У любви семь жизней (СИ) - БризЪ Галина

Ревновал и бесился, видя, с какой жадностью, чуть ли не капая слюной, соперник смотрит на его девушку.

Уже понял свою ошибку и запоздало жалел, что начал бахвалиться и снова подогрел страстный интерес южного мачо. Стал опасаться выйти из комнаты и оставить её наедине с активным доктором.

После ухода Эли, Давид перестал сдерживать злость. Агрессивный самец, столбящий границы своей территории и мечущий собственность, вырвался и взъярился.

Захватил девушку, ладонью спрятал лицо на своей груди, оборвал потуги вытащить на танец и заслонил от раздевающего взгляда Зураба. Рычащим голосом внятно и однозначно предупредил:

— Достаточно. Это МОЯ женщина, прибереги энергию и любезности для своей дамы.

Обменялись с хозяином квартиры хищными улыбками, больше похожими на звериные оскалы и закончили затянувшееся застолье.

Садиться Маркову за руль после обильных вливаний спиртного было нельзя. Общественный транспорт уже закончил работу, поймать дефицитное зеленоглазое такси среди ночи сложно. Оставался единственный подходящий вариант — переночевать у Зураба.

В расчёте на это Давид и задерживал Леру.

Неистово врал, что не планирует прикасаться к ней, уйдёт спать в спальню доктора, ляжет с ним на одной кровати. А девушка останется одна в соседней комнате на диване.

Лера устало согласилась, что таскаться с подвыпившим мужчиной по ночному городу в поисках такси — плохая идея. Самое разумное и безопасное — переночевать здесь.

Прекрасно понимала, что Марков специально тянул до последнего, чтоб появилась убедительная причина не отпустить её домой, а остаться на ночлег вместе. И сегодняшняя ночь, скорей всего, обогатит так называемую дружбу далеко не невинными сюрпризами.

Если честно, то это не пугало. Очевидно, что наступила пора определяться. Что-то выбрать.

Вариант первый — прекращать затянувшуюся игру, не морочить никому голову и решительно выходить из отношений или…

Или второй вариант — переходить на следующий, взрослый, проблемный этап. Изведать опасный и манящий вкус запретного плода.

Первое — до невозможности больно от одной мысли о расставании.

Второе — страшно до озноба.

С самого начала знала, что играет с огнём. Нельзя дразнить мужчину, испытывать терпение и наивно считать, что это будет длиться бесконечно. Но… Что будет — то будет. Не расстроится — никто не виноват и не велика трагедия, если близость между ними всё-таки произойдёт. На самом деле… даже хочет этого.

Тем не менее будет сопротивляться насколько хватит сил…

Веселье сошло на нет, страсти выдохлись, гости и хозяин заключили перемирие и разбрелись по комнатам. Как и договорились — Лера в одну, мужчины — в другую.

Девушка выключила свет, наощупь дошла до дивана, разделась, аккуратно сложила одежду на стул и собралась прилечь.

Прислушалась к неутихающему сердитому спору в соседней комнате и стало страшно…

Наверняка, Давид ночью проберётся к ней в постель. Сейчас он под хмельком. Наговорил много лишнего и глупого. Завтра трезвой головой обдумает вырвавшиеся спьяну слова, пожалеет и устыдится того, что наболтал.

И если ночью между ними что-то произойдёт, то у него отличное оправдание — был не вполне адекватным, не отдавал отчёт. Знает, что Лера пила символически, следовательно, её поступки не списать на неподконтрольное разуму состояние.

Придёт к постыдному выводу, что она зацепилась за его обещание и не преминула воспользоваться возможностью быстренько лечь под него. Возможно, начнёт скрыто презирать за уступчивость.

Лера похолодела.

Моментально натянула на себя джинсы с футболкой, в таком виде забралась в постель. Удовлетворённо выдохнула. Если мужчина всё-таки придёт, то справиться с одетой будет трудно.

Накрылась одеялом с головой и настороженно повернулась к входу.

Ждала. И не ошиблась.

Одновременно и вздрогнула, и рассмеялась про себя, когда тихо приоткрылась дверь и Давид смиренной тенью бесшумно присел на край дивана.

