Лесной фронт. Благими намерениями... - Алексей Замковой

  - Филипп! - я повернулся к сараю. - Забирай Яна и уходите! Присмотришь что бы нас не обошли с твоей стороны!

  Так, теперь сдвинуть флажок на рукоятке гранаты, ставим на взвод... Граната полетела в кустарник. Я вжался в землю. Взрыв! Как только осколки перестали свистеть над головой, не теряя ни секунды метнул еще одну гранату. Бабах! Тут же снова высунулся, прицелился в показавшегося немца и снова два раза выстрелил. Немец упал. Попал или он просто залег?

  - Антон, гранаты есть? - не дождавшись ответа, я посмотрел на Антона, который прочесывал короткими очередями кустарник. Похоже он за грохотом пулемета меня просто не расслышал.

  - Антон!

  Наконец-то услышал. Повернулся ко мне, я повторил свой вопрос. Антон покачал головой и снова вернулся к своему занятию. Сзади раздались несколько выстрелов, протрещал автомат. Обходят! А кто-то нас прикрывает. Молодцы мужики! Не побежали без оглядки!

  - Антон, отходи! - крикнул я. - Прикрываем друг друга!

  Я выстрелил еще три раза. Вроде бы даже в кого-то попал. Антон отполз на десяток метров назад и залег за другим деревом. Ударил очередью на пять патронов по наступающим немцам. Теперь и мне пора. Последовав примеру Антона, я схватил ранец за лямки, покинул свое укрытие и пополз к стоящему сзади дереву. Над головой свистнуло две пули. Еще одна - зарылась в землю метром левее. Оказавшись в укрытии, я снова дважды выстрелил. Что-то, пролетев по воздуху, упало возле дерева, которое я только что покинул и, шипя, покатилось по земле.

  - Граната! - я сжался, стараясь как можно лучше спрятаться за стволом.

  Времени, пока горел замедлитель, хватило на то, что бы вспомнить взрыв железнодорожного моста и свои мысли по поводу того, что надо открывать рот что б не оглушило. Зажав уши руками, я широко раскрыл рот. Грохнуло... Не так сильно, как тогда, но, несмотря на открытый рот, в ушах зазвенело. Что-то свистнуло, пролетая мимо. Какой-то осколок ударил в дерево. Сквозь звон в ушах я расслышал мат Антона, сменившийся длинной очередью. Я выстрелил в первого же немца, которого выхватил взглядом. Попытался снова выстрелить, но ударник только звонко щелкнул. Сука!

  Запасных магазинов к СВТ у меня не было. Пришлось вытащить магазин из винтовки и перезаряжать его в темноте, разбавленной только вспышками из ствола ДП. Щелкнув, магазин встал на место. Я снова выглянул. Немцы, прижатые пулеметным огнем, залегли и только отстреливались. Зато стрельба сзади все разрасталась. Значит, те, которые у дома, нас здесь держат, а кто-то пытается обойти? Если бы не ребята, прикрывающие нас, все уже давно закончилось бы. Но если не поторопиться, то все закончится очень скоро. Максимум у нас - две минуты. Блин, вариантов-то все равно нет... они уже подошли почти вплотную!

  - Антон, за мной!

  Я вскочил, спрятавшись за стволом как мог, закинул ранец за спину, высунулся и дал с колена сразу пять выстрелов подряд. Петляя как заяц, бросился к какому-то строению - то ли очередной сарай, то ли коровник или свинарник. Краем сознания зафиксировав слишком пролетевшей слишком близко пули, я забежал за угол и столкнулся нос к носу с немцем. Он застыл метрах в двух от меня - видимо, как раз подкрадывался к тому углу, из-за которого я неожиданно выскочил. Почему-то мой взгляд сразу зацепился за сверкнувшие серебром в лунном свете руны на петлице... СС! Ох ты ж, мать твою так!

  Скорее рефлекторно, не соображая, что делаю я... бросил в него винтовку. Не выстрелил! Видимо какая-то часть мозга, работающая в авральном режиме и отвечающая за экстремальные ситуации, сразу оценила, что прицелиться и выстрелить я все равно не успею. И руки, повинуясь этому сигналу, швырнули СВТ в немца. Получилось удачно. Немец, как раз вышедший из ступора, в который тоже впал от неожиданности, нажал на спусковой крючок своего карабина, но в этот же момент приклад моей винтовки ударил по его стволу и пуля прошла где-то гораздо левее. А я, уже очнувшись, выхватывал из-за пояса пистолет. 'Электрик', поняв, что не успевает передернуть затвор и выстрелить снова, бросился на меня, пытаясь ударить стволом карабина, будто в штыковой атаке. Дважды хлопнул пистолет, немец споткнулся и повалился на меня, все же успев чувствительно заехать мне стволом по ребрам. Я потерял равновесие и, случайно выстрелив еще раз, повалился на землю. Тут же кто-то отбросил в сторону лежащий сверху труп и рывком поставил меня на ноги. Антон! Краем глаза я заметил, как из-за противоположного угла показался и тут же упал еще один немец. Донесся звук выстрела. Не теряя больше ни секунды, мы с Антоном перемахнули через низкий заборчик и понеслись через огород растущим за ним зарослям кустарника.

