Жертвы Северной войны - Варвара Мадоши

Деловитость в голосе получилась почти непроизвольно — в пору гордиться своим профессионализмом. Однако дальше этого дело не пошло: других поводов для гордости не находилось.

— Да я ж говорю: с тех пор, как нашли, и рта не раскрывал!

— А как кормили-то?

— Да как кормили… — парень пожал плечами. — Если ложку к губам подносишь — ничего, ест, жует даже. Ну и пьет еще. А больше ничего не делает, честное слово.

— В туалет не просится?

— Не а, под себя ходит… Да вот, по дороге сюда два раза мыл.

«Но он не похож на имбецила — отметила Мари про себя. — Ни тебе тупой улыбки, ни заторможенности в движениях… потом Михаэль ведь нормальный мальчик был… а для тех, кто полностью потерял мозговые функции… ну, скажем, после клинической смерти, от которой позже, чем надо, откачали… для ведь тоже картина совершенно другая. Там эмоции простейшие все равно есть, а тут — никаких эмоций. Скорее, похоже, что он думает… где-то там, глубоко в голове — думает…»

— Михаэль, мальчик мой, ты меня слышишь? — ласково спросила Мари. — Ты помнишь меня? Я — фройляйн Варди, врач… ну, тетя доктор…

Михаэль молчал.

— Хочешь, я позову твою маму, Михаэль? — спросила Мари.

На слово «мама» мальчик тоже не отреагировал.

— Ну так что ж мне теперь, фрау доктор? — спросила парень. — Правильно я сделал. Что сюда его привез?

— Еще как правильно, — Мари кивнула. — Очень даже правильно. Спасибо вам большое… Послушайте, вы знаете инспектора, который к нам приехал? Элрика?

— Не-а… — парень замотал головой. — А что, кто-то приехал? Во дела! Дак тетя Аля говорила, что компанию спецназовцев ждут, а не одного мужичка.

— Значит, не знаете… — Мари напряженно барабанила пальцами по столу. С одной стороны, действительно, нужно было послать за матерью Михаэля… и за отцом, разумеется, тоже. А с другой стороны, действительно, требовалось оповестить инспектора Элрика — в конце концов, это его расследование, ему и решения принимать. А вдруг она что-то рассекретит, напортачит или что-то в этом роде?

Нет, не стоит принимать решения в одиночку.

Парня из кабинета тоже выпускать не следует — ведь, как пить дать, пойдет тут же в кабак или даже не в кабак… в общем, не пройдет и пять минут, как весь городок будет знать о том, что именно он привез к докторше.

— Сидите здесь! — велела она молодому фермеру. Сама же широко распахнула окно — насколько створки позволяли — и выглянула в сад. Результат превзошел все ожидания.

Мари думала, что на лужайке с той стороны дома обязательно играют мальчишки — это было их любимое место для футбола. Может быть, даже Курт и Альберт среди них. Тогда она могла бы послать кого-то поискать инспектора Элрика. И волки сыты, как говорится, и…

Но вместо этого она на лужайке никого не увидела. Зато звук распахнувшейся рамы произвел эффект просто поразительный и в какой-то даже мере непредсказуемый. Раздалось несколько вскриков (приглушенных, но тем не менее) и зашуршали кусты. Как-то очень сильно зашуршали. «Надо было посадить под окном шиповник, — подумал Мари. — А то — сирень, сирень…»

— Стоять! — рявкнула она самым командным голосом, на который была способна.

Шорох тут же остановился. Из кустов поднялись во весь невеликий рост четыре или пять фигурок.

— Тетя доктор, а правда, Михаэля нашли? — робко спросил один из пацанов.

— Подслушивать — нехорошо, — наставительно сказала Мари. — Вот я вас!

Мальчишки не испугались. Что она могла с ними сделать!

Это ей еще Кит говорил: не грози, если не можешь наказать. Но умные мысли — умными мыслями, а стереотипы воспитания — совсем другое дело…

— Так, шантрапа, — Мари перешла на деловой тон, — быстро найдите мне инспектора Элрика и зовите его сюда.

— Значит, нашли? — просиял один из мальчишек.

— Нашли, нашли, только говорить он с вами пока не будет. Во всяком случае, пока не приведете инспектора? Всем все ясно? Тогда брысь!

Едва парни кивнули головами и послушно бросились врассыпную, как Мари услышала за спиной весьма настойчивый стук в дверь кабинета.

Она подбежала к двери — открыть, — но не успела. Дверь уже практически была вынесена мощным плечом. На пороге, тяжело дыша, стояла Мать Михаэля — высокая дородная женщина тридцати с лишним лет.

— Правда, что у вас мой сын? — крикнула она страшным голосом, и лицо ее исказилось. — Правда?!

