Белый волчонок - Маркус Кас

шагает ко мне, протягивая руку. Открытая улыбка — из тех, от которых и глаза становятся тёплыми. Неширокая, но достаточная для приветствия. Только лицо чуть перекашивает и дёргается, как от паралича.

Я так усердно ищу в нём признаки главного злодея империи, что забываю о нагнанном страхе. Его рукопожатие уверенное, но не чрезмерно сильное. Мы официально представляемся друг другу.

— Очень рад познакомиться с вами, молодой человек, — и голос обычный, не высокий и не низкий, немного хриплый и тихий, как у людей, которым приходится много говорить.

Дед, как и отец, тоже оказавшийся тут, уходят, оставив нас наедине. Дед напоследок одаривает меня задумчивым печальным взглядом. Прощается он что ли? Рано вы сдаётесь, родственники.

— Постараюсь не сильно задерживать вас, — Панаевский усаживается в кресло.

Сажусь напротив и невольно тоже выпрямляюсь, глядя на его осанку. Мужчина проводит рукой по волосам, хлопает ладонью по подлокотнику. Щека его дёргается, перетягивая на себя внимание.

— Итак. Ритуал вашего посвящения чуть не закончился трагедией.

Он смотрит меня так, словно это был вопрос. Пожимаю плечами и утвердительно киваю.

— Вас это не беспокоит? — удивление на его лицо вполне натуральное.

— Я остался жив и здоров. И чувствую себя отлично, — насчёт последнего я уже не так уверен.

— Похвальный оптимизм. Слабость, тошнота, кошмары?

— Нееет, — наступает моя очередь удивляться, наш разговор похож на стандартный опрос врача.

Панаевский рассеянно смотрит по сторонам, чуть кивая. Плечи его расслабленно опускаются, рука опять лохматит причёску. И тут всё резко меняется.

Я только и успеваю раз моргнуть, как мужчина распрямляется. Взгляд его обращается ко мне. И теперь эти остекленевшие глаза пугают. А жуткое подёргивание уголка губ усиливает эффект.

Тело его окутывает сияние. Если тьма, а именно она окружает его, вообще может сиять. У ног мужчины из этого чёрного тумана появляется гепард. Крупные пятна на шкуре зверюги различить можно с трудом, они почти сливаются с буро-серой шкурой. Спину огромной кошки рассекают длинные полосы.

Я часто моргаю, удерживая взгляд на глазах Панаевского. Дыхание сбивается, внутри поднимается сила и приходится сдерживать и её. Спокойно, никто на нас не нападает.

Несмотря на то, что ни гепард, ни его хозяин не шевелятся, чувство опасности нарастает. Вся комната постепенно погружается в мутный туман. Меня продавливают силой.

И я понятия не имею, что с этим делать. Мысленно обращаюсь к богам, божествам, духам, предкам и всему прочему бестиарию.

В носу нестерпимо щекочет, словно дымка вокруг это пылевая завеса. И я чихаю. Громко и от души, аж звенят хрустальные стаканы на столике между нами.

Это становится совершенно неожиданным не только для меня, но и для Панаевского. Давление отступает, свечение остается только вокруг его тела, зверюга исчезает. Безопасник прищуривается на меня, глаза его наконец оживают:

— Будьте здоровы.

— С-с-спасибо, — мне даже становится немного стыдно, такой момент испортил. — Извините, пыльно тут.

Панаевский демонстративно осматривает комнату. Н-да, чтобы найти тут хоть одну пылинку, надо сильно постараться. В идеально чистой гостиной даже случайно забредший паучок самовыпылился бы.

У меня, видимо, аллергия на не очень дружелюбно настроенных ко мне людей. Я и раньше на таких чихал, но не так буквально же.

Но отвлекаю я безопасника ненадолго. Свечение сгущается, темнеет. Тьма бурлит и выплевывает щупальце, которое резко устремляется ко мне. И сразу второе и третье.

Пахнет жареным во всех смыслах и моя сила окутывает меня коконом. По-прежнему дырявым. Времени латать нет и только надеюсь, что это хоть как-то сможет защитить.

И когда этот недоделанный осьминог касается меня, то я глохну. Визг стоит такой, что кажется лопнут стекла в окнах. Щупальца мельтешат перед глазами, в ушах долбит ультразвуком. Меня просто впечатывает в кресло, не пошевелить и пальцем.

Моё сияние мерцает, кипит, плюясь каплями, разваливается хлопьями. Оглушительная тишина наступает так резко, что выбивает стон. Вашу. Мать…

— Вы в порядке, Игорь? — слышу я равнодушный голос откуда-то издалека.

Сука! Ты же сейчас чуть не прибил меня, хтонь.

— Конечно, — мне кажется я говорю слишком тихо, но оказывается, что почти ору. — Устал немного, долгий день был.

От злости сводит скулы, слух окончательно возвращается ко мне. Я всё ещё не могу пошевелиться, но хоть смотреть могу открыто. Я. Тебя. Убью.

Вижу, читает это в моих глазах.

— Надеюсь, молодой человек, вы будете столь же убедительны и перед Сед-кесу, отрицая слова лжи, — вкрадчиво произносит он.

Имя второго бога режет по ушам, ударяется о черепную коробку изнутри так, что чуть слезу не вышибает. Уууух, внезапно. Вот уж от какой встречи я не ждал такой пользы.

Панаевский поднимается, тяжело и напряжённо. Надеюсь, для него это тоже не прошло легко. Мне уже не поднять и руку.

Чувство, словно переехали товарняком. А потом сдали задним ходом и переехали ещё разок. Только и остается, что злобно смотреть.

— Потому что меня лично вы не убедили, — добавляет он, делает дежурный поклон и выходит.

Так куда же ты убегаешь? Давай ещё… Я отрубаюсь.

* * *

— Эй!

Меня трясут и хлещут по щекам. Не похоже, что добивают. Но шансы есть. Открываю глаза и вижу бледную рожу брата. За его спиной ходит туда-сюда дед, в дальнем кресле сидит отец.

— Очнулся, — Яр оборачивается и отступает.

— Ну тогда поздравляю, — дед останавливается и вымученно улыбается. — Значит, проверку ты прошёл.

— Это нормально вообще? — я делаю попытку подняться и падаю обратно — рановато.

— Ты ослаблен после ритуала. И совершенно не умеешь защищаться. Будь ты в форме, потрепало бы конечно, но не так ощутимо.

— То есть, вы знали, что меня ждёт и отдали ему? — вопрос риторический, но забери меня хтонь, если не получу прямое подтверждение.

— Игорь, — отец напрягается. — Если бы мы прятали тебя, то разговоров не было вообще. Так что да, мы знали, что тебя ждёт. И в случае отказа от проверки тоже.

Зашибись семейство. Не, так-то я их мог понять. Если тут все так заморочены на даре и его контроле, то я представляю реальную опасность. Но это не значит, что меня это устраивает.

Ну накачайте успокоительным, отправьте в детскую группу, изгоните в конце концов. Ах да, последнее только через свежевание. Да у меня больше шансов выжить и в таком случае, чем ещё раз столкнуться с этим палачом.

У меня получается подняться, кажется, на одном упрямстве. Почитал книжку на ночь. Пошли они к тем самым демонам. Мне надо выполнить приказ бабули — поспать.

* * *

Будит меня мерзкое пищание. Я долго ищу источник раздражающего звука. Будильник, обычный механический, стоит в