Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

В эти дни, в конце августа — начале сентября 1160 года, епископы Новары, Верчелли и Асти, маркграфы Монферрата, Васто и Боско, маркграф Обиццо Маласпина, граф Гвидо ди Бьяндрате и другие ломбардские князья клятвенно обязались с Рождества Богородицы (8 сентября) вплоть до следующей Пасхи (16 апреля [161 года) поставлять императору лучников и арбалетчиков, которые останутся при нем в Павии. Там, на реке Тичино, Фридрих и провел большую часть зимы 1160/1161 года. В октябре, после еще одной безуспешной операции против Пьяченцы, он прекратил военную активность. 29 января 1161 года мы застаем Штауфена в Комо. Участие Генриха Льва в качестве свидетеля при выдаче в Комо диплома епископству Пассау[159] показывает, что в то время речь вновь идет о подходе в Италию новых немецких войск.

Весной 1161 года военные действия против Милана возобновились. Значительные контингенты были предоставлены и коммунами. Судя по рассказу Аффлигемских анналов, в это время Барбаросса на случай своей смерти назначил преемником герцога Фридриха Швабского, а во вторую очередь — Генриха Льва. Новейшая историография[160] выражает по этому поводу сомнение, отчасти вполне обоснованное: разумеется, никакого «короля-соправителя» («Mitkonig») и не предвиделось. С другой стороны, несостоятелен аргумент, согласно которому Фридрих, пообещав князьям на Вюрцбургском рейхстаге 1165 года назначить только одного преемника, который продолжит его политику в отношении схизмы, не соотнес это обещание с решением 1160–1161 годов. К тому времени, в 1165 году, у императора уже был прямой наследник — сын Фридрих, родившийся в июле 1164 года в Павии. Таким образом, из сообщения в Аффлигемских анналах, вероятно, следует заключить, что в условиях растянувшейся на годы борьбы с Миланом Фридрих строил свои планы с величайшей ответственностью и исходил из того, что в боях может случиться всякое.

В апреле-мае 1161 года к императору наконец прибыли столь необходимые новые войска из имперских земель, расположенных к северу от Альп. Свежие силы для борьбы в Верхней Италии предоставили его зять — ландграф Людвиг II Тюрингский, его двоюродный брат — герцог Фридрих фон Ротенбург, Райнальд фон Дассель и богемские князья наряду с многочисленными, не упомянутыми по именам графами, благородными и князьями, а также с южноитальянскими противниками норманнского короля Сицилии. В конце мая — начале июня, как и в прежние годы, поля в окрестностях Милана были подвергнуты опустошению. В городе все сильней ощущался недостаток продуктов питания. Получение военных подкреплений позволило императорским войскам подойти к городской стене, хотя по-настоящему взять Милан в кольцо осады, как в 1158 году, им не удавалось.

В отношении схизмы Фридрих был непоколебим. Во второй половине июня в Лоди, вид которого все более приближался к городскому в результате активного строительства, было проведено церковное собрание, созванное императором и папой Виктором IV. На нем в очередной раз был подтвержден статус штауфеновского папы. Помимо этого, собранию удалось решить вопрос о новом назначении в архиепископстве Майнцском после убийства в прошлом году архиепископа Арнольда. В согласии с Фридрихом Виктор IV сместил избранных ранее Рудольфа фон Церингена и Кристиана фон Буха. В качестве нового майнцского митрополита он возвел на архиепископский престол Конрада фон Виттельсбаха, родственника Штауфенов. Те, кто был причастен к убийству Арнольда Майнцского, а также архиепископ Оберт Миланский и епископы Пьяченцы и Брешиа вместе с их приверженцами в этих городах, были отлучены от церкви. Епископ Герард Болонский и еще несколько неназванных епископов были смещены, Иоанн Падуанский освобожден от должности. Устранение из клира Верхней Италии приверженцев Александра III не только соответствовало императорской политике в отношении схизмы, но и настоятельно требовалась для борьбы с коммунами этого региона. Наконец, дипломы, выданные в Лоди епископам Авиньона и Гренобля, показывают, что император не обошел вниманием и бургундскую территорию. Видимо, еще в 1161 году в политике Штауфена в отношении Южной Бургундии произошел поворот, глубинные причины которого также следует связывать со схизмой. Граф Барселонский Раймунд Беренгар IV (племянник которого Раймунд Беренгар III осенью 1161 года женился на двоюродной сестре Штауфена Рихильде, овдовевшей после смерти кастильского короля Альфонса VII) получил в лен графства Прованс и Форкалькье, а также город Арль — при условии соблюдения прав тамошнего архиепископа. Граф тоже принял личное участие в борьбе с Миланом[161].

