Третья стихия - Мария Симонова

— Работай, Проводник! — приказал Карриган убийственно спокойно. В его взгляде Михаил прочел еще более властный приказ, чем в голосе.

— Давай, Мишка! Иначе через минуту все здесь рассыплется в пыль! У них «Икс-вибро»! — заорал Петр. Как ни плохо Михаил разбирался в оружии, но и ему было известно, что «Икс-вибро» является единственным редким видом оружия, разрушающим материальные ценности, не причиняя вреда живым организмам. Но не приказ Карригана и не отчаянный выкрик Петра заставили роковой барьер в его подсознании обрушиться с погребальным треском. В безумной тряске, почти оглушенный воем «Икс-вибро» и визгом девчонок, с доносящимися откуда-то воплями «нет!» и «не надо!», все еще не осмеливаясь на решительный шаг, он поймал вдруг взгляд незнакомки… И пошатнулся.

«Слизняк!» — ударил наотмашь беспощадный приговор, яснее самых громких воплей написанный в ее взгляде. И дрогнул, давая миллионы трещин, его старый уютный внутренний мирок, и осыпался, как каменная скорлупа с реликтового яйца, где шевельнулся и властно забился, оживая после долгого сна, детеныш динозавра. Там, за опавшими скорлупками, распахивался огромный мир — безбрежный, пугающий до щемящей дрожи в сердце — его новый мир, который ему, врожденному Проводнику, суждено было со временем исходить и познать. А пока перед ним лежала самая первая дорожка —он ощутил ее под ногами, едва только рухнул каземат старого страха.

Не колеблясь больше ни секунды, Михаил сделал по этой дорожке первый радостный шаг, еще не веря в себя, еще боясь, что дорога из-под ног вдруг исчезнет, и услышал внутренним слухом спокойный голос: «Веди, Проводник. Не бойся — я помогу. Веди». Ничему больше не удивляясь, чувствуя только всем существом мощную стороннюю поддержку, он вобрал в себя, словно вдохнул, все окружающее: людей, стойку, дрожащие стены и даже деревянные кресла — взял столько, сколько смог захватить одним панорамным взглядом.

Он чувствовал, что идет, но не ведал куда. Он видел только тех, кого уводил с собой: они стояли вокруг него (а кое-кто продолжал еще ползать). Еще он видел зал отеля и как окна подернуло, словно занавесями, желтовато-белесой пеленой. Зато тряска исчезла и оборвался занудный вой. Идти Михаилу было трудно: слишком большой клочок мира он сгоряча прихватил с собой, слишком много лишнего… Сила покидала его с каждым шагом, и он, опасаясь уронить что-нибудь (или кого-нибудь) по дороге, уже подумывал о легкой передышке на полпути, понятия не имея, возможно ли это осуществить на деле, когда туманные занавеси на окнах начали истончаться. Он понял, что дорога привела его — что, собственно, и свойственно дорогам — в какое-то конкретное место.

За распахнутыми окнами отеля простиралось бело-коричневое поле. С чайного цвета небес редкими и очень крупными хлопьями падал снег.

Михаил осторожно расслабился — постепенно, как будто опасаясь разбить нечаянно в чужих измерениях драгоценный островок собственного мира. Он пересчитал глазами людей: Илли, Карриган, террористы с Петром, бежевый герой и Фредди А.Бельмонд. Последний прилепился — видимо, намертво — к кедровой стойке. Все они наблюдали с удивлением процесс падения снега в распахнутых окнах.

Исчезли обе девушки из обслуги. Михаил подумал, что потерял обслуживающий персонал отеля где-то в пути, на неведомой дорожке. Не успев еще как следует осознать всю трагедию совершенной промашки и весь ужас их теперешнего положения (если бы успел, то бросился бы сей момент к ним на выручку), Михаил четко услышал в собственной голове чужой голос: «Девчонки остались — слишком привязаны».

«А как же Бельмонд?» — спросил мысленно Михаил, слегка ошалевший от всего происходящего. «Этот за своим отелем увязался», — ответил в его голове голос Карригана. «Я говорю сам с собой. Это шизофрения…» — подумал Михаил, но больше мысленных вопросов задать не успел, потому что в дверь отеля аккуратно постучали. Все резко обернулись на мук. Несколько долгих мгновений длилось молчание, потом хозяин озвучил немую сцену, проблеяв испуганно от своей стойки:

— Кто там?..

5. ПОГОНЯ ЗА ПОДЛИННИКОМ

Кики Занозу распирала гремучая безысходная злость. Он шел по ровному полю, земля под ногами была похожа на пористый окаменевший экскремент, а небеса напоминали бездонный провал, полный нечистот. Направление не имело сейчас никакого значения, а злость бурлила, вспучивалась желчными пузырями и лезла через границы отведенной ей внутренней лохани.

«И ведь поди ж ты, в какое поганое место забросило, будто назло!» — остервенело думал Заноза, напрасно выискивая глазами на ровной, словно обеденный стол, поверхности какой-нибудь камешек, чтобы его в сердцах пнуть. Не было, не валялось на этой чертовой столешнице даже самого захудалого камешка, не говоря уже о живых объектах — ни души вокруг, кроме самого Кики. Так что выместить взыгравшую ядовитость ему было абсолютно не на ком, разве что на себе, любимом. Поэтому злость разъедала Кики изнутри, наподобие кислоты, и справиться с этим ему было абсолютно не под силу. А как хорошо сегодня все начиналось! Проснулся Кики на задворках трех попирающих небеса высотных зданий в уютном пространстве между двумя помойками: райский попался уголок, сплошные каменные джунгли. Бытовой труд на благо общества ему не грозил, военные заморочки также отменялись — стало быть, забрезжила редкая возможность заняться личными делами, повидать кое-кого из с друзей — за Гертом давно числился должок — и попробовать наконец отыскать Осу. Удача, казалось, прочно взяла Кики за руку и повела за собой в новый день: в первом же такси водителем оказался папаша Костен — повезло старому автоманьяку проснуться в городском таксопарке. А вот повезло ли городскому таксопарку заполучить папашу Костена — это еще был большой вопрос.

Папаша Костен — выдающаяся фигура среди обитателей Перекрестка Миров — был главой клана Прорва, а для Кики Занозы он являлся, кроме того, еще и «единоутробным» папашей. Так что рабочий рейс такси превратился в семейный рейд по розыску в большом городе родственников и друзей семьи для решения насущных проблем клана. Дорогой Папаша подвозил отдельных пассажиров — в основном хорошеньких девушек, если им оказывалось с Папашей по пути.

Кики стрелял глазами по сторонам, просеивая сквозь сито внимания ветреные челки и хорошенькие мордашки прохожих девушек, в надежде углядеть одну, долгожданную, приметную конопатую рожицу в обрамлении прямых, рыжих, как морковка, волос — личико Осы. С некоторых пор в груди у Занозы образовалась странная пустота, и сам он точно знал, что заполнить эту брешь может только чудная рыжая девчонка из клана Рекс. Он и видел-то ее всего два-три раза и каждый раз либо в деловой суете, либо в запарке боя, так что и поговорить-то толком не пришлось. А вот поди ж ты — застрял ее веснушчатый образ солнечным зайчиком в сердце — поймать не поймаешь, но и не выгонишь, сколько ни старайся. А саму Осу оказалось поймать еще труднее, чем солнечный зайчик: только появится где-нибудь в пределах видимости рыжая метелочка, как тут лезет под руку какая-нибудь оказия, Рез минуту глядь — а Осы уж и след простыл.