На нашей ферме - Стил Радд

Прибежали мать и Сэл, взволнованные, задыхающиеся, и принялись сердито кричать на Джо.

— П-п-перережьте вожжи, — сказал Джо, — Ш-шлепнется тут же!

Сэл принесла простыню; взявшись с матерью за концы, они растянули ее под стариком, чтобы поймать его, а Джо велели отвязать вожжи и опускать Кейси как можно медленнее. Джо развязал вожжи, но прищемил себе палец узлом и выпустил конец из рук. Кейси грохнулся на землю, прорвав простыню. После этого он целых три недели отлеживался у нас на ферме. Вероятно, он пролежал бы так до конца своих дней, да вернулся отец с охоты и заставил его уйти. Не хотелось Кейси расставаться с нами! Но у отца был свой метод «убеждения» людей, и он, как правило, имел успех.

Охота на сей раз была неудачная. Отец приехал огорченный: кенгуру им почти не попадались. Это казалось особенно странным, потому что наши поля буквально кишели ими. Обходя выгон, Джо чуть ли не каждый день спугивал целое стадо кенгуру; необходимо было придумать, как лучше от них избавиться. И тут его осенила оригинальная мысль — Джо был мастером на всякие выдумки. Он устроил в сарае мастерскую и целых два дня оттуда не вылезал. Показывался на дворе разве только для того, чтобы швырнуть молотком в собаку, которая скулила от жажды.

— Ненасытная тварь! Ты же вылакала целый котелок! Еще и неделя не прошла! — укорял он пса.

Наутро третьего дня дверь сарая распахнулась, и оттуда появился кенгуру с острым ножом в лапе. Он проскакал через двор и нагло уселся рядом с собачьей конурой.

Наш Блуи чуть не свернул себе шею, пытаясь тяпнуть его, но кенгуру проговорил человеческим голосом:

— Лежать тихо, паршивая собачонка! — и медленно, неуклюже запрыгал через посевы по направлению к выгону. Посреди поля он заметил стадо кенгуру и покрепче стиснул нож.

Блуи выл и рвался с привязи. Вышла мать посмотреть, что случилось. Она появилась как раз в тот момент, когда одинокий кенгуру, словно пьяный, вкривь и вкось прыгал по полю. Мать спустила собаку с привязи.

— Возьми его, Блуи! Возьми! — крикнула она.

Блуи погнался за кенгуру, следом за ним побежала мать с топором. Собака уже настигла кенгуру, но тут… О чудо! Кенгуру обернулся и прошипел:

— Пошел домой, скотина!

Но Блуи и ухом не повел. Он ловко ухватил «кенгуру» за ляжку и повалил наземь. Только теперь Джо наконец сообразил, что Блуи не был посвящен в тайну. Сбросив с головы шкуру, он ласково принялся уговаривать пса, не переставая в то же время взывать о помощи. Но Блуи уже больше недели толком ничего не ел и продолжал ожесточенно трепать свою добычу.

Тогда «кенгуру» взмахнул ножом; пес замотал головой, выпустил ногу и вонзил зубы в ребра своей добычи. Тут Джо завизжал уже по-настоящему. Прибежала мать. Бросив топор, она всплеснула руками и запричитала.

— Оттащи собаку! Она меня загрызет! — взмолился «кенгуру».

Мать закричала еще громче, в отчаянии заломив руки, но Блуи не обращал на нее никакого внимания. Это был охотничий пес отличной выучки.

Наконец матери удалось схватить Блуи за хвост и оттащить от Джо, но пес все же сумел оттяпать кусок мяса. Наш «кенгуру» еле поднялся на четвереньки, белый как полотно. Вид у него был ужасный. Мать заключила его в свои объятия и простонала:

— О Джо, дитя мое!

Несколько дней Джо пришлось проваляться в постели.

Часть вторая. На нашей новой ферме

Глава 1. Крестины Бартоломью

Нашему младшему брату исполнилось двенадцать месяцев, и настало время его крестить. Ма решила устроить по этому поводу празднество. Она уже давно собиралась пригласить гостей, но все откладывала до получения какого-то таинственного пакета. И вот мы начали готовиться к крестинам. Отец с Дейвом таскали воду; Джо сгребал в кучу у двери кукурузные кочерыжки, всякую шелуху и жег их. Маленький Билл собирал тыквы, разбросанные по двору. Мать и Сэл были заняты работой по дому; ма стояла на ящике, Сэл, расстелив на столе газеты, мазала их клейстером и осторожно подавала матери, а та оклеивала ими стену. Виновник торжества ползал по полу вокруг них.

