Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

За ласку тебе спасиба, я сама ласкова же. Adieu, mon bijou, je Vous aime de tout mon coeur.[136]

И ведомо пора жить душу в душу. Не мучь меня несносным обхождением, не увидишь холодность. Платить же ласкою за грубости не буду. Откровенно быть я люблю и в сем нету затруднений в душе моей. Что ты болен, голубчик, о том жалею. Calmes Votre esprit, il lui faut du repos. Au reste Vous deves Vous en tier a la bonte de mon coeur, qui n'aime point a voir ou a faire souf-frir; j'aimerais bien a trouver la meme disposition dans les autres hommes vis a vis de moi.[137]

Хотя Вы мне сказали, что Вы ко мне неласковы, и я довольна, потому причину имела не быть к Вам ласкова и Вам то сказать, естьли б сие сходствовало с моими мыслями. Но как во мне ни единой неласковой нитки нету, то Вам в соответствие солгать не намерена для того, что подло для меня говорить то, чего с чувствием не сходствует, гяур!

Я буду весела, душа милая. Ей Богу! Я столь разтронута любовью твоей и твоим сожалением, что я б желала сыскать способ, чтоб ты позабыл прошедшего дня и все, что произходило, и чтоб более о том уже между нами упомянуто не было. Сударушка моя, сердечушко безценное.

Нежное твое со мною обхождение везде блистает и колобродство твоих толков всегда одинакое тогда, когда менее всего ожидаешь. Тогда гора валится. Теперь, когда всякое слово беда, изволь сличить свои слова и поведение, когда говоришь, чтоб жить душу в душу и не иметь тайных мыслей. Сумазброда тебя милее нету, как безпокойство твое собственное и мое, а спокойствие есть для тебя чрезвычайное и несносное положение. Благодарность, которою я тебе обязана, не исчезла, ибо не проходило, чаю, время, в которое бы ты не получал о том знаки. Но притом и то правда, что дал мне способы царствовать, отнимаешь сил души моей, разтерзая ее непрестанно новыми и несносными человечеству выдумками. Сладкая позиция, за которую прошу объяснить: надлежит ли же благодарить или нет. Я думала всегда, что здоровье и покойные дни во что-нибудь же в свете почитают? Я бы знать хотела, где и то, и другое с тобою быть может?

Вы и вам дурак, ей Богу ничего не прикажу, ибо я холодность таковую не заслуживаю, а приписую ее моей злодейке проклятой хандре. Vous affiches il me semble cette froideur, saches que cette affiche tout comme cette froideur sont deux betes ensemble.[138] Однако же, естьли это affiche только для того, чтобы я сказала, чего ни на есть ласкового, то знай, что это труд пустой, ибо я божилась, что окроме одной ласки я ласкою платить не буду. Я хочу ласки, да и ласки нежной, самой лучей. А холодность глупая с глупой хандрой вместе не произведут, кроме гнева и досады. Дорого тебе стоило знатно молвить или «душенька» или «голубушка». Неужто сердце твое молчит? Мое сердце, право, не молчит.

…по сту и по полторы давала. Теперь изволь щитать: хотя бы по двухсот тысяч в год прибыло, чтобы в десять лет вышло два миллиона, но и сего быть не может, ибо двести — один год только даны откупщикам целой кампании. Погодно на персону пятьдесят тысяч не может приходить. И так, естьли б и тут что в кампании даст пользу сущую, то, по крайней мере, барыш есть выдумленный, чего и подписую.

Екатерина

Из криминального дела, по которому с преступника снято дворянство по моей конфирмации, вышло, что бездельники выманили на Тамбовский и Ширванский полк из комиссариата медали и ленты. Потом медали перелили в слитки, ленты сожгли. Мне кажется, что подобное случиться не могло, буде в полках медали инако не раздавались, как с генеральским аттестатом в комиссариат.

В мастерской есть штатский советник Леонтий Исаков1. Сей написан в произвождении с десятилетними, но, как я не знаю, дано ли ему сие место вместо отставки, то прошу мне о сем дать знать, ибо таковых я в произвождении не написала, а буде хочешь, произведен будет.

Что касается до Ащерина1, чтоб его определить в отставной лейб-гвардии баталион, то, чаю, сие невозможно, ибо когда зделана в Муроме инвалидная гвардейская рота, тогда положено Московской баталион дать исчезать, и для того уже давным-давно в сей баталион не определяют никого, и думаю, что уже весьма мало. А в команде он Князя Волконского. И так, желаю знать, куда Ащерина девать.