Летом 1161 года Фридрих продолжил военные операции в окрестностях «ломбардской метрополии». В конце августа миланские парламентеры при посредничестве ландграфа Тюрингского, князя Богемского и пфальцграфа Рейнского попытались установить контакты со двором, но попытка не удалась — на делегацию напали рыцари Райнальда фон Дасселя[162]. Князья были крайне разгневаны на Райнальда — лишь его уверения в том, что он не был осведомлен о самоуправстве своих людей, и заступничество императора сумели разрядить обстановку. В этом случае дали знать о себе антипатия и скрытая враждебность в среде немецких имперских князей, вызванные, несомненно, весьма своевольным поведением кёльнского избранника, влияние которого на императорскую политику все более усиливалось. В этом инциденте можно было увидеть и предвестие будущих столкновений в Германии из-за территориально-политических противоречий. Сразу после того, как императора поставили в известность о схватках с участием кёльнских рыцарей, он лично вмешался в столкновения и был легко ранен на мосту через городской ров Милана. В отличие от прошлых лет, военные операции концентрировались в зоне непосредственно перед городскими укреплениями. Теперь император повелел действовать, не зная пощады: миланцам, пойманным за заготовкой дров, грозила потеря правой руки.

Свою власть за пределами имперской Италии, и прежде всего в Германии, Фридрих по-прежнему мог осуществлять посредством приказов, распоряжений и отправки легатов. I сентября 1161 года в Ландриано он повторил распоряжение, объявленное еще в январе 1157 года в Трире, согласно которому немецким бюргерам запрещено было создавать клятвенные союзы[163]. Пфальцграф Конрад Рейнский, ранее считавший такой поворот событий по отношению к трирскому архиепископу чрезвычайно выгодным, был вынужден смириться с решением брата-императора. Еще более сложной для государя оказалась ситуация, сложившаяся в связи с явно проалександровской позицией архиепископа Эберхарда Зальцбургского, который так и не отозвался на неоднократные вызовы императора. Из Кремоны или из Лоди, где Фридрих дал инвеституру новоизбранному патриарху Аквилейскому Удальриху II, после того как последний присягнул Виктору IV, Штауфен отправил своего нотария Бурхарда в качестве легата в юго-восточные земли немецкой части Империи и в Венгрию[164]. Нотарий должен был наделить патриарха регалиями, а затем отстаивать дело Виктора IV в Каринтии и Венгрии. Хотя миссия введения в должность нового герцога Каринтийского Германа в Филлахе прошла чрезвычайно успешно, в отношении императорской церковной политики она полностью провалилась. Патриарх заметно дистанцировался от императорского антипапы. Эберхард Зальцбургский, вновь получивший письменный вызов, не был готов ехать к императору. Сославшись на плохое состояние здоровья, он предложил выплату финансовой компенсации за то, что не участвует в походе и не является ко двору.

В конце 1161 года казалось, что до победы над Миланом остаются считаные дни. На сей раз Фридрих встал на зимние квартиры в Лоди, поскольку из этого города было проще блокировать пути сообщения, соединявшие Милан с Брешиа и Пьяченцой. Несмотря на ряд неудач в церковной политике, императору удалось улучшить свое положение. В декабре 1161 года ко двору для переговоров о дружеском союзе прибыла делегация от английского короля, который, учитывая проалександровскую позицию духовенства своей страны, относился к демаршам императора крайне сдержанно. Императору в то время не давала покоя идея созыва вселенского собора для обсуждения церковного вопроса. Уполномоченные Империи, находившиеся в окрестностях Рима, действовали против Александра III столь успешно, что в конце года папа был вынужден покинуть город и направиться во Францию. При таком ходе событий был вынужден уступить даже архиепископ Эберхард Зальцбургский.

Миланцы все больше убеждались в том, что дальнейшая борьба с императором не имеет смысла. Планомерное уничтожение их посевов, продолжавшееся в ходе нескольких лет, и блокада путей снабжения из Брешиа и Пьяченцы, начавшаяся осенью 1161 года, наконец поставили «ломбардскую метрополию» на колени. В городе были и отдельные проштауфеновские группы, представители которых, правда, пока подвергались изгнанию. Однако голоса тех, кто выступал за соглашение, за начало переговоров, звучали все громче[165]. 21 февраля 1162 года к императору прибыли представители города, с которым он так долго боролся, причем граф Гвидо ди Бьяндрате, как и в 1158 году, включился в беседу в качестве посредника особого рода. Поначалу не было ни малейшего сомнения в том, что предложение о договоренности, conventio, против которой выступало лишь меньшинство князей во главе с новоизбранным Райнальдом Кёльнским, найдет отклик, как это уже случилось четыре года назад. Миланцы были готовы разрушить городские укрепления, выдать заложников, принять немецкого или ломбардского подеста, заплатить штраф, возвести пфальц за собственный счет, отказаться от регалий и расторгнуть прежние союзы, а также выселить из своего города три тысячи жителей. Иными словами, горожане шли заметно дальше пунктов соглашения 1158 года. Большинство князей выступили за принятие такого предложения. Им явно казалось, что требование безоговорочной капитуляции грозит новым витком сопротивления столь упорно защищавшейся коммуны.