Личный друг Бога - Михаил Кликин

— Не знаю, — честно признался Ирт.

Глеб лег на спину, прищурился, глядя в сияющую синеву неба, на черные росчерки кружащихся птиц.

— Взлететь бы как они, осмотреться, — мечтательно проговорил он.

— Взлетать не обязательно, — отозвался Ирт. — Опытный маг мог бы взглянуть на мир их глазами…

Они долго смотрели на птиц. И не подозревали, что глазами парящих орланов наблюдает за округой длинноволосый человек в шерстяном халате.

Они не прошли и двух километров, как Ирт вдруг резко остановился и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ищем дорогу, а она рядом!

— Где? — Глеб не видел ничего, что напоминало бы дорогу.

— Мы куда идем? К морю. А что еще идет к морю?

— Это загадка, да?

— Это река!..

Действительно, все это время они шли по берегу. Разлившаяся река теперь совсем не походила на лесной ручей, через который можно было перейти вброд, а то и вовсе — местами — перепрыгнуть.

— Течение хорошее… — подойдя к воде ближе, Ирт взглядом знатока оценивал буруны, следил за плывущим мусором. — Направление нужное. Почему бы не воспользоваться?

— А где лодку возьмем?

— Зачем нам лодка? Сделаем плот.

— Ну уж нет! Видел я, как ты плоты делаешь. Такой через сто метров развалится.

— Это будет хороший плот, настоящий, вот увидишь. Мы же на нам вдвое быстрее до моря доберемся. И силы сохраним. Да и безопасней будет — по реке-то.

— Ну, не знаю… — Глеб все же сомневался. — И сколько времени тебе надо, чтобы плот построить?

— На двоих-то? За день управлюсь. Если поможешь.

— И говоришь, быстрей доберемся?

— Конечно! Ты глянь, глянь! Течение какое. Нас же понесет, как парусник ветром.

— А ты что, и в парусниках разбираешься?

— Немного. Было дело, в море ходил.

— Рабом?

— А я в этой жизни никем больше побыть и не успел, — усмехнулся Ирт. — Ну, что думаешь, Богоборец? Будем плот рубить? Смотри, впереди как раз перелесок небольшой.

Глеб пожал плечами:

— Срубить, конечно, можно. А там поглядим, что получится, и решим.

— Плот будет надежней, чем земля, — заверил Ирт и хищно оглядел близкий лесочек, определяя, что за деревья там растут. Береза не подойдет — слишком тяжела. Осина тоже. Ива совсем не годится. Лучше что-нибудь хвойное: ель, сосна, лиственница.

— Всего-то и надо восемь бревен. Ну, может, десять. Твой меч, мой топор — инструмент есть…

Топор Ирт прихватил на мельнице. Он много чего там взял: пеньковую веревку, рыбацкую сеть-стенку, фонарь, холщовое полотенце, шило, дратву, шкатулку со швейными принадлежностями, кое-какую посуду — он под завязку набил сумку, рассовал мелочь по карманам, подпоясался полотенцем, повесив на него то, что можно было повесить, заткнув за него топор и широкий тесак. Боевой молот Ирт не бросил, он нес его на плече, привязав к длинной рукояти узел с тряпьем.

Похоже, бывший раб просто не мог пройти мимо бесхозных вещей.

А Глеб из дома мирр взял один-единственный предмет — толстый фолиант, в котором он нашел свое изображение.

Звонко и весело звенел топор, врубаясь в смолистый ствол, разбрызгивая янтарную щепу.

Обычно бледный Ирт разрумянился; он тяжело дышал, утирал со лба пот, то и дело сплевывал вязкую слюну.

Валить топором деревья — нелегкая работа.

— Поберегись! — крикнул Глеб, почувствовав, что сосна подалась; он налег на ствол плечом, поднатужился. Хрустнула, затрещала, лопаясь, древесина, качнулись пушистые ветви, роняя сухие шишки и старую хвою. Ирт отскочил в сторону, задрал голову, глядя, как рушится очередной поверженный великан. Выдохнул:

— Уффф… Пожалуй, хватит…

Четыре дерева лежали на земле — три сосны и одна лиственница. Надо еще обрубить все сучья, оголив ровные стволы, а потом расчленить их на бревна. Работы — непочатый край. А солнце уже садится.

— До ночи никак не успеем, — пробормотал Ирт. — С пилой, конечно, быстрей бы вышло.

Они присели на поваленный ствол, передохнули. Глеб осмотрел меч — клинок плохой, сталь некачественная, но заточка хорошая, грамотная, и рукоять прихватистая, удобная. Вряд ли меч выдержит такую работу. Наверное, завтра придется его выкинуть. Да и ладно — останется еще копье. И молот-клевец у Ирта. И тесак у него же за поясом. И кинжал за голенищем. И шило в сумке.

Глеб усмехнулся.

