В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - Вальтер Варлимонт

У противной стороны были руководящие органы, которые полностью доказали свою состоятельность: Комитет начальников штабов в Англии, Объединенный штаб вооруженных сил в Соединенных Штатах и Объединенный комитет начальников штабов обоих этих государств. Начальники штабов в Англии и главнокомандующие отдельными видами вооруженных сил в США встречались почти ежедневно и намечали главные направления стратегии во всех ее аспектах. Черчилль был таким же Верховным главнокомандующим, как и Гитлер, тем не менее при расхождении взглядов оценки и решения начальников штабов, как правило, имели преимущественную силу. Фактически рекомендация британских начальников штабов и американского объединенного штаба являлась решающим фактором в стратегии союзников. В Германии на аналогичном уровне командования существовал губительный вакуум.

Когда вспоминаешь все это, такая недальновидность кажется просто непостижимой. При сложившихся обстоятельствах штаб оперативного руководства, конечно, оказался не в лучшем, чем прежде, положении, чтобы выполнять более важную работу, не имея на то согласия или приказа Гитлера. Во-первых, имевшиеся в распоряжении отдела «Л» людские и материальные ресурсы были до сих пор строго ограничены, и он мало что мог сделать, кроме как высказать свое мнение; во-вторых, при существовавшей антипатии к ОКВ добровольного сотрудничества со стороны штабов отдельных видов вооруженных сил ждать не приходилось. Фактически Гитлер ничего не сделал для того, чтобы начать планирование. Более того, ряд намеков с его стороны, которые могли послужить, по крайней мере, отправными точками, просто игнорировались и зачастую даже не доходили до ушей начальника отдела «Л» или его подчиненных. Примерами могут служить некоторые высказывания Гитлера в его памятной записке от 9 октября 1939 года; в ней он отмечает, что победа над Францией откроет для нас огромные пространства Атлантического побережья, в результате чего можно будет довести эту войну до конца путем «массированного использования люфтваффе против сердца британского сопротивления». Эта идея была конкретизирована в нескольких вышедших зимой 1939/40 года директивах ОКВ относительно подготовительных мер по «захвату Англии»; однако в них не было тщательно проанализировано, какова вероятность успеха этой стратегии, вопрос вполне уместный ввиду нашей полнейшей неопытности в «стратегической войне в воздухе» и нехватки субмарин.

К тому же в течение этих месяцев в верховной ставке не помышляли о возможности вторжения на Британские острова. Йодль не предпринимал на этот счет никаких действий, хотя записи в его дневнике свидетельствуют, что еще в ноябре 1939 года он, но не его штаб, знал, что штаб ВМС изучает этот вопрос, а в начале декабря – что тем же занимается Генеральный штаб армии. Даже в мае и затем в июне 1940 года (здесь мы ненадолго забегаем вперед), когда главнокомандующий ВМФ докладывал Гитлеру результаты исследований, проведенных его штабом, Йодль не делал ничего, видимо, потому, что Гитлер в то время не проявил никакого интереса. Нередко звучала критика, что старшие офицеры, включая и самого Гитлера, находились в плену своих воспоминаний о Первой мировой войне и поэтому не рассчитывали на такой потрясающий успех наступления на западе. Возможно, так и было осенью 1939 года, но этого явно не было в начале 1940-го.

Что касается Италии, то весной 1940-го Верховный главнокомандующий много размышлял над тем, как заставить своего союзника по хваленому «Стальному пакту» послать двадцать – тридцать дивизий, чтобы атаковать линию Мажино с германской территории в направлении плато Лангр. Эта идея была предметом детальных исследований Генерального штаба армии. С другой стороны, как уже говорилось, никакие более серьезные стратегические проблемы, вытекающие из этого союза, не рассматривались. Например, проблемы и перспективы войны на Средиземном море при ведении ее во взаимодействии с Италией или своими силами. Правда, какое-то время военные стратеги занимались разработкой превентивных мер против угрозы, которую французская армия Вейгана в Сирии явно замышляла создать в районе Салоник и румынских нефтяных промыслов. То, что в отношении Средиземноморского региона ничего больше не делалось, наверняка объясняется тем, что Гитлер уже решил полностью оставить его итальянцам; к тому же Муссолини был того же мнения, а Генеральный штаб в Риме даже еще больше настаивал на этом.