Заметил, как сильно она напряглась и сжалась. Глубоко, испуганно задышала. Отодвинулась от него, обхватила себя за плечи.

Ласково и убедительно зашептал:

— Лера, мы же взрослые люди! Я останусь с тобой. Обещаю, что не буду ничего делать насильно… Просто полежим вместе, поговорим… Хорошо?

Промолчала. В груди всё колотилось и похолодело.

Давид немного помедлил, не дождался ответа, разделся и осторожно прилёг рядом. Вытянул крепко зажатое ею одеяло, быстро нырнул под него.

Обхватил за талию, притянул к своему гулко бьющемуся сердцу. Удивился, хрипло прошептал, мягко касаясь губами кромки волос:

— Почему не разделась?

Горячее дыханье мужчины и незнакомая, завораживающая интонация родили россыпь предательских мурашек, щекочуще разбежавшихся по всему телу. Пересохшим ртом выдавила:

— Потому…

Лера против воли утопала в бархате его голоса, обволакивающем тепле рук, гипнотически затягивающем запахе. В голове царила паника и полный кавардак из мыслей.

Это была первая ночь, которую они провели вместе.

В темноте и в горизонтальном положении всё осязалось по-другому. Интимным, загадочным, пугающим и возбуждающим новизной восприятия.

Поцелуи и объятия жгли необычными волнующими ощущениями.

Ласки странным, до неприличия приятным движением, отзывались внизу живота.

Перехватывало дыханье, голос отказывался повиноваться, дрожало и дурело тело.

Сердце зашкаливало и яростными толчками разгоняло кровь.

Давид нависал над девушкой, придавливал сверху, выпивал губами лицо, гладил по волосам и, как одержимый, жарко шептал в ухо:

— Прошу тебя, роди мне сына!

Распланировал общее будущее. И главное в нём — рождение сына. Уже приготовил имя — так же, как зовут его отца. Обещал снять квартиру и жить вместе с Лерой. Жениться на ней сразу после рождения ребёнка.

Мечтал, как будет гулять с ним, чему научит, куда свозит и что покажет. Дошёл даже до завещания — клялся сделать его своим наследником.

Лера слабо усмехнулась после слов о завещании — умирать собрался?

Слушала усыпляющую сказку и не реагировала. Усилием воли разгоняла побеждающий разум туман из сладкой лжи. Жалела, что она не наивная дурочка. Отчаянно хотелось поверить. Выключить мозги и забыть обо всём.

Это была тяжёлая бессонная ночь.

Лера отказалась снять одежду, намертво вцепилась в пояс джинсов, не разрешая рукам мужчины скользнуть ниже талии.

Переплела ноги в тугой, неразъёмный жгут и судорожно вцепилась в молнию на брюках, не позволяя расстегнуть её.

Давид уговаривал, обижался, психовал. Уходил курить. Возвращался.

Они снова целовались, ласкали, обнимали друг друга.

Через несколько часов возни, выжатая как лимон, Лера согласилась снять футболку и лежала неприкрытой в верхней части тела.

Но спасительные джинсы оставила на себе, и больно впивалась ногтями в руку мужчины, когда он пытался скользнуть ниже пояса. Стянуть штаны можно было, только через нешуточную беспощадную битву.

К утру, злой и распалившийся Давид попытался взять её силой.

Но девушка сопротивлялась по-настоящему — поцарапала, покусала плечи, оставила пару синяков на груди. Вымоталась от неравной борьбы и беспомощно расплакалась.

Мужчина отступил. Не пошёл до конца. Любил Леру, ему нужно было её согласие.

К утру оба выбились из сил и лежали в тошнотворной полудрёме, обиженные и разочарованные друг другом до предела. Ночная мгла отступила, наступающий день прозрел мутным рассветом.

Давид удручённо обнимал измученную и заревленную Леру.

Она каждой дрожащий клеточкой напряжённо ощущала жар и силу, исходящие от его голого туловища. Осязание тяжёлой мужской руки, увесисто лежащей на её обнаженной груди было незнакомым, странным и пугающим.

Приоткрыв глаза, осторожно изучала мощный загорелый торс. Поросшие чёрными жёсткими волосами плечи, на которых лиловым пятном темнел овальный след от укуса и подсыхали короткие царапины, оставшиеся после ночной борьбы.