— Ну что, приступим?

— Давай. Чего тянуть?.. — Ирт встал, поплевал на ладони, взялся за топор. — Нам бы только бревна подготовить. А утром оттащим их к берегу.

— Сделаем. У нас вся ночь впереди. — Глеб махнул мечом, срубил небольшую веточку, провел пальцем по ровному срезу, липкому от смолы. — Управимся….

Они работали почти всю ночь, рубили сучья, оттаскивали их к огромному костру, бросали в огонь, ворочали неподъемные стволы, членили их на трехметровые бревна, вырезали пазы, высверливали отверстия, выстругивали деревянные шипы.

За два часа до рассвета Ирт не выдержал, опустил руки, сдался:

— Все, больше не могу.

— Иди, отдыхай, — сказал ему Глеб. — Я доделаю.

— Разметку мою видишь? — на всякий случай уточнил Ирт. — Все понимаешь?

— Да. Не переживай, все будет, как надо.

Ирт лег на груде лапника возле костра, заснул мгновенно. Глеб чуть передохнул и вернулся к работе.

Он так увлекся, что совсем забыл об осторожности; он не думал о том, что летящий из леса шлейф искр виден издалека, а стук топора в ночной тишине разносится на много километров. Он словно забыл, что находится не в реальном мире, где хищники бегут от звуков, производимых человеком, а в компьютерной игре, где любой шум, напротив, привлекает самых разных созданий, и, чаще всего, от созданий этих не приходится ожидать ничего хорошего.

Сняв кожаный доспех, отложив копье и меч, Глеб орудовал топором и не замечал, что из ночного леса в спину ему смотрят светящиеся зеленые глаза.

Степной шиг — ночное полуразумное существо — наблюдал за человеком. Он не спешил нападать, он знал, что люди, порой, оказываются достойными соперниками. Прочная шкура шига не раз была пробита оружейной сталью. Зазубренные наконечники нескольких стрел навечно засели в его могучих мышцах…

Шиг выжидал. И не замечал, что другой человек следит сейчас за ним…

Когда Глеб отложил топор и выпрямился, шиг вжался в землю, готовясь к прыжку. Он еще не знал, куда прыгнет: на освещенную огнем вырубку или же в темную чащу. Все зависело от действий человека.

Глеб потянулся и зевнул.

Накопившаяся усталость давала о себе знать.

Он хотел спать — закрыть глаза и ни о чем не думать, ничего не чувствовать.

Шиг приподнял зад, выпустил когти, напружинил могучие ноги. Какое-то ничтожное мгновение он еще решал, стоит ли нападать на человека, не ловушка ли это. А потом, забыв о разуме и подчинившись инстинктам, рванулся вперед.

Огромная черная туша бесшумно вымахнула из кустов.

Глеб краем глаза уловил движение, но вместо того, чтобы отпрыгнуть, перекатиться, схватить оружие, он просто повернул голову.

Он не ждал нападения.

Он засыпал — цепенел, как тогда, после схватки с упырями, на месте своего рождения.

Он перетрудился. Растратил все силы.

Его сознание отключалось…

Шиг выбросил перед собой лапы, распахнул пасть — он видел растерянность на лице жертвы, ему уже представлялось, как хрустят человеческие ломкие кости, как соленая кровь брызжет в горло…

Что-то полыхнуло в кронах деревьев. Нестерпимо яркая вспышка заставила шига зажмуриться. И в тот же миг какая-то невидимая сила подхватила теряющего сознание Глеба, отбросила его в сторону.

Ослепший шиг промахнулся. Он упал на место, где только что стоял человек, щелкнул пастью, раскинул в сторону лапы, надеясь зацепить когтями-крючьями невесть куда девшуюся добычу, закрутился, завертелся, поджав хвост, угрожающе взрыкивая, начиная догадываться, что все же угодил в ловушку.

Блистающий шнур молнии сорвался с макушки высокой березы, ударил в зверя, пробил шкуру, выжег сердце и ушел в землю, превратив влажную почву в невесомый пепел. Облачко светящейся пыли повисло над мертвой дымящейся тушей.

Глеб пытался подняться, хватаясь за ствол молодой осинки. Он скрежетал зубами, хрипло рычал, собирая последние силы, удерживая ускользающее сознание.

Черный призрак, развернув широкие крылья, плавно слетел с березы. Запнулся, приземлившись, упал на одно колено перед Глебом, словно присягал ему, выругался, закряхтел, поднимаясь. Буркнул, заметив, что Глеб пытается дотянуться до оружия:

— Расслабься, Богоборец. Я твой друг.

Призрак встряхнул крыльями, и они превратились в полы халата. Он поднял над головой правую руку, щелкнул пальцами — в левой руке появился белый посох.

— Кто ты такой? — пробормотал Глеб, изо всех сил стараясь не дать опуститься векам.