  Вы когда-нибудь бежали через полсотни метров открытого пространства под перекрестным огнем? Впереди, в кустарнике, сверкают вспышки выстрелов прикрывающих нас с Антоном товарищей, сзади гремят выстрелы преследующих нас немцев. И пули, выпущенные с обеих сторон, свистят вокруг, иногда прошивая ночную темноту штрихом трассера. И все это при свете луны, под аккомпанемент криков и команд на немецком языке и заливистого лая собак со всех дворов села. Еще и бежать пришлось не по ровной местности, а по вспаханному огороду, засаженному то ли картошкой, то ли чем-то еще. Тут бы ноги еще не сломать... Я бежал так, как никогда в жизни еще не бегал. Не знаю, поставил ли я рекорд, но на эти пятьдесят метров у меня ушло всего секунд шесть и, черт его знает сколько, ударов бешено колотящегося сердца. Каждую секунду... Нет - каждую долю секунды я ожидал удара в спину, который означал бы, что для меня эта война - закончена. Весь мир превратился только в грохот вырывающихся из раскаленных стволов пороховых газов, истошный лай собак и бешеный стук сердца. Я видел только темную, неровную стену кустарника впереди, приближающуюся, казалось, так медленно...

  - Антон! - сквозь шум в ушах я расслышал чей-то крик.

  Оглянулся - Антон падал. Тут же под ногу подвернулась какая-то неровность - вспаханная земля будто поджидала пока я отвлекусь - и я, чуть не сломав руку, растянулся во весь рост. Быстро развернувшись, я пополз назад. Антон, лежащий впереди темным холмиком, зашевелился и пополз мне навстречу. Жив, слава Богу!

  - Куда? - только и спросил я, когда подполз поближе.

  - Нога... - простонал он и, стиснув зубы, добавил еще несколько крепких словечек.

  - Доползешь? - я кивнул в сторону кустарника.

  Антон, не ответив, продолжил ползти к укрытию. Я оглянулся - до кустарника около пяти метров. Отобрал у Антона пулемет и залег, стараясь вжаться в землю. Со стороны дома продолжали стрелять. Пули, злобно повизгивая, уходили, в основном, в кустарник. Надеюсь, никого из наших там не зацепит. Я прицелился на вспышки - немцы не рисковали предпринять такой безумный бросок сквозь открытое пространство, какой только что проделали мы - и принялся короткими очередями прочесывать те места, где, как я предполагал, укрылся противник. Несмотря на яркий лунный свет, ни одна человеческая фигура в прицел не попадалась. Как только я начал стрелять, немцы тут же перенесли огонь на меня. Мимо просвистели сразу штук пять пуль, короткая автоматная очередь взрыла землю в паре метро передо мной. Я перекатился вправо и, установив пулемет, снова дал пару очередей. И снова перекатился. Еще очередь. Патроны закончились. Я оглянулся - Антон как раз достиг кустов и кто-то пытался затащить его внутрь. Пора и нам честь знать.

  Только я начал разворачиваться, что бы отползти в укрытие, левое плечо обожгло, будто раскаленным железом. Хотя, если учесть, что пуля в полете сильно раскаляется, то это и было раскаленное железо. Боль, вспыхнувшая на мгновение, тут же, задавленная диким выбросом адреналина, исчезла, сменившись онемением. Вскрикнув от неожиданности, я схватился за плечо. Рука тут же стала липкой от крови. Я чувствовал, как пропитывается влагой рукав и горячие струйки текут вниз. Пальцы ощутили хорошую такую выемку в плоти - пуля прошла по касательной, вырвав по пути кусок мяса. Но, слава Богу, кость цела. Выругавшись, я подобрал пулемет, и пополз дальше. Левая рука слушалась плохо. Снова начала возвращаться боль - нагрузка на раненую руку, похоже, была слишком сильна даже для адреналиновой блокады. Когда я наконец-то преодолел эти проклятые пять метров, кто-то схватил меня за левую руку и дернул в кусты. Я взвыл, чуть не потеряв сознание от боли.

  - Сюды, командир! - судя по голосу помогал мне Ян.

  Шипя и матерясь, я заполз в какую-то ямку и отдышался. Вокруг ничего не изменилось. Все так же вокруг гремели выстрелы и свистели пули. Некогда лежать!

  - Ян, возьми пулемет. - прохрипел я. - Семен, Филипп, останьтесь прикрывать. Через две минуты отходите в лес. Мы будем ждать вас у телеги. Остальные, берите Антона и в лес!

  Стиснув зубы, я заставил себя подняться. Мы побежали через луг к виднеющемуся метрах в трехстах лесу. Хотя, правильнее было бы сказать - поковыляли. Я, изнуренный и все еще не отдышавшийся после пробежки через огород, шел скорее быстрым шагом, чем бегом, баюкая раненую руку. Ян, держась одной рукой за бок, а второй - чуть ли не волоча за собой пулемет, хромал рядом. А сзади, следуя в паре шагов за нами, тащили шипящего и матерящегося Антона Славко, Казик и протрезвевший Алик. Последним отходил, приглядывая за тылом и флангами, будто обученный военный, а не простой учитель, Генрих. А сзади все не смолкала стрельба. Семен и Филипп, выполняя мой приказ, продолжали сдерживать немцев. Сейчас, ребята, сейчас... Вот уже прошли полпути... Вот уже дорога. Еще сотня метров - и мы в лесу. Древесные стволы, будто пришедшая нам на помощь армия, заслонили нас своими спинами. Пули уже не свистели вокруг. Лишь иногда шальная болванка с глухим стуком впивалась в какое-то дерево. В селе продолжали стрелять. Значит живы еще ребята...