Знак судьбы - Кэтрин Куксон

Добравшись до Франции, он может пересечь всю страну и доехать до южного побережья. Но, с другой стороны, ему не придется проделывать такой большой путь, если он сядет на пароход, отправляющийся в Норвегию. Правда, морское путешествие туда может оказаться довольно неприятным и опасным. Ладно, какой бы вариант Дик ни выбрал, он без сомнения все хорошо спланировал и заручился помощью. Все, его больше нет! Наконец наступит время, когда они с Томасом будут сидеть у камина. И, самое главное, она не станет больше мерзнуть по ночам.

Если бы хозяин орал, рвал и метал, то Анна не сомневалась бы, что со временем он оправится от этого удара. Однако, узнав, что его сын сбежал, прихватив с собой миниатюры и табакерку, Томас даже не повысил голос.

Завтракать он сел в хорошем расположении духа (хозяин пока еще был не в курсе происшедшего).

– Сегодня Страстная пятница, Анна, а за окном идет снег, – заметил Томас. Когда они были одни, он всегда обращался к ней по имени. – Помню, как-то в один год на Пасху пришлось расчищать дорогу от снега, чтобы могли проехать кареты.

– Неужели? – воскликнула Анна и подумала: не в тот ли это было год, о котором рассказывала мать Мэри, когда снега насыпало до подоконника?

– Вы выглядите усталой.

– Я совершенно не устала, – возразила Анна.

– Нет, устали. Слишком большая нагрузка легла на ваши плечи. Вы обучаете детей, ведете хозяйство, выполняете обязанности и экономки и дворецкого, да еще ухаживаете за полоумным стариком. – Не дождавшись от Анны возражений на свое шутливое замечание, особенно на последнюю его часть, Томас прервал трапезу и тихо спросил: – Что случилось? Вы какая-то не такая. Странно, но я больше разбираюсь в ваших чувствах, чем в чувствах всех тех, кого еще помню. Садитесь и перестаньте нервничать, – уже повелительным тоном добавил он.

Анна села за стол напротив него, сложила руки на коленях, выпрямила спину и, глядя на хозяина, сообщила:

– Мистер Дик сбежал.

Томас не воскликнул: "Что!?" Он вообще не произнес ни звука, а откинулся на спинку стула, вскинул подбородок и салфеткой вытер с него жир. И только положив салфетку на стол, тихо спросил:

– Когда?

– Ночью.

– Почему… почему вы мне не сообщили?

– Потому что… – Анна потупила взгляд и уставилась на стол. – Вы все равно не смогли бы остановить его. Наверное, его поджидала лошадь или экипаж.

– Во сколько это случилось?

– Я… точно не знаю… я спала, а потом проснулась и услышала шаги на лестнице. Сначала подумала, что это Мэри спускается вниз, может, что-то понадобилось девочкам. Но потом заметила мистера Дика, тайком выходящего из дома с саквояжем в руках.

Как легко она солгала. Но Анна просто не могла признаться, что видела, как сын обкрадывал его, и не помешала этому. Конечно, Томас, как умудренный жизненным опытом человек, понял бы причину ее поведения. Но в то же время мог посчитать слишком высокой ту цену, которую приходилось платить за то, чтобы Дик больше не мешал им.

Во всяком случае, именно так рассуждала Анна до того момента, пока хозяин не поднялся из-за стола и медленным шагом не вышел из столовой. Спустя несколько секунд Анна последовала за ним в гостиную. Томас стоял возле письменного стола, уставившись на пустой ящик. И когда он обернулся и посмотрел на нее, Анна почувствовала жгучее желание подбежать к нему и обнять, но вместо этого она спокойно произнесла:

– Мне жаль, очень жаль.

– Мне тоже очень жаль.

Томас резко опустился в кресло возле окна, и Анну пронзила боль, ей показалось, что хозяин сейчас заплачет. Голова его поникла, губы дрожали. Он провел ладонью по лицу и так ущипнул себя за левую щеку, что кожа вокруг пальцев побелела.

Прошла целая минута, прежде чем Томас поднял взгляд на Анну и произнес хриплым, сдавленным голосом:

– Я сейчас сожалею о многом, но больше всего о пропаже миниатюр. Ведь буквально на днях я намеревался подарить эти миниатюры вам в знак благодарности за то, что вы сделали для меня в этот очень тяжелый момент моей жизни. А табакерку собирался оставить себе просто как предмет гордости. Но теперь… – Томас развел руками, сейчас он выглядел старым, беспомощным и подавленным.

Он хотел подарить ей эти миниатюры! Какой же он добрый и чуткий! Анна прекрасно знала, что Томас был самолюбивым человеком, любил потакать своим желаниям, имел крутой нрав, и мало кто хорошо отзывался о нем. А во время тяжелых испытаний больше всех ругали Томаса его друзья. Однако была в его характере и другая сторона, и Анна почувствовала это с первой же минуты их знакомства. И эту сторону мало кто знал. Пожалуй, Данн, да еще камердинер Браун. Хотя нет, насчет Брауна Анна не была уверена. Она считала, что тот мог остаться со своим хозяином, делить с ним все трудности, спать на импровизированной постели на чердаке. Анна как раз думала над тем, где можно будет разместить Брауна, когда он сообщил ей, что получил новое предложение относительно работы. Женщина почувствовала неприязнь к Брауну, он разочаровал ее, однако здравый смысл напомнил, что одним едоком будет меньше… да и как бы они смогли платить ему? Господи, о чем она сейчас думает?! Эта мысль сильно расстроила Анну.

– Не надо, не плачьте. – Томас взял ее за руку и тихонько привлек к себе. – Нам предстоит еще один скандал. Они ведь не поверят, что я ничего не знал о побеге, не так ли?

Анна покачала головой.

– А… А нет ли в его комнате письма? – спросил Томас.

– Нет, я смотрела.

Томас выпустил руку Анны, провел ладонью по своим седым волосам и глухо пробормотал:

– Боже всемогущий! – Обычно такие слова звучали в его устах как богохульство, но сейчас они больше походили на молитву. – Как мне пережить ближайшие несколько недель? – Он поднял взгляд на Анну.

Вместо ответа она прижалась к Томасу, обхватила ладонями его голову и прижала к своей груди.

– Вы пройдете через все это, а потом забудете. Я… я постараюсь, чтобы вы забыли.

Глава 8

Была среда, 18-е июня. В этот день тридцать шесть лет назад произошла битва при Ватерлоо. Отвечая утром домашнее задание, Констанция перепутала эту дату, за что мисс Бригмор строго отчитала ее. Констанция подумала, что знает причину подобной строгости. Ведь гувернантка всегда становилась вспыльчивой, когда дядя Томас неважно себя чувствовал, а сейчас он хворал уже несколько дней. Это Мэри говорила, что дядя хворает, а мисс Бригмор называла его состояние апатией. Констанции было все равно, хворь это или апатия, она пришла к выводу, что в любом случае дядя Томас не сможет совершать ежедневные прогулки. Он часами в одиночестве сидел в кабинете, и даже стакан вина за обедом не радовал его. Конечно, по мнению Констанции, одного стакана вина было мало для такого мужчины, как дядя Томас, потому что его большой живот мог вместить гораздо больше.