Тайные хроники Холмса - Джун Томсон

Поскольку Везербай отказался положить свою дочь в клинику, объяснив это тем, что она их терпеть не может, а состояние девушки было не настолько серьезным, чтобы на этом настаивать, я порекомендовал ему незамедлительно дать дочери кофеин, то есть крепкий черный кофе, который должен оказать стимулирующее воздействие и ослабить приступ. Должен добавить, мистер Холмс, что помимо тех обстоятельств, о которых я уже рассказал, были еще два момента, усиливших мои опасения.

Первый состоял в том, что молодая женщина и Везербай, заверивший меня, что был ее отцом, совершенно не походили друг на друга. Второе обстоятельство, насторожившее меня еще больше, заключалось в отсутствии дома слуг, за исключением женщины, которую Везербай представил мне как экономку. Она оставалась в комнате на протяжении всего осмотра пациентки, и, когда я сказал, что девушке нужен крепкий кофе, именно она пошла его готовить.

Состояние моей пациентки стало улучшаться, когда я закончил осмотр, и меня поспешно проводили к ожидавшему экипажу. Везербай проделал вместе со мной обратный путь до Харли-стрит, где я вышел у своего дома.

В ту ночь, мистер Холмс, я почти не сомкнул глаз, меня одолевали дурные предчувствия. Молодая женщина, одурманенная наркотиками, таинственность в поведении Везербая, отсутствие слуг, если не считать экономки… Все это свидетельствовало о том, что меня против моего желания втягивали в высшей степени подозрительную авантюру. Сначала я хотел обратиться в полицию, но информация, которой я располагал, была слишком незначительной: я не мог точно сказать, кто были эти люди, не знал их адреса, понятия не имел даже о том, в какой именно части Лондона расположен дом, куда меня возили.

— Тем не менее некоторыми конкретными сведениями вы располагаете, — заметил Холмс. — При встрече незнакомец представился как Джозайя Везербай. Вы сказали, что он американец. Как он выглядит?

— Это высокий человек крепкого телосложения; мне показалось, что ему под пятьдесят, он носит окладистую бороду с проседью; одет неплохо, но манеры у него несколько вульгарны; джентльменом в полном смысле этого слова я бы его не назвал.

— Вы не заметили каких-то особых примет? Лично я, например, всегда обращаю внимание на руки человека[33].

Доктор Мур Эгер выглядел удивленным.

— Вы очень проницательны, мистер Холмс. Я действительно обратил внимание на его руки. Они были покрыты шрамами, кожа грубая, как будто в прошлом этот человек много занимался тяжелым физическим трудом. Кожа на его лице тоже грубая и обветренная, на основании чего я сделал вывод о том, что работал он на открытом воздухе.

— Прекрасно! — воскликнул Холмс. — Вот видите, теперь нам уже кое-что известно! А что вы можете сказать о молодой женщине?

— Ее светлые волосы и правильные черты лица, придающие ей особую миловидность, заставили меня усомниться в том, что Везербай мог быть ее отцом. Что же касается экономки или служанки, то могу только сообщить, что она — женщина средних лет, небольшого роста, полная, крепко сбитая. Пока я вел осмотр пациентки, она не произнесла ни слова, поэтому ни о ее произношении, ни о социальном положении ничего определенного сказать не могу.

— А что собой представлял тот дом?

— Снаружи я его видел лишь мельком, поэтому описывать его не возьмусь. Помню только, что это был большой особняк, построенный на некотором расстоянии от дороги, и справа от входной двери был эркер с окном.

— В какой цвет была покрашена входная дверь?

— В черный.

— Там был дверной молоток или дверное кольцо?

— Да, действительно, кольцо было, причем оно мне запомнилось, потому что напоминало дельфина. Просто удивительно, мистер Холмс, что непроизвольно я увидел так много деталей, о которых сразу забыл. Теперь я припоминаю, что на калитке был указан номер дома. Да, точно. Номер тридцать два.

— Вы не могли бы рассказать еще о каких нибудь мелочах, независимо от того, насколько важными они вам тогда показались?

— Нет. Разве что от дороги к дому вела дорожка, выложенная красной и черной плиткой. Уличные фонари светили так слабо, что я ничего не мог разглядеть в саду. И еще вот что. На крыльце было много опавших листьев, как будто рядом с ним росло большое дерево. Вчера ночью я вернулся домой и заметил, что один такой лист прилип к подошве моего ботинка. Я на всякий случай захватил его с собой, подумав, что он может как-то пригодиться вам для расследования. Забавно, но этот лист — единственное вещественное доказательство, которое я могу вам предложить. Сам я не могу определить, у каких деревьев такая листва.

