Странник - Фриц Лейбер

Сотрясение не прекращалось. Дон словно балансировал на хребте брыкающегося коня и боролся, чтобы удержать равновесие, помогая себе резкими взмахами рук. Неожиданно поднимающаяся пыль создала толстые, резкие дуги на фоне звездного неба. Солнечный свет снова начал заливать равнину внутри кратера Платона.

Лунотрясение прекратилось, космонавт настроил поляризацию шлема на 4/5 и осмотрелся, разыскивая станцию. Он уже оставил попытки связаться с Йохансеном при помощи передатчика, размещенного в скафандре. Дон не видел иллюминаторов, но по опыту знал, что при солнечном свете их трудно заметить. Руководствуясь звездами, он выбрал необходимое направление и решительно двинулся вперед. Ему показалось, что он видит блестящие бока двух космических кораблей, стоящих на высоких треножниках.

Новая серия поперечных сейсмических сотрясений свалила Дона с ног. Он выставил руки как раз вовремя, чтобы смягчить падение. На этот раз сотрясение продлилось дольше — ему сопутствовали несколько боковых толчков. Кратер Платона колыхался до самого горизонта, словно озеро густой, тягучей жидкости. Потоки пыли поднимались и опадали. В сущности, это больше напоминало земные фонтаны воды, нежели фонтаны лунной пыли. Пылевые волны вздымались вокруг остроконечных скал, и целые облака пыли опускались на шлем Дона.

Вертикальные толчки следовали за горизонтальными. Грохот ошеломил Дона. Скафандр побрякивал, словно пустая консервная банка в бетономешалке.

Мерриам решил больше не испытывать судьбу вертикальным передвижением и, словно жук, покрытый серебряной пылью, пополз в сторону кораблей. Он страшно сожалел, что у него сейчас не столько ног, сколько у этих насекомых.

Приближаясь к автомобилям, которые четко вырисовывались у подножия темных скал, члены симпозиума разделились на группы. Свет Странника, в котором слилось желтое и фиолетовое сияние, придавал окружающему оттенок абсолютной нереальности.

— Наверное, вы из Лунного Проекта и знаете значительно больше нас, — с оттенком зависти в голосе произнес Хантер, обращаясь к Полу. — У вас, прежде всего, лучшая система информации. И, кроме того, орбитальные телескопы, радары и все прочее!

— Я в этом не уверен, — ответил Пол. — Работа в Проекте вырабатывает у всех узкие и ограниченные взгляды на происходящее.

Низенький мужчина подошел к ним — в правой руке он держал короткий поводок с Рагнароком, а в левой — блокнот.

— Вы меня еще не забыли, господа? — весело спросил он. — Меня зовут Кларенс Додд. Может быть, вы будете так любезны и подпишетесь? — умильно спросил он, протягивая Марго блокнот. — Завтра каждый из вас будет говорить: «Почему я не подписался?» Но будет поздно.

Марго, пытаясь удержать вырывающуюся кошку, рявкнула:

— Идиот! До отцепитесь вы, наконец, от меня!

— Я подпишу все, что хочешь, Додд, — весело закричал Рудольф. — Только иди отсюда и перестань дразнить зверюшек.

Анна тихо засмеялась.

— Ты знаешь, мамочка, мне нравится мистер Брехт, — сказала она. Рыжеволосая женщина во фраке ответила ей едва заметной улыбкой.

— Прекрасно! Может быть, такая реклама убедит твою мамочку! — закричал Рудольф.

Пол взял Марго за локоть и уже хотел было отвести ее к машине, когда внезапный импульс заставил его остановиться и посмотреть на Странника. Окруженная фиолетовым полем желтая фигура была теперь четкой — более широкая у основания, сужающаяся кверху и согнутая под острым углом у верхушки. Новая фигура на диске Странника вызвала у Пола непонятное беспокойство.

Кларенс Додд — невысокий мужчина, как продолжал называть его про себя Пол, — дал Рудольфу подержать поводок Рагнарока и быстро нарисовал новый, упрощенный рисунок, заштриховывая фиолетовую плоскость горизонтальными линиями. Под рисунком он написал «Через час».

Один из автомобилей, красный лимузин, резко взял с места, стремительно набирая скорость.

Внезапно раздался крик какой-то женщины:

— Помогите, помогите! У Ванды, кажется, сердечный приступ!

Рагнарок заскулил Мяу зашипела.

Неожиданно Пол понял, что ему напоминает желтое поле, — динозавра с длинными челюстями, стоящего на мощных задних лапах. Он почувствовал, как покрывается гусиной кожей. Внезапно его пронзила дрожь, и лишь с некоторым опозданием он понял, что дрожит земля под ногами.

В детские годы Пол любил становиться на качели, висящие на крыльце, — это была солидная скамейка, выложенная подушками, на которой умещалось три человека. Скамейка цепью крепилась к потолку. Ему тогда казалось, что сохранить равновесие на качелях — это вершина отваги. Теперь неожиданно он словно опять оказался на качелях, поскольку земля с приглушенным грохотом легко колебалась у него под ногами, сначала на несколько сантиметров назад, потом вперед, потом снова назад. И он вынужден был балансировать, чтобы удержать равновесие, как делал это когда-то в детстве на качелях.

Среди криков и призывов о помощи выделялся повелительный голос Хантера:

— Как можно дальше держитесь от автомобилей!

Марго прижалась к Полу. Мяу, зажатая между ними, тихо пищала.

Коричневая скала в нескольких метрах от них словно выпятилась и покрылась глубокими трещинами. Через мгновение она начала разваливаться — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, словно под сокрушающими ударами молота какого-то великана. Посыпался град камней. Осколок ударил Пола в щеку, но сейчас было не до того, чтобы обращать внимание на боль. В воздухе поднялась туча пыли. Неожиданно потянуло сильным запахом влажной земли.

— Быстро! Быстро! — кричал Хантер. — Некоторых засыпало.

Пол бросил еще один взгляд на желтый вертикальный контур ярко обозначенный на черном фоне звездного неба, и только тут понял, кто перед ним.

Король хищников — ТИРАНОЗАВР РЕКС!!!

Першинг Север — комплекс небольших фонтанов и ухоженной зелени, растущей на крыше подземного городского гаража и атомного бомбоубежища, — находился в самом сердце старого района Лос-Анджелеса.

В эту ночь пьяницы, бродяги и немногочисленные прохожие, которые, кроме обычных здесь белок и голубей, являлись самыми частыми завсегдатаями этого места, могли наблюдать нечто значительно более интересное, чем взлохмаченные бороды проповедников, предрекающих Второе Пришествие, и истерические жесты оборванных монахов.

В эту ночь завсегдатаи площади высыпали на угол улицы Оливье и Пятой авеню, где лицом к «Балтимору», к холму Банкера и к зданию баптистов, которое служило одним из главных театров в городе, стоит бронзовый памятник задумавшегося Бетховена. Свет Странника заливал лица и глаза, обращенные вверх, в молчании наблюдающие за огромным знамением в южной части неба. Глаза Бетховена, который смотрел вниз, на свой расстегнутый жилет, запачканный птичьим пометом, оставались, однако, в тени лохматых бровей музыканта и буйной гривы его волос.