Дьявол в голове (СИ) - Sonya Seredoi

В одном себя Ламберт старался успокоить — вряд ли Алетта будет распространяться о событиях минувшей ночи. Ее гордость сыграет ему на руку, и в этом он убедился, когда стража девушки, в особенности громила в доспехах, ходящий за ней по пятам, не бросились на него с мечами. Неплохое начало дня. Для некоторых.

Появившись на крыльце парадного входа вместе с князем, Алетта выглядела, мягко говоря, разбитой. На бледном лице из последних сил держалась натянутая дружелюбная улыбка, хотя в глазах горел огонь раздражения, подчеркнутый припухшими веками. «Заткнись, или я убью тебя» — говорили ее движения и мимика в адрес Авредия, который не замолкал ни на секунду.

У нее было самое что ни на есть жуткое похмелье, похоже, вчера она также налегала на вино, желая избавиться от гнетущих мыслей.

Ламберт отвернулся. Он не мог на нее смотреть, перед глазами моментально всплывали картины минувшей ночи. Ее напряженное тело, крики и стоны, взгляд полный отвращения. Хуже всего, что воспоминания продолжали будоражить, подогревать кровь.

Распрощавшись к князем, девушка направилась к карете. Она ни на кого не смотрела, даже на Агасфера, который открыл для нее дверь, а поспешно ввалилась внутрь, желая спрятаться от окружающего мира. Верный страж проводил ее сожалеющим взглядом, а затем с нескрываемым гневом быстро обернулся назад, к парадным дверям поместья, где исчез Авредий.

Если подумать, то еще до их встречи Алетта налегала на вино, пребывая в не лучшем расположении духа. Да и то, как она решила возвращаться в Сорбец без дальнейшего расследования, настораживало. Ламберту стало любопытно, что заставило баронессу свернуть все свои планы. Беспокоить ее светлость он не рискнул, однако верный страж вполне мог поделиться информацией.

Стояла довольно ветреная и холодная погода, несмотря на чистое небо, солнце лишь освещало подмерзшую грязь и крупицы росы на жухлой траве. Пахло сыростью и свежей хвоей, люди выходили на работу в поле под песни утренних птиц. Прям идиллия.

Когда они пересекли мост, за которым заканчивалась территория поместья Авредия Кастеона, ведьмак подогнал лошадь к Агасферу.

— Не сказать, что я сильно заинтересован, но почему мы развернулись?

Страж нахмурился и долго молчал, отчего Ламберт уже заподозрил, что останется без ответа. Но мужчина сообщил:

— Политическая ситуация, ведьмак. Похоже, мы не ошиблись в подозрениях, и опасаюсь, что скверное состояние госпожи Валхольм тому следствие.

Почти что тому следствие.

— То есть тот мужик тому причиной?

— Напрямую он так не сказал.

— Это твоя госпожа тебе сообщила?

— Нет. Она мне вообще ничего не сообщила, — с долей злости отметил Агасфер.

Раз Алетта ничего не рассказала ближайшему человеку, а заодно спровадила его подальше, освободив свой этаж от охраны, то дело заключалось в доверии. Кто-то из подчиненных играл против нее, что вполне уместно в сложившейся ситуации и объясняет некоторые моменты.

— А ты что?

— Я? — Несколько растерянно уточнил Ламберт.

— Ты фактически единственный, кого она оставила при себе вчера. Она ничего не говорила?

Говорила она много.

— Нет, ничего особенного. Была озадачена чем-то и… налегала на вино.

— А в городе что-нибудь узнал?

— Нет, тоже глухо.

— Проклятье, — шикнул Агасфер. — Надеюсь, отцу и твоему напарнику удалось что-нибудь дельное обнаружить.

Геральт не был ему напарником, но ведьмак предпочел умолчать об этом — не к месту говорить о таком. Зато его ненароком удивила злость собеседника, он буквально закипал от мысли, что с Алеттой могло приключиться несчастье, переживал ее горе как собственное.

— Ты уважаешь ее? — Ламберт бегло оглянулся через плечо, намекая на девушку, спящую в карете. — Или тобой просто движет долг?

— А разве это не одно и то же?

— Будь твоим хозяином тот князь, ты бы его уважал?

— Я не так хорошо знаю князя Кастеона, чтобы говорить наверняка. Но Алетту Валхольм я знаю с детства, и могу с уверенностью сказать, что она достойный человек.

Сердце Агасфера забилось быстрее, выдавая неприкрытую ложь, которой нашлось бы оправдание. Влюбленность? Возможно. Да, скорее всего, однако стража что-то тревожило, когда он заговорил достоинствах. Он чего-то испугался.

— Не пойми меня неправильно, я ведь только-только прибыл в Сорбец… Все говорят, что Бимон Валхольм со своей младшей дочерью держали город в ежовых рукавицах, но что-то твоя госпожа не похожа на тирана. Просто высокомерная аристократка.

Они двигались под тенью лесной полосы, на обочине дороги еще лежали пригоршни снега. Впереди дорогу зажимало меж двух холмов, обрывающихся резкими обрывами.

— Да, ведьмак, ты ничего не знаешь, — недовольно отметил Агасфер. — Чтобы вытащить город из нищеты, избавиться от тварей, барон прибегал к жестокой политике, заставлял крестьян вместе с солдатами брать мечи и тесаки и идти в леса. Он также участвовал в нескольких вылазках, но самое страшное — брал с собой Алетту. Пока мужчины сражались, он с дочерью стоял в отдалении и наблюдал, заставлял наблюдать ее. Также было и с казнями. Он приказал мне оберегать ее, всегда быть рядом, стать ее тенью, никогда не отходить, поэтому я все видел своими глазами.

— Какой-то жестокий подход.

— Мне самому было не по себе, а госпожа… вообще она изменилась после болезни.

— Какой еще болезни?

Агасфер с задумчивостью посмотрел на ведьмака, будто только что осознал, что ходит по тонкому льду. Он тяжко вздохнул, однако решил поделиться соображениями:

— В ранние годы Алетта тяжело заболела, но все же смогла выкарабкаться, и после этого изменилась. Ее будто ничего не пугало, а только удивляло. Довольно странно видеть ребенка, наблюдающего за тем, как человека сажали на кол, не со слезами и ужасом во взгляде, а с выражением недоумения.

— Может, она просто не понимала, что происходит?

— Детей старались во время казней уводить с площади, а те, кто был — плакали и кричали. Она же — молча наблюдала.

— Она всегда была такой?

— Нет, я ведь говорю, — раздраженно бросил Агасфер. — До болезни она была милой, ранимой и… простой девочкой. Плакала при грозе, боялась стражников…

Несмотря на странность, все вполне объяснимо: действие болезни и суровый подход отца могли сломать психику девочки. Но Ламберт также помнил историю Геральта, у него из головы не выходило проклятье, которое, возрождая землю, забирало души людей. Бред сивой кобылы, но если Бимон Валхольм неосторожно играл с магией, то ожидаемо, что его ребенок слегка… изменился. Удивительно, что не помер.

Разговоры о колдовстве будто спровоцировали медальон на груди ведьмака задрожать.

— Стоп!

Он потянул вожжи, заставив лошадь остановиться прямо перед въездом на дорогу меж двух холмов. Агасфер последовал совету ведьмака, затормозив процессию.

— Что? — Страж осмотрелся по сторонам.

Они успели отойти от леса на метров двести,