Тридцать дней, тридцать ночей - Кэтрин Манн

— Возможно, именно поэтому я ничего тебе и не говорил. Моя помолвка с Кейт — не самый логичный поступок, который я когда-либо совершал. — Это так, но он не собирается идти на попятную. — Если бы я спросил твое мнение, наверное, я не получил бы того ответа, который хотел бы услышать.

Тони издал смешок:

— Думаю, ты прав. Значит, ты действительно держал свои отношения с этой женщиной в секрете? Ты на самом деле кем-то всерьез заинтересовался?

Дуарте следовало сказать ему правду. Они с братьями живут в разных уголках страны, но, когда они росли, у них не было близких, поэтому они друг другу доверяли. Однако по какой-то причине он не смог заставить себя во всем признаться Тони.

— Да, мы помолвлены. Уверен, Кейт тебе понравится, когда ты с ней познакомишься.

— Общение с репортерами никогда не доставляло мне особого удовольствия. Ты уверен, что связался с ней не для того, чтобы сделать приятное отцу?

Сев в кресло и положив ноги на край стоящего напротив дивана, Дуарте задумался над вопросом брата. Нет. Причины, побудившие его придумать эту историю с помолвкой, гораздо сложнее.

— Уверен. Ты будешь ею очарован, когда узнаешь ее. От Карлоса есть какие-нибудь вести?

Их старший брат, пожалуй, даже еще более замкнутый человек, чем отец. Только мир Карлоса ограничивается больницей, в которой он работает, а не островом. У него мало свободного времени. Это неудивительно, учитывая, какие сложные реконструктивные операции он делает своим маленьким пациентам.

— Он, как обычно, много работает. Говорит, что прилетит на свадьбу и навестит отца в больнице. Надеюсь, старик продержится до тех пор, пока Карлос наконец решит оставить своих пациентов. Я хотел ускорить свадьбу, но…

— Отец настоял на том, чтобы все осталось как есть.

Энрике Медина упрям и не любит сюрпризов. В целях безопасности он предпочитает все тщательно планировать.

Тони продолжил рассказывать о своей предстоящей свадьбе. Дуарте слушал его вполуха. Его мысли были совсем о другом.

Когда из двери напротив вышла Кейт в мешковатой футболке до середины бедра, все мысли вылетели у него из головы, а в низу живота все запульсировало…

— Извини, Тони, — перебил он брата. — Я должен закончить разговор. Перед вылетом я обязательно тебе позвоню.

Скрутив мокрые волосы в жгут, Кейт вышла босиком в гостиную.

После разговора с Гарольдом ей следовало сразу лечь спать, но она сомневалась, что после его угрозы послать к Дженнифер репортера ей удастся уснуть. Она спокойно сказала Гарольду, что через некоторое время пришлет ему много материала и отключила связь.

Дуарте, сидящий в кресле, окинул ее взглядом:

— Прости, что мой помощник забыл заказать для тебя ночную рубашку.

— Ничего страшного. Я надела свою футболку. Она была у меня в сумке. — Кейт одернула подол своей старенькой футболки с изображением фотоаппарата и надписью «Будь позитивной».

— Какие у тебя новости?

Она искренне надеялась, что его телефонный разговор прошел лучше, чем ее.

— Моему отцу стало хуже. — Черты его лица были напряжены, пальцы вцепились в подлокотник кресла. — У него пневмония. Если хочешь, можешь передать эту информацию в «Интрудер».

Кейт стало обидно. Она всего лишь хотела проявить участие, а он заподозрил ее в корыстных мотивах.

— Я не думала о своей работе. Я спросила только потому, что ты выглядишь обеспокоенным. — Она подошла к камину, чтобы погреть руки. — Что ты собираешься делать?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

О чем? Она сейчас не в настроении обсуждать картины в ее комнате или литографии в его.

— Кейт?

Дуарте тихо подошел к ней сзади, и аромат его одеколона напомнил ей о том, что было в лифте. Огонь, который он в ней разжег, все еще теплится. Она пришла сюда с определенной целью? Она воспользовалась своим разочарованием как предлогом удовлетворить сексуальное желание?

Кейт обернулась через плечо:

— Да?

— Что-то не так? Ты кажешься расстроенной.

Он сменил тему, потому что не доверяет ей? Она решила ему подыграть, а потом вернуться к обсуждению его проблем.

— Я просто беспокоюсь о Дженнифер. — Она уставилась на огонь. — Что будет, если пресса захочет о ней написать? Должна признаться, находиться по другую сторону объектива сложнее, чем я ожидала.

— Моя охрана никого не подпустит к твоей сестре. Даю слово. — Его суровые черты выражали решимость.

Если бы все было так просто.

— Мы с тобой оба знаем, что я не могу постоянно рассчитывать на твою защиту.

— После того как ты опубликуешь свадебные фотографии, ты сможешь нанять собственную охрану.

Неудивительно, что он ей не доверяет. Она охотилась за сенсацией, не думая, какие проблемы это может принести его семье. И ее семье. Кейт содрогнулась.

Он обнял ее за плечи:

— Тебе нужен халат?

— Моя футболка такая ужасная? — Она обернулась и посмотрела на него.

— Ты отлично выглядишь в любой одежде. Я просто беспокоюсь, что ты можешь замерзнуть.

— Сейчас мне тепло. Спасибо.

Его глаза загорелись. Не в силах противостоять волне желания, захлестнувшей ее, Кейт прильнула к нему, обвила руками его шею и приоткрыла губы. Дуарте тут же накрыл их своими, и его язык ворвался в глубь ее рта. Его пальцы зарылись в ее волосы, бедра прижались к ее бедрам. Она подняла босую ступню, засунула ему в брючину и принялась поглаживать его ногу.

Когда он, не прерывая контакта, снял с себя уже наполовину развязанный галстук, у нее не осталось никаких сомнений относительно его намерений. Она не смогла заставить себя сказать «нет», запретить себе несколько часов удовольствия.

Ее пальцы принялись расстегивать его рубашку. Бриллиантовые запонки полетели на пол. Она делала то, о чем втайне мечтала с первого вечера их встречи.

Дуарте тоже не терял времени даром. Схватившись за края футболки Кейт, он ловким движением стащил ее. Кейт, в свою очередь, избавила его от рубашки и майки, обнажив загорелый мускулистый торс. Он великолепно сложен. Ей безумно захотелось к нему прикоснуться.

Зачарованная красотой его тела, она провела ладонью по его груди, покрытой темными волосками, спустилась ниже, дотронулась до небольшого родимого пятнышка над пупком.

Затем ее пальцы потянулись к поясу его брюк. Неожиданно Дуарте схватил ее за руку:

— Если хочешь, мы можем остановиться прямо сейчас. Мне бы не хотелось, чтобы в самый ответственный момент у тебя возник вопрос, почему мы это делаем. Знай: это не имеет никакого отношения ни к твоей работе, ни к моей семье.