Слезы луны - Нора Робертс

— Да, у нас нет отбоя от хороших музыкантов, — согласился Эйдан.

— Если Маги намерен расширить развлекательный бизнес, это привлечет больше туристов, и мы только выиграем. — Шон выложил тесто треугольником, примял края и снова отправил в холодильник. — Но все должно быть по-нашему, как заведено у Галлахеров.

Шон вывалил в раковину картофель и взялся за чистку. Эйдан с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Ты не перестаешь удивлять меня, Шон. Да, только по-нашему — традиционно, сдержанно, по-ирландски — или вообще никак. Мы не потерпим безвкусицы или показухи.

— То есть ты должен убедить его в совместном бизнесе. В отличие от Маги, мы знаем Ардмор и Олд Пэриш, — добавил Шон.

— И за наш вклад мы получим долю в его театре, — положил конец сомнениям Эйдан. — Я тоже к этому склонялся… так и скажу папе. И пусть он займется Маги.

Дарси забарабанила пальцами по столу.

— Значит, мы продаем ему землю по нашей цене или сдаем в долгосрочную аренду с условием, что получим долю в здании театра, планировании репертуара и прибылях, я правильно все поняла?

— Коротко и точно. — Эйдан подмигнул ей. Он всегда знал, что у Дарси есть деловая хватка. — По-нашему. — Он встал из-за стола. — Значит, все согласны?

— Я согласна. — Дарси взяла еще одно печенье. — Посмотрим, сможет ли этот Маги сделать нас богатыми.

Шон опустил очищенную картошку в кипящую воду.

— И я согласен. А теперь кыш из моей кухни.

— С удовольствием. — Дарси послала Шону воздушный поцелуй и удалилась, размышляя о том, как она распорядится деньгами янки.

Ни на секунду не усомнившись в деловых способностях Эйдана, Шон отбросил все мысли о сделке с землей, строительстве театра и прибылях. К тому времени, как распахнулись двери паба, теплая кухня благоухала аппетитными запахами.

Привычная работа не требовала особой сосредоточенности, и обычно в его голове крутились новые мелодии и слова к ним. Обычно, но не сегодня. Музыка вдруг отступала, и он возвращался под моросящий дождь и словно наяву видел обвившую его Бренну, слышал гул своей вскипающей крови. И это ему не нравилось.

Бренна его друг, и он не имеет права так думать о ней. Пусть даже она сама это начала. Он рос, поддразнивая ее, как собственную сестру. А когда целовал ее — разумеется, он ее целовал, — это были братские поцелуи.

Как, черт побери, вернуться к прошлому, если он теперь знает ее вкус? Если он знает, как их губы сливаются друг с другом и сколько страсти в ее маленьком теле? И как, скажите на милость, избавиться от этого знания, обжигающего его изнутри, знания, на которое он никогда не напрашивался?

Она не в его вкусе, ну ни капельки. Ему нравятся нежные женщины, кокетливые, податливые. Женщины, которых выбирает он сам. Он ведь мужчина, не так ли? Подразумевается, что мужчина обхаживает женщину, чтобы заманить ее в постель, а не прыгает туда по приказу женщины, у которой возникло… как это она сказала? Неудержимое желание. Похоть.

Будь он проклят, если станет утолять чью-то похоть.

Шон решил, что разумнее некоторое время держаться подальше от Бренны О'Тул. И не будет он выскакивать в зал, чтобы увидеть ее нелепую кепку или услышать ее голос.

И все же, когда приходилось выносить посетителям заказы, он обводил взглядом зал, прислушивался к голосам. Но в тот воскресный вечер Бренна не пришла в «Паб Галлахеров».

Шон готовил еду, и те, кто ее пробовал, уходили домой сытые и довольные. Когда после закрытия паба Шон навел порядок на кухне и отправился домой, сам он не чувствовал ни сытости, ни довольства, хотя, кажется, ужинал.

Он попытался забыться в своей музыке и провел почти два часа за пианино. Однако звуки почему-то только раздражали его и не желали складываться в мелодии.

Пробежав пальцами по клавишам, он поморщился, покачал головой и вдруг почувствовал какое-то движение в воздухе. Легкое-легкое движение и еле слышный шепот. Но когда он поднял глаза, то увидел лишь свою гостиную и пустой проем, ведущий в прихожую.

— Я знаю, что вы здесь, — тихо произнес Шон и замер в ожидании. Но ответа не дождался. — Что вы хотите мне сказать?

Снова тишина. Шон поднялся, затушил огонь в камине, прислушиваясь к шуму ветра. Он не надеялся заснуть в эту ночь, но все же поднялся в спальню и расстелил постель.

И как только его голова коснулась подушки, он увидел сон. Красивая женщина в длинной ночной сорочке стояла в саду, ее светлые волосы сверкали в лунном свете. Белый крылатый конь спустился с неба и коснулся копытами земли. Всадник спрыгнул с коня, не сводя с женщины глаз. Его одежда и кошель на поясе отливали серебром.

Мужчина высыпал к ногам женщины жемчужины, белые и мерцающие, как лунный свет, однако она отвернулась от него и ушла, даже не взглянув на драгоценности. И жемчужины превратились в цветы, мерцающие в ночи, как бесплотные призраки.

Шон потянулся к женщине. Светлые волосы разгорелись огнем, и ясные глаза стали зелеными, как изумруды. В его объятиях оказалась Бренна.

И во сне, где нет места разуму и логике, он обнимал Бренну и чувствовал ее дурманящий вкус.

6

— Лапочка, подай-ка мне милого лгунишку.

Бренна нашла ватерпас — Мик обожал давать прозвища своим рабочим инструментам — и по заляпанной краской защитной пленке подошла к отцу.

В помещении уже угадывалась будущая детская, и Бренна перестала воспринимать его как старую комнату Шона. Не всякий представил бы себе конечный результат за горками древесных опилок и инструментов, но Бренна любила этот рабочий беспорядок не меньше идеального завершения.

Она обожала эти запахи и звуки, и трудовой пот, она любила стучать молотком, таскать доски, сколачивать мебель и красить стены. Она любила измерять и отпиливать, проверять и перепроверять все мелочи до тех пор, пока то, что она строит, не превратится в зеркальное отражение ее задумки.

— В самый раз! — воскликнул Мик, проверяя уровень полок ватерпасом. Неосознанно отец и дочь приняли одинаковые позы: подбоченились, чуть расставив ноги, словно вросли в пол.

— И если построено О'Тулами, построено на века.

— Да, только так. — Мик дружески хлопнул дочь по плечу. — Мы хорошо поработали, детка. Как насчет ланча? Сходим в паб, а днем закончим с полками.

— Пап, я не голодна. — Стараясь не встречаться с отцом взглядом, Бренна отошла к полкам. — Ты иди, а я поработаю.

Мик почесал затылок.

— Ты всю неделю не заглядывала к Галлахерам.

— Разве? — Она прекрасно знала, что не заходила в паб с прошлой субботы. И, пожалуй, понадобится еще день или два, чтобы справиться со стыдом и встретиться с Шоном.