Щебечущая машина - Ричард Сеймур

Все мы знаменитости

Покажите мне человека без эго, и я покажу вам лузера.

Дональд Трамп, Twitter.com

Идеологическая функция знаменитости (и лотерейной системы) очевидна – словно современное «колесо фортуны», послание гласит: «Всё есть удача, кто-то богат, кто-то беден, так устроен мир… этим кем-то можешь быть и ты!»

Ги Дебор. Общество спектакля

Кто лепит нас вновь из земли и глины? Никто.

Кто слово свое произносит над нашей перстью?

Никто.

Пауль Целан. Псалом[22]

1

Одним пасмурным июньским днем в Эгли, уродливом пригороде Парижа, Осеан готовилась стать звездой. В интернете прославиться может любой желающий, пусть даже и на пятнадцать минут. Обращаясь к своим подписчикам в Periscope, приложении потокового вещания, принадлежащем Twitter, она был таинственно спокойна. Глаза ее, почти такие же темные, как волнистые волосы, не выдавали ни толики волнения. Даже когда кто-то из зрителей попытался потроллить ее, называя «грязной потаскушкой», «больной на всю голову» и требуя показать грудь, она продолжала сохранять спокойствие. Осеан сказала им потерпеть еще чуть-чуть, и тогда они увидят, тогда всё поймут.

Через некоторое время она попросила несовершеннолетних отойти от экранов и замолчала. В половине пятого девушка направилась на ближайшую железнодорожную станцию – в руках смартфон, запись включена – и бросилась под колеса скорого поезда. Эфир, который смотрели 1208 человек, завершился лишь тогда, когда один из спасателей обнаружил телефон. Смешно, но многие комментаторы обвиняли в произошедшем платформу. По мнению Жюстины Этлан, выступающей за защиту детей в сети, «это все равно, что посадить пятилетнего ребенка за руль Ferrari. Естественно, он врежется в стену». С таким же успехом можно было бы обвинять общественный транспорт или национальную культуру Франции – число самоубийств в этой стране выше, чем в среднем по Европе. Опустив Осеан до уровня ребенка, комментаторы, высказывающиеся в духе «подумайте о детях», упустили суть ее сообщения.

В своей работе «Печаль и меланхолия» Фрейд доказывает, что суицид всегда есть импульс убить другого, обращенный на самого себя. Это всегда самоубийство, но в то же время и послание. Когда человек лишает жизни себя, считает Лакан, он становится «вечным символом для других». Именно этого хотела Осеан. Ее смерть была протестом: отчасти против бывшего парня, который, по словам девушки, избил ее и изнасиловал, отчасти против общества, которое, как ей казалось, не умело сочувствовать, особенно в интернете.

Рана Дасгупта, в своем ярком эссе на тему самоубийств для журнала Granta, видит в этой истории тот случай, когда известность наступает каким-то жутким образом. Осеан, «как и все остальные, находилась в сильном возбуждении». Она пыталась стать частью онлайн-культуры знаменитостей, «подогнать свой образ под образ торжествующей медийной чудачки». Но, сталкиваясь в сети с «торжеством» самопродвижения, пользователи, как и все звезды, начинают ощущать внутри себя пустоту и думают, будто в этом холодном мире только они еще умеют мыслить и чувствовать по-настоящему. Так же, как в мире сэлинджеровского Холдена Колфилда, все, кроме него, фальшивка. А что если, задается вопросом Дасгупта, «в Осеан видели не просто раскрывающуюся звезду, а скрытую сущность знаменитости, которая может умереть в любой момент?»

Что такого в знаменитостях, что может умереть в любой момент? Теперь, отчасти благодаря классическим рассказам Кеннета Энгера о Голливуде, все знают, что бывшие кинозвезды подвержены суицидам, нервным срывам и разного рода зависимостям. Но этот феномен касается не только тех, кто упал со своего пьедестала. Исследования показали, что по сравнению с обычными людьми звезды в семь раз, а то и в несколько тысяч раз чаще кончают жизнь самоубийством. По-видимому, в мире знаменитостей есть нечто, что ужасает, разлагает и принижает звезду, словно путь к величию и есть путь к унижению.

2.

Впервые в истории живет поколение, которое растет в условиях повсеместной публичности. Любой может отвоевать себе кусочек славы. «Люди, ранее бывшие зрителями», как называет нас медиа-критик Джей Розен, теперь ведут борьбу за право называться звездой. В экономике внимания все мы ищем внимания к собственной персоне.

Экономика внимания не нова. Еще до появления социальной индустрии Джонатан Крэри рассказывал, как с XIX века люди общими усилиями пытались сформировать себя с точки зрения свой способности проявлять внимание. Благодаря изменениям в аудиовизуальной культуре жизнь превратилась в мешанину из неровных, разбитых состояний заинтересованности, скрепленных последовательностью стимулов. Реклама, кино, новости – все основано на возможности приковывать внимание.

Современные платформы используют несколько методов принуждения. Их можно сравнить с приемами прорицателей и иллюзионистов, которые создают видимость свободного и справедливого выбора. Они не ограничиваются переменными наградами и лайками. «Уведомление о прочтении» дает нам тревожный сигнал о том, что надо ответить на сообщения, и барабан продолжает крутиться. Настройки по умолчанию, когда предпочтительные параметры визуально приятнее, нежели остальные, поощряют молчаливое согласие и не дают вносить изменения. Часто настройки по умолчанию надо подтвердить, поставив, например, галочку – еще одно поощрение соблюдения условий. Бесконечная прокрутка заставляет листать и листать ленту в социальных сетях – до конца добраться нереально. Автовоспроизведение автоматически запускает аудиовизуальный контент в ленте, тем самым заставляя вас остановить взгляд.

Идеологическая сила наших взаимодействий с машиной проистекает из того, насколько свободным и приятным ощущается обусловленный выбор, будь то навязчивое желание делать селфи или гневные споры в сети до трех часов ночи. От игр до новостных лент, наша способность мечтать заключается в искусственно созданной вселенной грез, а наше бесцельное внимание плывет по каналам, усыпанным подкреплениями, которых мы зачастую даже не замечаем.

Но человеку сложно это внимание сохранять. Нейробиологи говорят, что мозг физически не способен одновременно концентрироваться больше чем на «одной единице данных, требующей полного внимания». В рассеянном состоянии, когда тебя постоянно «уведомляют» о новых сообщениях, новых письмах, обновлениях программ, приложений, новостей, никакое волшебство не поможет удерживать в воздухе сразу несколько шаров. Это состояние непрекращающихся время- и энергозатратных переключений с одного объекта внимания на другой. И, однажды отвлекшись, можно потратить больше получаса, чтобы в полной мере сконцентрироваться вновь. Состояние рассеянного внимания, которое мы с гордостью называем «многозадачностью» – всего лишь расточительное отношение к своим ресурсам. Сосредотачиваться – значит ослаблять то внимание, на которое ты способен. Рассеивать внимание – значит тратить его впустую.

То, что кажется проблемой, может быть целью. Иногда нам необходимо растратить внимание, или избавиться от излишнего внимания. Психоаналитик Адам Филлипс говорит о «незадействованном внимании». Если внимание расходуется экономно, то условием для него является невнимательность. Чтобы сосредоточиться на одном, приходится игнорировать другое, где «другое» – это нечто, чего мы, возможно, сознательно избегаем. Как правило, наше