Никогда не разговаривай с чужими - Рут Ренделл

Манго выслушал его в старой физической лаборатории. Чарльз рассказал все. И что делали Паркер и Штерн, и что собирались сделать. От Чарльза он узнал, что шифр и тайники, которыми они сейчас пользовались, — один на территории школы за кортом, другой в городе в старой стене у Красных ворот — известны Паркеру. Многое стало ясно Манго. Уже две недели он пытался разобраться, почему четыре встречи, которые он назначал в саду мэра, постоянно срывались и в конце концов их вообще пришлось отменить. Именно Чарльз поведал, что Гидра — двойной агент, а оба сына мэра учатся в Уттинге. И, наконец, он рассказал Манго, как добыл шифровальную книжку.

Это было в День спорта, который проводился в Уттинге. Гай Паркер должен был плыть стометровку и думал, что книжка в безопасности, так как раздевалки участников запирались на ключ. Но открыть замок было для Чарльза простым делом. Он использовал для этой цели кредитки, даже не старые, а свои личные кредитные карточки, по которым делал покупки. Острым ножом он вырезал из них разные кривые и зубчатые фигуры и мог открыть ими почти любой замок, кроме особых — фирмы «Бенхем». Но он работает над этим сейчас. Чарльз проник в раздевалку, а затем отнес шифровальную книжку в корпус технологического отделения приблизительно за сто ярдов,[9] сделал фотокопию и вернул книжку в раздевалку Паркера. И все это за время, пока тот плавал.

И начался период триумфа! Противная сторона продолжала использовать старые коды весь семестр, а Манго был посвящен во все их секреты.

— Из-за шифровальной книги несколько месяцев проработали впустую, — вынуждена была признаться Рози Уайтекер, инспектор-контролер Штерна.

Это было перед Рождеством, когда они узнали о книге и о том, что еще один их агент намеревался перевестись на учебу в Россингхем. Манго собирался задействовать его в организации, но тот не прошел тестирование, и в Россингхем его не приняли. Чарльз Мейблдин, наоборот, оказался одним из немногих, кому по результатам вступительных экзаменов присудили стипендию. Он даже не обращался за ней, и родители, должно быть, были приятно удивлены, когда с письмом о его зачислении пришло сообщение, что пятьсот фунтов будет исключено из оплаты за год.

Именно в эти дни Манго заставил Майкла Штерна кружить за ним по всему городу в рождественские каникулы и в конце концов запер его в сарае; в эти дни они узнали про все тайники Московского Центра и заменили все сообщения своими; именно тогда Манго проник в секретное место для встреч агентов Штерна, которое они устроили в склепе Дугласов на кладбище возле собора. Он улегся на полу позади громадного каменного саркофага и слушал, как Айвен Штерн, Рози Уайтекер и еще два агента, которых он не знал, проводили встречу. И потом через полсеместра он был свидетелем, как Штерн там же выдавал дезинформацию агенту Лондонского Центра Циклопу, которого Манго никак не подозревал в желании работать на Восточную группировку.

Там же, на холодном грязном полу, куда не доходил свет от свечи в руке Штерна, где от костей старого Лисандра его отделяла только каменная стенка саркофага, он с негодованием слушал, как его Циклоп рассказывал Штерну все подробности жизни Лондонского Центра. Он раскрыл ему переход на Запад Минотавра, о котором Штерн был высокого мнения, тогда как выяснилось, тот только и ждал удобного случая, чтобы переметнуться на вражескую территорию. Циклоп заканчивал учебный год в Россингхеме и переезжал с родителями в Торонто, где собирался продолжить образование в канадском колледже. «Как же они довольны!» — с горечью подметил Манго и забеспокоился, что будет, если Штерн, уходя из склепа, запрет двери. Чарльз Мейблдин, конечно же, знает, где он, но вряд ли Чарльз начнет искать его раньше утра…

Штерн не запер двери. Манго вышел из темноты склепа ослепленным этим ужасным предательством и даже не заметил, что погода под стать его настроению — ветер усилился, и пошел снег…

С того времени в течение прошлого весеннего семестра, несмотря на все их преобразования, дела шли, как ему казалось, не так успешно, как раньше. К тому же Московский Центр создал новый умопомрачительный шифр, который начинался и заканчивался рядом цифр, и все попытки дешифровки провалились. Появилось подозрение, что у Штерна в самом сердце Лондонского Центра задействован крот. Но если Манго и его люди смогут справиться с Блейком, это будет многого стоить, тогда их успехи станут равными. Однако это дело требует больших дополнительных усилий. Надо хорошенько подумать, как его решать. Даже Чарльз Мейблдин пока не знает этого.