Мари только и могла, что кивнуть.

Женщина схватилась за сердце и сползла по косяку.

«Достойное продолжение вчерашнего дня», — подумала Мари с некоторой отстраненностью.

К вечеру, когда приехала спешно вызванная бригада медиков из районной больницы (Мари пыталась дозвониться в Столицу, но там, кажется, никто не понял, как это важно, и ее отфутболили в район), выяснилось две очень важные вещи. Во-первых, в моче Михаэля обнаружился аммиак, что, в сочетании с такой реакций, которую мальчик демонстрировал на внешние раздражители, могло означать только одно: его накачали каким-то сильнейшим стероидным препаратом. У Мари, разумеется, не было оборудования, чтобы выловить этот аппарат в крови, и определить, что конкретно за дрянь вкололи мальчику, но сам по себе факт не мог не тревожить. Во-вторых, инспектора Элрика не было. Как сквозь землю провалился.

Путем расспроса мальчишек, равно как и свидетелей в лице обоих Лаугенов, удалось выяснить, что последний раз инспектора видели, когда он собирался проследить вероятный путь Аниты Лауген. Вроде как пошел по тропинке, да так и не вышел.

Францу Веберу он сказал, что после обеда будет разговаривать с родителями остальных детей, но ни до кого из них он так и не дошел.

Ну не в лес же по грибы отправился!

Тропинку к реке обегали по всей длине в три раза, а пара мужиков похрабрее даже рискнула углубиться в заросли и поискать инспектора там. Как ни странно, как им-то успехом поиски увенчались: на некотором расстоянии от деревни удалось отыскать поляну с очень сильно поломанным папоротником на ней. На листьях некоторых папоротников нашли следы крови. Мари сама там не была, но ей притащили несколько листиков на анализ. Смешно даже… как будто у нее полная криминалистическая лаборатория! Кино насмотрелись…

Да и потом, даже сумей она эту кровь проанализировать, все равно на не знает данных инспектора Элрика, так что установить, его кровь или не его — нереально.

Михаэля посадили в районную скорую и увезли. Мари разрывалась между желанием поехать с ними, проследить за мальчиком, но с ним уже укатила мать, глядя на Мари волчицей, врачи там были хорошие (начальника бригады, доктора Вайсена, Мари даже знала лично), а она не могла уехать, оставив на произвол судьбы участок. А что если… что если Ал… то есть инспектор Элрик…

Мари даже думать об этом себе запрещала.

На деревней повисло глухое раздражение вперемешку с беспокойством. Беспокойство местами начинало перерастать в панику. Люди не знали, что и думать. Когда пропадают дети — одно дело, но когда пропадает взрослый мужчина, да к тому же отнюдь не беззащитный, как все имели возможность наблюдать за день до того… Ну это, мужики, уже прямо чертовщина какая-то!

Возникли нездоровые устремления жечь костры и браться за вилы, хорошо еще, что пока не они определяли общее настроение.

Впрочем, Мари начинало казаться, что скоро и она сама поддастся общему безумию. Хорошо хоть, что на сей раз никто не пошел бить Хромого Ганса — хватило ума понять, что с инспектором ему в одиночку не справиться. Курт и Альберт, которые, как всегда, были в курсе всех событий, рассказали Мари, что трое или четверо мужиков посовестливее даже ходили его предупредить: пропал, мой, приезжий чинуша, так что ты это, Ганс… хоть и алхимик, а будь поосторожней. Ну и не серчай, ежели чего. Мы ж не со зла.

Ганс разговаривал с ними через закрытую дверь, но из окон не палил. И то хлеб.

И Михаэля нашли… в общем, если бы не пропажа инспектора, можно сказать, что жизнь в Маринбурге входила в свою колею.

Стемнело. Костров вокруг деревни, по счастью, не запылало, но в кабаке никто не сидел. Мужчины собрались в доме у старосты, решали, стоит ли пойти прочесывать лес в поисках инспектора ночью, или лучше подождать до утра. Или подождать, но никуда прочесывать не ходить, а попросту пошуровать баграми в реке. Авось да что-то найдется…

Мари на этом собрании присутствовала (вытолкать не смогли), и ядовито осведомилась: с чего бы это вдруг взрослый мужчина полез днем в речку не раздевшись? Да и не похож он был на того, кто вот запросто так утонет во время купания.

— А столкнули! — зловеще заявил мельник. — Вот тот, кто детей похищал, тот и столкнул, — и нехорошо покосился на Мари.

«Оп-паньки! — мысленно ахнула она. — Так я что, тоже в подозреваемые теперь попала? Интересно, зачем мне это?! В склянках детишек спиртовала?!»