Мелодия убийства - Валерий Георгиевич Шарапов

мнению, наступила десять-двенадцать часов назад. Причиной смерти стала очаговая травма головного мозга, возникшая в результате неоднократных контактов с тупым твердым предметом. Тело обнаружила уборщица Зинаида Пырьева. Ее уже опросили, но толку мало, ее до сих пор трясет. Лепечет что-то, так что толку – ноль! Леонтьев с Джабаровым опрашивают персонал и постояльцев.

– А где Гудков?

– Гудков сегодня отчего-то на работу не вышел, – брезгливо сказал Максим Максимович. – Скорее всего, снова запил, сволочь. Гнать его надо из органов.

Зубков вспылил:

– Гнать… а где я тебе другого спеца возьму? – Зубков только махнул рукой и пояснил Звереву: – Гудков – это наш эксперт. Нормальный в принципе мужичок, но любит за воротник заложить, зараза… Ладно, сейчас не до этого. Ты лучше скажи, Максимыч, если нет с вами Гудкова, как же ты без него время смерти определил? Да еще и диагноз поставил. Как ты там сказал? «Очаговая травма мозга, возникшая в результате чего-то там…» Я такое так сразу и выговорить не смогу.

– Вот и плохо, что не сможешь. Диагноз и время смерти местный доктор определил. Он же и диагноз поставил.

– Какой еще доктор?

– Главврач санатория. Старостин. Он сам мне помощь предложил, вот я его и привлек. Старостин хирург и свое дело, судя по всему, неплохо знает. Когда мы сюда подъехали, тут на этаже целая толпа собралась, мы, само собой, всех разогнали, а вот Старостина этого я оставил. Переговорил с ним и попросил помочь.

Зубков тихо выругался:

– Дожили. Ладно, что ты там сказал? Десять-двенадцать часов… Значит, ее убили под утро, так…

В этот момент в помещение, не входя в него, заглянул черноволосый молодой кавказец с бородкой.

– Здравия желаю, таварищ капитан! Я тут сторожа местного привел. Он тут ночью дежурил и говорит, что крики слишал.

– А ну пошли. – Зубков вышел из гримерки.

Зверев последовал за ним.

В коридоре возле соседней двери их ожидал старик с серым морщинистым лицом и усталыми опухшими глазами. На радость Звереву, это и был тот самый Усачов, о котором Звереву рассказала рыженькая Софья. Одет он был в поношенную брезентовую куртку и галифе. Увидев вышедших к нему Зверева и Зубкова, мужчина стянул с головы засаленную ушанку. Старик заглянул на дверь гримерки и, увидев тело Юлии, чертыхнулся.

– Итак, рассказывайте, что да как…

Старик почесал подбородок.

– Что рассказывать-то? Пришел я вчера вечером на смену. С Сонькой погутарил, она мне говорит, что внизу никого. Все, мол, ушли. Я спустился, двери все проверил, заперты. Соньку проводил да с газеткой за столиком устроился. А уже часиков в десять Юлька Глухова пришла. Сама возбужденная, говорит, что хочет из своей гримерки кое-что забрать, а минут пять спустя вернулась и говорит: «Анатолий Палыч, я, пожалуй, сегодня здесь на ночь останусь. Кое-какие дела доделать нужно».

– Какие дела? – перебил Зверев.

– А пес его знает! Того она не сказала.

– Хорошо, продолжайте.

– Так-то оставаться тут не положено, но уж не стал я ее гнать. У нее же вон какое горе, мужа, стало быть, того. Ну я ее и пустил. А что потом. Дежурил, значитца, бдил, как говорится, а под утро, признаюсь, прикемарил чуток. Только вы не думайте, что я спал! Нет! Сон у меня чуткий, ежели шумит кто на этажах или не проходит, я сразу же его слышу. Вот и в этот раз услыхал я сквозь дрему крик. Тут же вскочил и дверь на нижний этаж отворил. Снова слышу, как будто уже не крики и возня какая-то. Я пока очки надевал, шум вроде бы как прекратился. Но я все равно проверить решил. Спустился вниз, Юлькину дверь подергал, она заперта. Думаю, муж у бабы помер, вот во сне и кричит. Вернулся к себе, и все.

– А вы только одну дверь проверяли или все? – вмешался Зверев.

– Одну! Другие зачем мне проверять, я же говорю, с вечера их дергал. Заперты были.

– А во сколько вы вниз спускались? Можете вспомнить?

– Часов в пять или полпятого, точно не помню, но где-то так.

– Все ясно. То есть, если я вас правильно понял, вечером и ночью на цокольный этаж никто, кроме Юлии Глуховой, не спускался?

– Получается, что так.

– Получается-то, получается, но ерунда какая-то выходит, – вмешался в разговор Зубков. – Выходит, что ты пустил Глухову на цокольный этаж, а утром ее убили. Раз ты говоришь, что за все это время вниз никто не спускался, то выходит что?

– Что? – Усачов глупо улыбнулся.

– То и получается, что ты ее убил!

Старик аж затрясся:

– Да вы что такое говорите, товарищ? Да как такое…

– Не переживайте, товарищ Усачов! – тут же вступился за сторожа Зверев. – Мы во всем разберемся, так что не стоит нервничать… Джабраилов, проводи свидетеля до выхода.

– Чего это ты тут раскомандовался? – возмутился Зубков.

– Пошли внутрь, с этим дедком мы всегда сумеем разобраться.

Они снова вошли в гримерку, Джабраилов же пошел проводить не на шутку встревоженного сторожа.

Когда они вошли в гримерку, Зверев попросил Зубкова пригласить Старостина. Капитан опешил, но просьбу выполнил. Когда главврач вошел в гримерку, он был бледен, но держался с достоинством.

– Еще раз здравствуйте, Василий Андреевич! – Зверев обменялся рукопожатием с главврачом, как со старым знакомым. – Чрезвычайно рад вас видеть, хотя такое заявление в такой ситуации, видимо, не совсем уместно. У нас новая смерть, но есть и хорошие новости.

Старостин взволнованно посмотрел на Зубкова, Зверев тем временем продолжал:

– Со Стаса Гулько сняты обвинения, так что скоро он сможет вернуться к работе…

– Что? Это правда? – Старостин подскочил к Звереву и принялся трясти ему руку.

– Я рад! Боже мой, как я рад!

– Ну а теперь давайте разбираться, что же у нас случилось этим утром. Как я понял, вы взялись оказать нам услугу и выступили в качестве консультанта, установив время и причину смерти Юлии Глуховой. По вашей версии, причиной смерти стала очаговая травма головного мозга, возникшая в результате неоднократных контактов с тупым твердым предметом. А теперь разъясните мне, что это значит. Я так полагаю, что ей просто проломили голову. Но мне хотелось бы услышать детали вашего заключения.

Старостин закивал и стал пояснять:

– У жертвы есть крупная гематома на затылке, но вряд ли именно она стала причиной смерти.

Зверев сразу предположил:

– То есть кто-то ударил Юлию сзади, как если бы хотел ее оглушить? Как вы полагаете, такое возможно?

– Вполне.

– Таким образом, я рискну предположить, что Юлию оглушили, после чего привязали к кровати. – Зверев сделал выразительный знак Зубкову, тот не стал возражать.

Старостин продолжил: