Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

задвижки. Слева от стены сдержанно загудело, но никаких видимых изменений в окружающей обстановке не произошло. Оддбэлл прошагал к входной двери. При ближайшем рассмотрении ручка на двери оказалась не одна, как обычно бывает на дверях, дверцах и даже форточках, а две, с обеих сторон. Оборотень открыл её, только не справа налево, как при входе, а наоборот.

Там обнаружился короткий тупиковый коридор всего с двумя дверями, в одну из которых Оддбэлл немедленно прошествовал. И оказался в небольшом помещении, более всего напоминающем корабельную навигационную рубку или рабочий кабинет техномага, немного повздорившего с собственной головой. Тут были карты, компасы, квадранты и множество других приборов непонятного постороннему взгляду назначения, два массивных пульта у стен и колонной поднимающееся к потолку устройство, смутно похожее на визор перископа парового танка. И всё это не было мёртвым. Стрелочки приборов дрожали и двигались, периодически проворачивались зубчатые колёса, щетинистые верхушки которых виднелись над горбатыми спинами устройств, завораживающе перемигивались лампочки на пультах. Временами то тут, то там слышался свист и вырывались маленькие облачка пара или аккуратные радужные пузыри, которые, плавно долетев до потолка, с едва уловимым звоном лопались там, осыпая пространство вокруг мелкими полупрозрачными блёстками. Оддбэлл подошёл к одному из пультов, подвигал рычажки, добившись определённой последовательности мигания ламп, затем полностью разделся, сложив одежду на стоящий рядом стул, и перекинулся в звероформу. Избыточная энергия, образующаяся из-за несовпадения физической массы, плотным грозовым облаком окутала пространство в области метаморфозы, надёжно скрыв подробности процесса. Затем облако «нащупало» тонкими ветвистыми педипальпами серебристых молний ажурную гребёнку бронзовых электродов, свисавшую с потолка, мгновенно перегруппировалось, собравшись вокруг электродов на манер металлических опилок возле полюсов магнита, и, метнувшись фиолетовыми сполохами вдоль длинных зубцов, сверкнувших таинственным призрачным отсветом, без остатка втянулось в мелкую сетку, покрывавшую участок потолка над «гребёнкой». В тусклой подсветке блеснули проводники, тянущиеся от электродов и пронизывающие сетку, словно корневая система диковинного механического растения. На спинке стула остался сидеть, приопустив крылья, взлохмаченный пещерный сыч. Пульт осветился полудюжиной дополнительных огоньков, а «перископ» опустился вниз примерно до середины высоты помещения, выдвинув в сторону небольшую жердочку, обтянутую войлоком и укрытую сверху пузатым зонтиком из бронзовой фольги. Сыч огляделся, смешно крутя головой во все стороны, встряхнулся, придавая оперению хотя бы какую-то видимость порядка, чуть присел, и, взмахнув широкими крыльями, бесшумно перелетел на жёрдочку. Там он повозился, устраиваясь удобнее, и замер чучелом, целиком засунув голову под купол металлического «зонта».

Так прошло минут двадцать. После чего сыч вышел из своего транса, снова став смешным и подвижным, выбрался из-под зонта, перелетел на стул и перекинулся обратно. Столь впечатляющего внешнего эффекта, как предыдущее обращение, эта метаморфоза не имела. Никаких молний и клубящихся облаков, лишь на долю секунды померкло освещение. Обретя антропоморфный облик, Оддбэлл торопливо оделся и выскочил из помещения. Войдя в ангар, он захлопнул за собой дверь и тут же попытался открыть её с другой стороны, но, как ни странно, не обнаружил второй ручки. «Эй», - высказался оборотень, - «Ты это... Не шути . Ручку давай!» Справа от двери щёлкнуло, зашуршало и уже знакомый читателю механический голос произнёс: «Перезарядка. Согласно протоколу гарантии безопасности, доступ к микроверсуму будет предоставлен через...» Голос не договорил. Потому что Оддбэлл, сказав: «А если так?», врезал ребром кулака по дверному косяку, сморщился, потряс рукой и схватился за ручку. Не открывая двери, он повернул ручку градусов на тридцать по часовой стрелке, резко дёрнул и повернул обратно. Дверь по-прежнему осталась на месте, а вот ручка оказалась в руках оборотня. Удовлетворённо кивнув, он поднёс ручку к противоположному краю двери и повторил все манипуляции в зеркальном порядке. Место стыка коротко сверкнуло золотистым светом, и ручка «приросла» к двери, словно всегда была там. «Вот так-то лучше!», - довольно пробормотал оборотень и решительно открыл дверь.

Глава 11 Скакун. (Александр Игнатьев) ПОПАДАНЦЫ

Темно-серо-синяя кора деревьев и мелкая синевато-зелёная листва ещё не успели высохнуть от ночной влаги, когда Костя, поминутно озираясь, удрал через окно в областной уездный городишко. Ему требовалась лошадь.

Поднявший голову от подушки Бобыль глубоко вздохнул и осторожно перевернулся против идущих из окна запахов. Потом закрыл глаза и, прижавшись к мягкому и такому родному, (такому своему!) боку супруги спокойно продолжил сон.

Вечером по усадьбе летали молнии и гремел гром. Яга для похода в уезд требовала собрать маленькую армию. Она не сомневалась в нападении разбойников, хищных зверей и прочей нечисти.

«Куда? В одиночку! Не пущу!», — зло оскалившись, причитала домохозяйка.

До уездного городка хорошим шагом можно было дойти часов за двенадцать, на ночевку остановившись в придорожном трактире.

Волчий уезд славился своим порядком и хорошими нахоженными, наезженными дорогами. Оборотни много лет не слышали о разбое на своих трактах.

***

Пробираясь к дороге, Костя успел основательно вымокнуть, а мокрые булькающие водой кроссовки каверзно натёрли ногу через носок. Это не улучшило и без того гнилого настроения последних недель, и парень бездумно ломился сквозь мощные красноватые кусты, вобравшие за ночь влагу. Они же щедро делились с ним своими ночными накоплениями. В дополнение ко всем «приятностям» похожая на земной мох трава, так мягко пружинящая в полдень под ногами, ранним утром старательно погружала в своё ковровое нутро ноги по щиколотку. Яркий, покрытый своеобразными геометрическими фигурами, разрисованный неизвестным талантом местами в зелёный, но чаще в синий и красный природный палас был невероятно толст. Провалившись в пятно густого зелёного цвета по колено, Костя, чертыхнувшись, интуитивно стал выбирать окрашенные красным места и только через четверть часа выбрался на дорогу.

На рассвете среди теней, на ветвях придорожной растительности, длинные пряди лишайников образовывали необычные скульптурные группы. Издалека они казались путнику то собравшимися на пикник стариками, развесившими по ветвям свои кустистые бороды, то девицей, расплетающей косы, а то и злыми придорожными духами, готовыми толпой напасть на пешехода. Но чавкающие - со звуком выстреливающих петард! - полные болотной жижи кроссовки могли отпугнуть любого злонамеренно прячущегося в кустах. К тому же в это время все бандиты спали, и Костя, несмотря на неудобства, бодро передвигался в поисках подходящей для просушки полянки.

Спустя часа три небо, наконец, освободилось от облаков, и впереди показалось небольшое озеро, с быстро исчезающими в свете дня клочьями тумана.

К полудню путешественник устал, обувь оставалась влажной, а натёртая пятка стала существенно сигнализировать о растущей мозоли.

Бесконечная гладь озера закругляла свой край где-то в сине-небесной дали, сливаясь с лесом и небом. Уставший и совершенно не удовлетворённый