Лоза Шерена - Анна Алмазная

    Рэми отвозил ее на островок, поросший столетними дубами. Помогал сойти на берег, прятал лодку в мягко шелестевшем рогозе.

    Пока он возился с суденышком, Аланна собирала созревшую за день малину. Нагретые солнцем крупные ягоды казались необычно вкусными, но стоило Рэми управиться с лодкой, как Аланна забывала обо всем на свете и бросалась к нему.

    Не ради ягод ездила она на этот остров, ради хрипловатого голоса, ради теплого, ласкового взгляда, ради красноречивого молчания.

    Рэми отводил ее на небольшую полянку под столетним дубом. И каждый день ждало там Аланну нечто особенное. То это была крупная, отборная черника, то еще белые внутри лесные орешки, то непонятные на вкус коренья, пропеченные на огне, а то просто домашние пирожки, вкуснее которых Аланна никогда не ела. Потому что все это он подавал ей сам, все так же тепло улыбаясь, все так же купая ее в мягкости своего взгляда. Эти черные, глубокие глаза, о которых она грезила с самого детства, были так близко и дак далеко одновременно...

    А потом он опускался рядом на траву и начинал говорить. Аланна растворялась в бархатистом тембре его голоса, и могла до бесконечности слушать его рассказы о лесе, о повадках животных, о простых деревенских праздниках, о холодных, зимних вечерах и историях, рассказанных путниками. Он заново открывал ей мир, который, оказывается, не заканчивался за стенами замка. Этот странный, притягательный мир, куда он отказывался ее забирать.

    И Аланну это не устраивало.

    Образ Рэми не отпускал ее весь день, даже в поместье. Заметила молодого человека и глазастая Лили.

    Мягким осенним днем шептала хариба Аланне, что местный лесник, Рэми, хоть и красив, как младший бог, а больно уж заносчив. В последнее время и вовсе изменился - смотрит странно, будто взглядом пронзает. С посторонними не разговаривает, в поместье появляется редко, а как появляется, так ни улыбок девичьих не замечает, ни красоты их... Как неживой.

    - С дозорными водится, вот нос и задирает, - смеялась Лили. - Себя арханом вообразил, а сам обычный рожанин, такой же, как остальные.

    Аланна понимала, что так задело Лили: редкой красоты хариба сводила с ума любого мужчину, а вот на Рэми ее чары совсем не действовали.

    Лили всегда получала того, кого хотела. Одной улыбкой, одним движением округлых бедер она соблазняла и сама легко поддавалась соблазну.

    Позднее начинались хлопоты: Аланна вновь открывала шкатулку, одаривая плачущую харибу золотом. Архане вовсе не нравилось, что собирается делать Лили, но и отдавать харибу во власть жрецов ей не хотелось. Узнай Эдлай о беременности рожанки, и у Аланны не было бы выбора.

    Каждый раз Лили возвращалась от знахарки бледная и подавленная. Каждый раз целовала руки арханы и со слезами на глазах клялась - впредь она будет осторожнее. Но Аланна не верила. Сжимала нервно зубы и услышанные в детстве слова виссавийца... Мать, убившая дитя, сама достойна смерти.

    Лили убила уже пятерых и должна будет за это заплатить. Либо она, либо ее архана.

    И вновь, стоя на коленях перед алтарем богини-матери, Аланна тихо плакала. Не Лили убила - она. Именно она не смогла удержать харибы. Одна только фраза: "Никогда не возляжешь ты с мужчиной!" И не было бы ни изведенных знахаркой детей, ни мук совести. Хариб не может ослушаться своего архана - узы богов ему не позволят. Но Аланна не могла подавить волю Лили, не имела сил. Может, и зря.

    - Самал говорит, что Рэми вообще-то парень хороший, - продолжала беззаботно щебетать Лили, расчесывая волосы госпожи. - Только детство у него было сложное. Отец умер, когда Рэми мелким был, а других родственников у них нет.

    Хариба собрала волосы арханы под сетку и ловко скрепила их шпильками.

    - Рэми гордый совсем, не хотел жить на милости других, вот и стал рано главой рода, поклялся своих родных защищать... Сложно ему, наверное. С самого детства семью на плечах тащить. Мать странная какая-то, да еще и младшая сестренка, у которой характер не сахар. Видела я эту Лию. Нос задирает и смотрит недобро.

    - Может, ей нравится Самал? - спросила Аланна, которой наскучила болтовня Лили.

    - Может, - мечтательно ответила хариба. - Только Самал мой. И этого ничто не изменит.

    - Если он тебе не надоест, - резко отрезала Аланна, поднимаясь. - Как надоел дозорный в столице. А так же сын дворцового пекаря. Мне продолжать? Лили! Ты же обещала...

    - Не знаешь ты, архана, что такое страсть к мужчине, - тихо ответила девушка. - Это когда легче умереть, чем отказать... Когда ничего не можешь с собой поделать, скажу даже больше - не хочешь. Да, я часто любила... но что за жизнь без любви? И что за любовь без возможности прикоснуться к тому, кого любишь? Хотя бы на миг?

    Аланна замерла, как громом пораженная. Что за любовь? Ее любовь! Вот только... любовь ли?

    - А как же Самал? - тихо спросила она, резко оборачиваясь. - Мы ведь... уедем скоро. Не будешь жалеть?

    В синих глазах Лили мелькнула печаль.

    - Я буду с Самалом столько, сколько смогу... Такова наша судьба, архана. Женщина редко остается с тем, кого на самом деле любит.

    - Ты любишь Самала?

    - Думаю, что да.

    - Так же, как любила остальных?

    - Гораздо сильнее. Думаю, что тех, раньше, я и не любила вовсе.

    - А Самал, он тебя любит?

    Лили задумалась. Положила на столик черепаховый гребень, и долго молчала, прежде чем мрачно ответить:

    - Я надеюсь, что нет. Пусть лучше не любит, не страдает.

    - Хочешь я тебя отпущу? - мягко спросила Аланна, забирая со столика хлыст, а с вазы - яблоко, гостинец для Лакомки. - Выйдешь замуж за Самала, детишек ему родишь.

    - Не хочу, - ответила девушка. - Самал забрал мое сердце, вы - мою душу. Вы даже понять не можете до конца, что сотворил со мной ритуал привязки... И до тех пор, пока вы сами меня не прогоните, никуда я от вас не пойду. А даже если прогоните - умру. Любовь к мужчине это важно... но живу я для вас. Другой судьбы не хочу. Не представляю.

    Аланна вздрогнула. И вспомнила вдруг, как летом в столице упал с лошади и сломал шею молодой парень-архан. И как его хариб, сам, без приказа, вошел в погребальный огонь. Вспомнила непонятную ей тогда пустоту в глазах молодого еще юноши и впервые задумалась - может, не просто так называют харибов "тенью архана"?

    А сама она смогла бы отказаться от Лили? Аланна сглотнула. Вряд ли.

    - Я люблю Рэми, - прошептала вдруг она. - Сильно люблю...

    - Я знаю, - ответила вдруг хариба, опустившись перед Аланной на колени и целуя ее сжатые судорожно пальцы. - И Самал знает. Мы не выдадим... но... Архана, умоляю! Нельзя так!