Последний, но не менее важный, Восточный фронт должен был стать темой стратегических исследований самое позднее к весне 1940 года. Во время беседы в рейхсканцелярии 27 марта 1940 года Гитлер упомянул, что он «держит ситуацию на востоке под самым пристальным наблюдением». При этом присутствовали и Йодль, и начальник Генерального штаба армии; то, что это не явилось для обоих предупреждением о грядущих стратегических проблемах, более простительно Гальдеру, чем Йодлю. Хотя там было много такого, что указывало на возможные неприятности в будущем, например позиция России относительно демаркационной линии в Польше и нерешительность Гитлера относительно договора о военных поставках в Советскую Россию. Этого было вполне достаточно, чтобы побудить здравомыслящее военное командование, по крайней мере, начать исследования по данной проблеме, если не отправить войскам предупреждение в самой категорической форме.

В итоге следует признать, что штаб ОКВ очень плохо использовал время, имевшееся на создание высшей ставки (то есть до весны 1940 года), для того чтобы подготовить вермахт к возросшим требованиям, которые предъявляло к нему последующее ведение боевых действий. Это оказалось тем более серьезно, поскольку не было теперь фон Мольтке или фон Шлиффена, а следовательно, не велись и исследования, как в Генштабе мирного времени, просчитывавшие действия на шаг вперед непосредственной задачи обороны страны. Вместо этого штаб оперативного руководства ОКВ занимался в первую очередь «специальными операциями» Гитлера; у него появилась тенденция брать на себя ответственность Генерального штаба армии за подготовку и проведение операций или, как вскоре показал случай с Норвегией и Данией, даже совсем вытеснять армию и взваливать на себя ее работу. Это означало, что штаб отвлекли от его прямых обязанностей, и он оказался абсолютно не в состоянии шире изучать последствия происходящего.

Взаимоотношения с отдельными видами вооруженных сил

С конца осени 1938 года почти не было заметных сложностей в отношениях между ОКВ и отдельными видами вооруженных сил или – что самое главное – между ОКВ и ОКХ. Однако они сразу же возникли вновь 27 сентября 1939 года, когда Гитлер отдал приказ о наступлении на западе. Проблема армии была в том, чтобы не просто противодействовать «вмешательству ОКВ в оперативные дела», которое крайне возмущало и примеров которого было так много в недавних действиях Йодля. Теперь Гитлер принял решение вообще без участия армии и, как показано выше, включил в свое решение выбранные им самим генеральные направления операций; он утверждал не только «когда», но и «как». По сути, это могло означать ни больше ни меньше как то, что отныне Верховный главнокомандующий намеревался взять все командование сухопутными войсками на себя. Если у него действительно было такое намерение, он должен был одновременно взять на себя ОКХ или Генеральный штаб армии, как самую эффективную командную структуру в вермахте, и отстранить от этих дел ОКВ; это было бы, по крайней мере, оригинальным способом решения проблемы высшего командного органа; Генштаб стал бы наилучшим ядром для формирования верховной ставки, и это обеспечило бы ему то положение, которого он заслуживал. Процесс присвоения Гитлером прерогатив армии был прямо противоположным. Все, что его интересовало, – это утвердить свои позиции в военной да и во всех остальных сферах как единственного человека, обладающего командной властью; он не нуждался в надежном совете специалиста, так как этот совет, по крайней мере со стороны армии, мог подразумевать несогласие или предостережения, как это случалось в прошлом и наверняка повторялось бы в будущем. Вместо этого он постановил, что будет обладать «неоспоримой властью сверху донизу». Он решил, что в ходе предстоящей кампании главнокомандующий сухопутными войсками должен находиться рядом с местом расположения верховной ставки и в сопровождении только своего начальника штаба и ограниченного личного состава; истинным мотивом Гитлера было быстро и бесповоротно сосредоточить власть в собственных руках, опустить Генеральный штаб армии до уровня аппарата, исполняющего его решения и приказы, как штаб оперативного руководства ОКВ, но вместе с тем извлечь максимальную практическую выгоду из его командной структуры. Он понимал, что заменить ее не может, и признавал ее эффективность. Так осенью 1939 года сухопутная армия оказалась именно в той ситуации, против которой предостерегал генерал-полковник Фрич во времена давних споров о структуре высшего командования. «Невозможно ждать от главнокомандующего, что он выиграет сражение, – сказал Фрич, – если он действует по плану, с которым не согласен». В итоге принцип взаимоотношений между Верховным главнокомандующим и Генеральным штабом армии оказался таким, какой часто описывал Гитлер, приводя пример НКО и его отдел из восьми человек.