Брат брату зделал полный экипаж. Одел его от головы до ног. Тоже и людей. Заплатил сим полугодишное жалование вперед. Да сверх того деньгами чистыми дал ему две тысячи рублей, да ныне чрез комиссариат переслал тысячу рублей. А всего обошлось около шести тысячей, о чем щеты явствуют и налицо хранятся, не считая того, что здесь за него заплатил. Вот те самые верные и чистые известия.

Г.А. Потемкин — Екатерине II

[1775]

Ея Императорскому Величеству.

Всенижайшее прошение.

Припадая к стопам Вашим, прошу меня уволить сегодня обедать к Лазоревичу.

Раб Вашего Величества

Г.П.

Р_у_к_о_й Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Увольняю с таким всемил[остивейшим] подтверждением, чтоб ни обжор[ства], ни пья[нства] не было, а за тем болезнь не воспоследовала.

1776

407. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[1 января 1776]

Батинька, сударушка, ласковое твое письмо о новом лете1 не инако мною принято, как с тем нежным чувствием, с которым принимаю все то, что от тебя приходит. Дай Бог и тебе все то, что только желать можешь. Люблю тебя сердечно и буде ты мне друг, то знай, что, конечно, и я вернейший, которого имеешь. Я твоих прозьб исполняю, прошу тебя и моих не предать забвению. Прощай, душа милая, я сей час позову Морсошникова2 и велю, чтоб он хранил на мой кошт Гра[финю] Воронцову3.

408. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[1 января 1776]

Я Ан[ну] Кар[ловну] хранить приказала, но и то правда, что братец ее довольно богат1, чтоб сей долг ее мог на себя взять.

409. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[Начало января 1776]

Батинька, здравствуй. Бориско1 приехал и с деньгами. Тринадцатый день, как из Москвы. И целую гисторию сложил. Я думаю, что он играл, их проиграл, а как отыгрался, то прискакал. А говорит, будто воры его разбили и лошади и будто воров отдал в Новгород.

410. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[Начало января 1776]

Выдумка и поклеп Ив[ана] Черны[шева] о Загряж[ском].

411. Г.А. Потемкин — Екатерине II

[До 25 января 1776]

Генерал-Порутчик Суворов просит в отпуск на год. По сему и не остается в дивизии Петербургской ни одного Генерал-Порутчика. Я б желал Господина Кашкина, но на сие нужна Ваша воля. Ежели позволите, то Коллегия его определит.

Р_у_к_о_й _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Определите Кашкина1.

412. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[До 31 января 1776]

Петровна на свой щет ставит. Мы ее сватаем. Сметь ли благодарить Перюша. Отнюдь казалась не дика.

413. Г.А. Потемкин — Екатерине II

[31 января 1776]

Сей день тезоименитая Евдокея многая лета пользовалась щедротами царскими. Но бык прервал сию струю милостей. Она не меньше, как Ио, сокрушалась, лишь только не бегала по свету столько и не была как та превращена в корову. Рада же теперь сесть хоть на козла, лишь бы только приобресть то право, что потеряла. Аминь.

Р_у_к_о_й _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Моп Ami, quand je donne une fois suis-je obligee [de] donner toujours?l Cette fois je don nerai, mais pour Vous faire plaisir, mais je ne veut pas qu'elle me fasse un devoir de donner.[139]

414. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[До 14 февраля 1776]

Будте изволишь, подпишу сей, а буде изволишь, то и одно только позволенье для тысячи лошадей. Естьли сей подпишу, некоторое будет несходство с ответом, данным две недели назад Цесарскому поверенному в делах, ибо тут отговорились недостатком, мором и запрещением, и в согласие сего ответа луче будет выпустить закупленные тысячи лошадей до запрещения. Все же и цесарцам не хочется вспомоществовать противу Абдула-Гамеда Хан Оглу Хан Ахмета. Покорнейшая услужница. Кто умнее, тому и книги в руки. Изволь избрать сходственнейшее с обстоятельствами, и по решению Вашему положу знамение моего имяни.

415. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[20 февраля 1776]

Сухое Ваше письмо я получила и при оном Ваш доклад. Теперь у меня правилы читают, и я с Вами о докладе изъяснюсь, когда зделаете мне честь ко мне прийти.

Письма Екатерины II — Г.А. Потемкину

февраль — март 1776

416

Благодарность и чувствование соединились во мне, получа, батинька, письмо твое и прекрасный подарок. Прошу быть уверен, что моя к тебе искренная дружба и чистосердечная привязанность никогда непременно во мне пребудет. Будь сам здоров и весел, умножишь тем самым мое удовольствие. Прощай, любезный питомец, желаю тебе добрая ночь. Теперь ложусь спать.