Манго поднимался по лестнице к себе. Проходя мимо комнаты Ангуса, он заглянул в открытую дверь. Ангус сидел за компьютером. Недоеденный завтрак — половина багета, баночка с золотистым сиропом, две пустые подставки для яиц — стоял на подносе позади него на столе. Нежная мелодия Глюка лилась из магнитофона. «Зачем мне жизнь без тебя?» — пела Эвридика. Манго поднялся в свою комнату и закрыл за собой дверь. Сегодня тридцать первое марта, и необходимо решить два вопроса. Первый — сыграть какую-нибудь первоапрельскую шутку с противником, второй — составить новый шифр. Второй вопрос он уже более или менее решил, можно использовать Эрскина Чилдерса.

Эта книга у него была. Полсеместра назад он поручил Василиску выкрасть ее у Штерна, так как был почти уверен, что Айвен применял ее при составлении шифра. Но тут ему пришло в голову, что Штерн может легко догадаться, как эта книга будет использована, а может быть, уже догадался и ждет этого. Манго осмотрел свои книжные полки и достал толстый томик, полистал страницы и прочитал: «В третью неделю ноября 1885 года густой желтый туман окутал Лондон. С понедельника до четверга я сомневался, возможно ли когда-нибудь из наших окон на Бейкер-стрит увидеть очертание домов на другой стороне улицы». Ну что ж, это подойдет. Какими бы ни были очертания. Это не имеет никакого значения.

О том, как подшутить над Рози Уайтекер, он тоже подумал. Почему бы не послать ее к тайнику у гаража Мейблдина? Положить туда фальшивку, но написанную уже новым шифром из Чилдерса. Правда, после этого они не смогут дальше пользоваться этим тайником, но Манго отмахнулся от этой мысли. Уж слишком похоже на отцовскую манеру тревожиться, когда еще ничего не произошло.

12

По четвергам Троубридж закрывался рано, в середине дня. Впереди полдня отдыха. Переодеваясь, чтобы ехать домой, Джон вспомнил о бумажке, которую он сорвал со стены дома номер пятьдесят три на Руксетер-роуд. Она все еще лежала в кармане его кожаной мотоциклетной куртки. «Химера, Левиафан, Дракон, Василиск, Медуза, Сцилла, Харибда, Единорог, Гидра, Минотавр», — прочитал Джон напечатанные в две колонки слова. Он почувствовал разочарование. Это казалось бессмыслицей, несмотря на то что три имени из списка встречались в шифровках.

Он заехал в библиотеку на Люцерна-роуд, хоть и не собирался брать книги. Ему не терпелось узнать значение слов, так как в маленьком карманном словаре, который был у него дома, вряд ли бы они нашлись. Все слова оказались названиями мифологических животных или монстров. Но причина, по которой они оказались в списке, так и оставалась тайной. Тем не менее Джон не сомневался, что она каким-то образом связана с бандой или преступной организацией, которая посылала зашифрованные сообщения.

Он решил не сразу ехать домой, а заглянуть на кошачью лужайку. Внутри колонны он обнаружил свежую записку. Джон привычно скопировал ее в блокнот и, соблюдая осторожность, приклеил пакетик точно на прежнее место.

Котов на лужайке не было, но чисто вылизанное блюдце и пустая жестяная банка указывали на то, что они уже съели принесенную кем-то пищу и забились в укромное место, наверное, спать. Машин мало. На заднем дворе фабрики мужчина укладывал доски. Он ни разу не приходил сюда днем. Джон медленно покружил на мотоцикле по лужайке, выбрал узкую тропинку и поехал по ней к реке. Лестничные марши днем выглядели по-иному. У перестроенной пивоварни пышно цвел миндаль. День был солнечный и теплый, пожалуй, слишком теплый для конца марта. Посетители паба расположились за столиками на веранде, а некоторые сидели прямо на ступеньках лестницы или на парапете, просунув ноги сквозь перила. Голубое небо отражалось в речной воде, сверкавшей на солнце.

Идиллическая картина вызвала щемящую боль. Джон понимал: в этом нет никакой логики, что и говорить? Разве каждое место, где когда-нибудь погибал человек должно быть неприкосновенным? Никто не должен ходить здесь, а тем более пить и веселиться? Однако громкий мужской смех заставил его вздрогнуть. Нет, скорее домой, выбросить все из головы и заняться шифровкой, которую везет с собой.

У него не было никаких планов на день. Еще несколько недель назад он помчался бы к дому Дженифер стоять под окнами и тешить себя надеждой поймать ее взгляд, но теперь это все позади. И все те болезненные мысли, скорее всего, результат нервного расстройства, психоза. Нормальные люди себя так не ведут. Видимо, что-то происходило с его рассудком, слишком сдали нервы. Даже то, что он надевал синюю куртку Дженифер, сейчас кажется ненормальным, и Джон решил больше никогда не делать этого.