Резидент разведки. Часть 2. Покер с контрразведкой - Виктор Державин

class="p1">Он очень явно выкажет своё неудовольствие тем, что я ему позвонил, и ни к кому не будет обращаться и даже звонить, но скажет совсем другое, что-то неточное и очень обтекаемое, а потом, спустя время, скажет, что у него ничего не получилось.

Но этот мой поступок не пройдёт для меня бесследно.

При первой же очной встрече Ричард выскажет мне своё неудовольствие в том, что я впутываю его в ненужные ему истории. Я соглашусь и даже извинюсь. Он, в свою очередь, несомненно, простит мне моё оставшееся ещё частично славянское и, следовательно, крестьянское (по его мнению) простодушие. Объяснит сам себе такое поведение моим душевным порывом.

Для меня такой мой неординарный по местным обычаям поступок не несёт каких-либо серьёзных угроз со стороны Ричарда, ведь к таким трюкам я не прибегал ранее.

Но не только поэтому.

Ричард уже в зрелом возрасте начал читать русскую литературу, и это произошло под моим влиянием. Своеобразная «культурно-воспитательная работа» над Ричардом проводилась мною очень аккуратно, но системно и только через возбуждение интереса к ней.

Бывает, обронишь какую-то мысль или фразу. Ричарду она понравится, он поинтересуется её происхождением, я поясню и далее уже жду, что он со временем что-то ответит. Тут важно не цитатами его глушить, а именно мыслями.

Первые попытки были неудачными. Так, однажды я ему ввернул кое-что из «Вишнёвого сада» Чехова, пересказал и пояснил, что бывает, когда человек отворачивается от жизни, погружается в самого себя, начинает игнорировать настоящее, бояться будущего и мечтать о прошлом.

Позднее он мне сказал, что «Вишнёвый сад» — это банальность и ещё кое-что в таком духе. Я согласился, мы немного обсудили А. П. Чехова, оба пришли к выводу о том, что это литературное «старьё» сильно переоценено. Я просто подстроился под мнение Ричарда и тут же ввернул что-то о пьесе «Бесприданница» А. Н. Островского, в которой автор показывает, что в мире, где правят деньги и на каждом набито определённое социальное клеймо, никто не может чувствовать себя свободным и делать то, что он действительно хочет. Сделал вывод, что, пока люди верят в силу денег, они навсегда остаются заложниками социальных штампов. В тот раз я ему сказал, что по этой пьесе снят очень хороший, на мой вкус, фильм «Жестокий романс», и добавил, что он есть на Ютьюбе на английском языке.

Сработало. Ричард посмотрел фильм и в итоге мне потом, после просмотра, написал, что фильм хороший и правильный, потому что он показывает, что материальные блага в жизни играют самую важную роль. Человек, который не имеет их, может быть лишь игрушкой в руках богача, не имеющей права на искренние чувства. Бедные люди становятся предметом продажи бессердечных варваров, которые чахнут над своим состоянием.

Я продолжил свой социальный эксперимент.

Позднее увидел, что Ричард об этом не пожалел, ему определённо понравилось. Я с ним иногда и очень дозированно обсуждал кое-какие темы из русской литературы. Обратил внимание, что он под влиянием прочитанного чётко и однозначно прошёл путь, связанный со всеми стереотипами.

Если совсем коротко, то главное для него было то, что Русская душа, или Русский дух (также Загадочная русская душа) — это понятие, которое отражает уникальные черты менталитета русских в сравнении с иностранцами (как правило, с жителями западного мира).

Эта самая Русская душа для Ричарда и ему подобных является квинтэссенцией философии произведений русских писателей, таких как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. В их книгах, не очень-то популярных, мягко говоря, в США и Европе, главенствовало не эстетическое (как в США и Европе), а этическое начало, удовлетворявшее не развлекательные, а нравственные потребности. В мировоззрении Ричарда сложилось классическое для этих широт мнение, где «духовность» таких произведений перешла в «душевность» и привела к появлению понятия «Загадочная русская душа».

Немного поясню для понимания.

В основе лежало то, что у рациональных протестантов русская литература вызывает удивление, основанное на очевидном для них противоречии между сверхдержавностью государства и бытовой необустроенностью его граждан. В частности, на Ричарда магически действовала одна из самых знаменитых цитат Фёдора Достоевского: «Самая основная, самая элементарная духовная потребность русского народа есть потребность в страдании, вездесущем и неутолимом, везде и во всём».

Он несколько раз заводил разговор на эту тему и просил меня объяснить. Я не мог и всякий раз говорил, что это просто необъяснимо, что это надо прочувствовать, отмахивался фразой о том, что мне лично это чуждо. Мне всегда не хватало гуманитарных знаний.

Даже по прошествии времени я не могу ничего объяснить по этой теме, потому что это надо чувствовать и видеть.

Ещё Ричард никак не мог врубиться в слова Ивана Тургенева о том, что у настоящего русского сердце от ребенка.

Прагматичный и практичный мозг не в состоянии воспринимать такие смыслы. Хотя есть среди этих людей и другие — как исключение из общего правила.

Попробуйте объяснить это всё настоящему WASP или даже протестанту, например, южнокорейскому (кстати, там протестантизм дал очень глубокие корни в последние десятилетия). Я не смог объяснить. Но…

Ричард всё меньше и реже просил меня объяснить какие-то мои собственные поступки из жизни и быта, очевидно, списывая всё на мою всё ещё отчасти «загадочную русскую душу». Однако всё это не касалось дел, бизнеса.

В общем, я добился своей изначальной цели и смог втолковать Ричарду, что иной раз не стоит меня спрашивать о мотивах тех или иных поступков. То есть, начиная с ним «культурно-воспитательную работу», сам действовал как самый настоящий протестант, так как преследовал очень прагматичные, циничные и реальные цели.

Кстати. Тогда, когда я заинтересовывал Ричарда русской литературой, у меня была идея вплести туда и кого-то из литовских, в крайнем случае латышских или эстонских писателей. Тогда мне ещё хотелось подчеркнуть своё земское литовское происхождение и менталитет, тем самым немного расширить себе поле для манёвра и заложить возможность при необходимости свободно дистанцироваться от своей русскости и мировоззрения православного христианина.

Ничего не получилось. Не смог заинтересовать, хотя знал некоторых литовских писателей, так как в моей литовской русской средней школе советского периода мы изучали их творчество.

Некоторые скажут: как же так? А как же «Долгая дорога в дюнах»? По этой книге даже снят отличный киносериал на рижской киностудии где-то на закате советской власти.

Самое лучшее (на мой взгляд) художественное произведение литовской литературы «Долгая дорога в дюнах» написал русский писатель советского периода Руднев Олег Александрович.

Но русскую литературу Ричард всё-таки уже немного знал, однако она если хоть как-то и повлияла на его мировоззрение, то