Цвет предательства - Michael Mael

Интересно, что это за эмблема? Тим вообще-то неплохо разбирался в геральдике армейских подразделений, но этот знак был ему неизвестен.

Лесана покопалась в наваленных на дне лодки рюкзаках и коробках (их было так много, что свободного места оставалось максимум на двоих человек) и вытащила оттуда большую канистру c водой — по меньшей мере в два раза вместительнее его ведра.

— Вот, бери. На три дня тебе хватит. — она передала ему воду и снова полезла по рюкзакам.

— Послушай, а как же ты? — неуверенно спросил Узник, обеими руками прижимая к себе драгоценный подарок и борясь с желанием немедленно опустошить его наполовину.

— У меня еще осталось, а потом там есть вода — куда я направляюсь. Не беспокойся. — И девушка протянула ему сверток, в котором оказались пять банок мясных консервов и две пачки галет: похоже на армейский паек, решил Тим. Он никак не мог отделаться от мысли, что эта девушка каким-то образом связана с военными, а если так — то с ней нужно быть предельно осторожным.

— Спасибо тебе большое, Лесана, — он все еще никак не мог до конца поверить в такое неожиданно свалившееся на него счастье.

— Ага, пожалуйста. — девушка достала из коробки несколько незнакомых ему приборов, похожих на небольшие шкатулки с циферблатами, и рассовала их по карманам брюк. — Надо бы позавтракать, ты же голодный?

Она могла бы и не спрашивать. На извлеченной из самого большого рюкзака походной спиртовке они зажарили наловленную девушкой в океане рыбу (оказывается, она ночью еще и порыбачить успела), и запекли несколько крабов, собранных Тимом на скорую руку в лагуне. Кажется, он никогда в жизни еще так вкусно не ел: по сравнению с сырыми червями и водорослями это была настоящая пища богов. Во время еды они почти не общались — девушка помалкивала, время от времени окидывая окрестности острова быстрым взглядом, а ему было совсем не до разговоров.

После завтрака Лесана коротко извинилась, встала и принялась ходить по лагуне, разувшись и закатав штанины до колен — икры у нее были стройные и упругие, заметил Узник. Девушка то и дело ворошила дно серебристым шестом, время от времени вытаскивая из кармана тот или иной прибор и производя какие-то измерения: некоторые устройства она опускала в воду, другие поднимала высоко в воздух и поворачивала туда-сюда, словно пытаясь поймать излучение светил. Наевшийся до отвала Тим мог только сидеть, привалившись к круглому камню у подножия скалы, и наблюдать за своей гостьей, заодно прикидывая в уме, сколько времени еще остается до прилива. Самое позднее, сегодня ночью, решил он в конце концов: а, значит, придется перенести постель подальше от кромки лагуны (которая во время прилива сольется с бездонным океаном) — и хорошо бы, если бы не было грозы. Подаренную ему канистру с водой Тим уже успел пристроить в самом безопасном месте острова: в своем тайнике, глубокой трещине у самой вершины скалы, откуда ее не смогли бы вырвать самые сильные волны. Во время приливов он прятал там свой каменный нож, а также скудные запасы еды (когда они у него были).

Часа через два, когда на светло-сиреневом небе уже ярко сияли все пять сфер, девушка вернулась.

— Не скучал тут? — она смотрела на него с неуловимой хитрецой в глазах. — Гостинца тебе принесла. — И девушка протянула ему большую черную рыбу, лучший деликатес этого острова, проткнутую чем-то острым насквозь. Тим покосился на металлическую палку в ее руке: та вроде бы не имела острых концов.

— Спасибо. — Он принял у Лесаны скользкую рыбину и пристроил ее на камнях около спиртовки.

— Теперь мне нужно поспать, хорошо? — девушка посмотрела на часы. — Сейчас почти три, разбуди меня примерно в восемь. Поужинаем, и я двинусь дальше. — Она сняла с руки часы и протянула их Тиму.

— Послушай, Лесана, — неуверенно проговорил Узник. — Почему ты мне так доверяешь? Ну, ты же не знаешь, кто я такой… и вообще…

— Девушка улыбнулась и вытащила из кармана куртки пистолет неизвестной модели с хромированной рукояткой и коротким, но необычно широким стволом.

— А сплю я очень чутко, так и знай. — Она засунула оружие за пояс и направилась к своему катеру. Тим проводил ее долгим взглядом: быть может, он уже успел отвыкнуть от живых людей — но эта девушка была самым странным человеком из всех, кого ему довелось повстречать в своей жизни. И, кажется, самым красивым.

Он посмотрел на оставленные Лесаной часы: вроде бы обыкновенные, с тремя стрелками и металлическим браслетом. Хотя… Чисел, обозначавших время, было не двенадцать, а двадцать четыре; и около каждого из них зачем-то было выложено миниатюрными блестящими камушками количество светивших в этот час сфер: от пяти штук с часу до двух дня — до всего одной с четырех до шести утра и с девяти до одиннадцати вечера. С двенадцати часов ночи до четырех утра на небосклоне не горело ни одно светило. Тим никак не мог понять, зачем нужно было наносить эти данные на циферблат часов: каждый ребенок с детства заучивал таблицу сфер еще раньше, чем таблицу умножения. Может быть, эти часы сделаны специально для нее, на заказ? Но какой в этом вообще смысл?..

Узник поднял глаза к небу: как раз в этот момент погасло восточное, бронзовое светило: ровно три часа дня. С моря налетел свежий бриз, пошевеливший его буйно отросшую шевелюру и заставивший зябко поежиться — северный ветер, верный предвестник прилива. В воздухе запахло рыбой и несъедобной тиной, которую всегда в избытке приносила прибывающая вода. Тим поднялся на ноги, задумчиво почесал бороду и посмотрел на покачивающуюся на слабых волнах лодку, в которой уже спала девушка. Подходить к ней поближе он опасался и потому отправился на другую сторону островка, чтобы как следует обдумать происходящее — и собрать воедино мысли, разбегающиеся от волнения во все стороны.

Вообще-то, все указывало на то, что Лесана (если ее действительно так звали) принадлежала к секретным службам Академии — причем к одному из неизвестных Тиму отделов. Ее странная лодка, необычное оружие и приборы, а также незнакомые нашивки на одежде и, тем более, эти загадочные часы могли принадлежать только человеку, связанному с закрытыми научными кругами. Его гостья явно не относилась к типу лабораторных затворников — а значит, работала в военизированном спецотделе.

Вот только в каком? Тим хорошо знал собственную гвардию Академии — гордость и опору магистров, необходимый им противовес к вооруженным силам генерала-императора. Уступая армии страны по численности, гвардейцы обладали достаточным опытом, умениями, и — в первую