Холмс бросил беглый взгляд на лист и, отложив его в сторону, заметил:

— Это нам и вправду сможет пригодиться, доктор Мур Эгер. Я знаю по собственному опыту, что иногда успех расследования зависит от самых тривиальных на первый взгляд сведений. Прошу вас, продолжайте Если вы больше ничего не можете рассказать нам о внешнем виде дома, давайте перейдем к тому, что вы видели внутри.

— Помимо спальни молодой женщины я был только в прихожей и поднимался на лестничную площадку второго этажа, причем почти ничего не заметил, так как мистер Везербай очень торопился. Кроме того, освещение было очень тусклым. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что дом снят внаем, потому что там очень мало личных вещей жильцов, даже в комнате моей пациентки. Обстановка в целом старомодна и изрядно обветшала. Штора на окне опущена, там еще стоял комод с выдвижными ящиками…

— Детали обстановки в данном случае для нас менее важны, чем расположение комнаты молодой женщины в доме, — прервал рассказ доктора Холмс. — Где именно она находилась?

— В передней части дома, слава от входной двери.

— Благодарю вас, доктор Мур Эгер. Эта информация для нас чрезвычайно важна. Теперь давайте перейдем к путешествию по этому неизвестному адресу. Вы сказали, что продолжалось оно около часа. Вы совершенно не представляете себе, в каком направлении вас везли?

— Я уже говорил вам, мистер Холмс, что занавески на окнах экипажа были опущены, — не без некоторого раздражения ответил доктор Мур Эгер. — Я совершенно ничего не видел.

— Да, вы правы. И тем не менее какие-то ощущения от этого путешествия у вас должны были остаться. Когда вы с мистером Везербаем вышли из дома и сели в экипаж, в каком направлении он поехал: на юг в сторону площади Кавендиш или на север — к Риджент-парку?

— К парку.

— Куда потом повернул экипаж?

— Сначала налево, но вскоре свернул направо.

— Значит, вы продолжали двигаться в северном направлении?

Теперь до доктора, видимо, дошел смысл вопросов Холмса, потому что несколько тяжеловесные черты его серьезного, озабоченного лица внезапно оживились.

— Вы совершенно правы, мистер Холмс! Мне порекомендовал к вам обратиться один мой коллега, отозвавшийся о вас как о лучшем в стране частном детективе. Теперь я вполне могу понять, почему вы пользуетесь столь лестной репутацией. Я и вправду был весьма заинтригован необычностью просьбы Везербая и поэтому в начале нашей поездки пытался как-то определить, куда мы направляемся. Дайте мне пару нут, чтобы припомнить все, как было.

Последовало непродолжительное молчание, во время которого доктор Мур Эгер, слегка нахмурившись, внимательно рассматривал свои тщательно начищенные ботинки и поглаживал подбородок. Потом выражение его лица прояснилось, и он продолжил:

— Какой-то отрезок пути, как мне показалось, мы следовали по прямой. Часть дороги мы проехали по оживленной улице, поскольку за спущенными занавесками на окнах можно было различить яркие огни и мы то и дело обгоняли другие экипажи. Затем свернули направо, и начался долгий, медленный подъем, и чем дальше мы ехали, тем склон становился круче. Где-то именно на этом отрезке пути мы повернули налево.

Доктор Мур Эгер замолчал, и лицо его снова приняло довольно мрачное выражение. Наконец он завершил свой рассказ:

— Боюсь, мистер Холмс, это все, что я могу вспомнить. Потом мы еще несколько раз поворачивали, но налево или направо, я теперь точно сказать не берусь. Мистер Везербай возобновил беседу, и мое внимание было отвлечено.

— Не сомневаюсь, что он заговорил специально, — заметил Холмс. — Хотя для нас это не имеет значения. Думаю, что теперь я располагаю всей необходимой мне информацией.

— Вы хотите сказать, что сможете найти этот дом?

— Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы сегодня же его отыскать, — ответил Холмс на прощание. — Я зайду к вам на Харли-стрит, как только у меня будет какая-то определенная информация. Если в ходе расследования я выясню, что мы имеем дело с настоящими преступниками, полагаю, вы не станете возражать, чтобы позднее я подключил полицию?

Как только доктор Мур Эгер, несколько раз выразив свою благодарность, нас покинул, предварительно дав согласие на привлечение к расследованию в случае необходимости полиции, Холмс удобно устроился в кресле и вполне удовлетворенный тем, как прошла беседа, заново набил трубку и с явным удовольствием закурил.