Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари - Гордон Макгил

часы, минуты, а самые быстрые — секунды, — пояснил астроном и, заметив, как у молодого монаха от удивления открылся рот, отошел от экрана. Он вернулся к пульту. Оборудование обсерватории было настолько сложным и чувствительным, что поэтически настроенный Барри назвал его как-то мостом к звездам. Однако сегодня Барри был серьезен. Фавелл посмотрел на него, затем повернулся к мониторам. На одном из них простиралось звездное поле. На другом виднелась изрешеченная карта Земли. Астроном взглянул на цифры в углу и склонился к селектору, забыв о прежнем волнении. Он впился взглядом в экран.

— Переходите к квадрату восемьдесят четыре, — скомандовал Фавелл. — Угол наклона сорок четыре градуса двадцать один. Зафиксируйте АР — 4.

Телескоп, отыскивая нужный участок пространства, так стремительно заскользил по звездному полю, что у отца де Карло закружилась голова.

— Задержите этот участок, — приказал Фавелл.

Изображение на мониторе застыло.

— Включите суперфильтр 1-А.

Экран потемнел, и Фавелл взглянул на часы. Три изумленных вздоха раздались одновременно, когда отец де Карло и монахи увидели темное небо в четком фокусе, но астроном ничего не услышал. Сейчас он слился с машиной в одно целое. Случись в эту минуту в обсерватории грандиозный пожар, вряд ли Фавелл заметил бы его.

Еще какое-то время изображение оставалось неподвижным, затем в центре, а также из двух точек снизу начал пробиваться свет. Отец де Карло затаил дыхание. Руки сами собой молитвенно сложились.

Постепенно три светлых пятна начали сближаться, разгораясь все ярче и ярче, пока, наконец, экран не озарился ослепительной вспышкой. Ее сияние было настолько ярким и невыносимым, что Антонио, прикрыв ладонью глаза, откинулся на спинку стула.

— Включите десятый фильтр, — резко произнес Фавелл.

Фильтр притушил ослепительный свет трех слившихся дрожащих дисков. Отец де Карло заморгал, ожидая, что вот-вот с экрана вырвутся языки пламени. Он перевел взгляд на Фавелла и собрался было заговорить с ним, надеясь хоть на какое-нибудь разъяснение, но астроном был погружен в свою работу, глаза его перебегали с изображения звезд на цифры в углу экрана. Здесь, на земной карте, три диска сливались воедино.

Фавелл бросил очередное отрывистое указание, и изображение на экране сменилось: теперь это был крупный план трех слившихся звезд. Максимальное свечение приходилось как раз над Британскими островами.

Де Карло взглянул на щелкающие в углу экрана секундные показатели:

0012

0011

0010

009

008

007…

Он перекрестился и затаил дыхание.

В глазах Фавелла, перебегающих с одного монитора на другой, плясали чертики, пальцы барабанили по пульту компьютера, и теперь уже вся обсерватория погрузилась в дрожащее мерцание, исходившее от двух экранов. Священник и монахи купались в сиянии, исторгнутом глубинами вселенной; застыв в растерянности и смущении, они хлопали ресницами.

003

002

001

000!

68

Оба экрана вспыхнули ярчайшим светом, а на карте, над южным участком Англии — запульсировали три диска. Монахи в молитве упали на колени, а отец де Карло, не сдерживаясь более, разрыдался. Он не стыдился своих слез.

В этот момент в двадцати милях к северу от обсерватории Дэмьен вскочил с кровати. Он резко дернулся, будто с ног до головы был опутан веревками. В течение получаса он метался во сне, мучимый кошмаром, и вот теперь весь этот ужас становился реальностью. Пот струился по его телу, заливая простыни и пропитывая матрас. Глаза горели, а на приоткрытых губах застыл беззвучный вопль. Пальцы через скомканную простыню впились в кожу. Он неподвижно уставился в потолок, ничего вокруг не вид*я и не слыша. Он даже не осознал, что это был за звук совсем рядом: жуткий, чудовищный вой собаки, будто из ее черного тела вырывали душу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава десятая

Группа демонстрантов на площади Гросвенор, такая малочисленная с утра, постепенно росла и превратилась к обеду в толпу, так что были вызваны дополнительные отряды полиции. Сюда же прибыли репортеры, а за ними и телевизионщики. Как только установили камеры, толпа еще более пополнила свои ряды, а отдельные выкрики можно было слышать уже и на Оксфорд-Стрит и на Парк- Лейн.

Когда к посольству подкатил автомобиль Торна, из толпы вырвались несколько человек, но их тут же задержали полицейские. Дэмьен вышел из лимузина и повернулся к толпе, задерживая взгляд то на одном, то на другом плакате.

«Осудить израильских зачинщиков кровавой бойни!»

«Где же твой голос, Америка?»

«Прекратите поддержку еврейских подонков!»

Никаких эмоций не отразилось на лице Дэмьена. Сквозь толпу репортеров он продирался ко входу в посольство.

— Как вы себя чувствуете, господин посол? — прозвучал первый вопрос.

— Как никогда хорошо.

— А не находите ли вы, что между тем, что произошло на Би-Би-Си, и сегодняшними событиями существует какая-то связь?

— Никакой связи.

Торн, окруженный репортерами и телеоператорами, протиснулся к двери. В это время отчетливо и громко прозвучал вопрос:

— Как бы вы прокомментировали заявление Шрёдера, будто за взрыв Асуанской плотины несут ответственность израильтяне?

— Если это так в действительности, — заявил Дэмьен, — то это удар по миру на всем земном шаре.

— Можно считать это официальным заявлением? — выкрикнул другой репортер.

— Я осуждаю всякое насилие, но делать выводы еще слишком рано.

Раздались многочисленные голоса, но Дэмьен, как бы извиняясь, развел руками и поспешил к дверям, которые один из его охранников услужливо распахнул перед ним.

Он уже заходил в здание посольства, когда услышал голос Кейт, позвавшей его. Дэмьен обернулся и увидел журналистку, сквозь толпу проталкивающуюся к нему.

— Доброе утро, мисс Рейнолдс, — Дэмьен кивнул телохранителю, и Кейт вошла в здание, не обращая внимания на возмущавшуюся сзади толпу репортеров.

Следом за Дэмьеном она добралась до лифтов и перевела дыхание.

— Я вчера пыталась вам дозвониться, но телефон не отвечал. — Кейт взглянула на посла. В ее взгляде еще сквозило тревожное воспоминание о случившейся трагедии.

— Сможем ли мы хоть как-нибудь исправиться?

— Ну а как, например? — полюбопытствовал Дэмьен, останавливаясь у лифта и нажимая на кнопку вызова.

Кейт пожала плечами. А что она могла сделать, кроме как извиниться? Пока она в уме лихорадочно перебирала все возможные варианты, Дэмьен сам пришел ей на помощь.

— Ну, к примеру, можно закончить интервью.

Кейт благодарно взглянула на него.

— Однако, на этот раз я бы предпочел встретиться у меня, — продолжал Дэмьен, — ваши апартаменты меня не очень-то устраивают.

Кейт облегченно вздохнула.

Дэмьен стоял перед разошедшимися створками лифта.

— Вы можете потом остаться и на обед, если захотите. — Он вошел в лифт. — Мы будем втроем.

Кейт в недоумении захлопала ресницами.

— Вы, я и Питер.

Питер, — подумала Кейт. — Но почему Питер? Не