— Не тем концом‚ — сказала мать, — это вверх ногами. Ты подавай заголовками вверх. Отец любит иногда почитать газету на стенке.

Мать и Сэл оживленно обсуждали предстоящее торжество.

— Нет, уж ее-то мы ни за что не позовем, — говорила Сэл, — пусть хоть на коленях просит, костлявая ведьма…

— Держи его! Держи! — перебила мать.

Сэл бросила намазанную газету и, опрокинув табурет, едва успела схватить ребенка за подол платьица как раз в тот момент, когда он чуть не угодил в горящий камин.

— О господи! Ах ты чертенок! — воскликнула Сэл.

Малыш, весело смеясь, выбивался у нее из рук. Сэл отнесла его в противоположный угол комнаты и вернулась к своей работе.

— Я-то еще помню время, — продолжала мать, — когда им нечем было похвастаться. Старуха и ее старшая дочь Джоанна босиком шлепали, а о платьях-то и говорить не приходится. Просто срам! Такие, что и туземка постыдилась бы надеть.

— Неужели и Джоанна тоже так ходила?

— Представь себе, да. Ты, конечно, этого не помнишь. Тогда и Нора была еще совсем ребенком…

— Ах ты негодник! — И Сэл снова бросилась к малышу.

Оттащив его от огня, она посадила его в другой угол и продолжала намазывать газеты. Ребенок опять было энергично пополз к камину, не остановился где-то на полпути и, положив головенку на пол, крепко заснул да так и проспал, пока не пришел отец и не взял его на руки. Словом, малыш был меньше всех озабочен событием, героем которого он являлся.

Мать отправилась в спальню и вышла оттуда в новеньком ярко-красном кушаке на своем заношенном платье. Она спросила отца, нравится ли ему ее обновка. Отец покосился на красную ленту, посмотрел в окно и хмыкнул.

— Ну, как я тебе нравлюсь?

— Ты? Хм. . — И отец широко улыбнулся.

Мать с нежностью посмотрела на свой кушак. Она была истинной женщиной и, как всякая женщина, хотела полюбоваться собой. Она снова пошла в спальню, принесла оттуда кусок ситца и опять спросила отца, как ему это нравится. Мать любила принарядиться, что и говорить!

— Полно тебе, жена. Что у вас тут готовится?

— Нет, ты скажи, нравится тебе или нет? — И она приложила к себе ситец на манер юбки.

Отец расплылся в улыбке.

— Миленький рисунок, правда?

Отец продолжал улыбаться.

— А мне к лицу?

Отец выглянул из окна, увидел, что Джо запустил тыквой в маленького Билла, и опрометью кинулся во двор.

— Ох, уж эти мне мужчины, — сокрушенно проговорила мать, складывая ситец. — Ни в чем-то они не разбираются (через комнату пролетел Джо и выскочил в заднюю дверь), кроме того, чем брюхо себе набить (вслед за Джо через комнату пролетел отец)… А на уме у них только лошади или еще там что. Носятся с каждой старой клячей (в комнату снова влетел Джо, но на сей раз нырнул под кушетку), будто она беговая лошадь (следом в комнату влетел отец и выскочил через заднюю дверь. Смотри, сынок, найдет он тебя, достанется на орехи!

Джо высунул из-под кушетки улыбающуюся физиономию. Он никак не мог отдышаться.

Мать убрала ситец и снова влезла на ящик.

Вскоре к ней заглянула соседка, миссис Фланниген, старая сплетница, острая на язык, мать шестнадцати забитых детей. Они уселись пить чай и принялись судачить о крестинах, сватовствах, свадьбах, детях, о трудных временах и трудных мужьях; так проболтали они до самой темноты, пока миссис Фланниген не вспомнила, что муж сидит дома голодный, и не отправилась восвояси.

В школе Джо каждый день рассказывал о предстоящих крестинах. Сначала его никто даже не слушал, но время шло, и каждый день кто-нибудь из школьников узнавал дома, что его родители, старшие братья и сестры приглашены к Раддам, и Джо стал очень популярен. Отношение к нему резко изменилось. Первой проявившей неожиданный интерес к его обществу была Нелли Андерсон, (раньше она ревела, если ей приходилось стоять рядом с ним в классе). Затем к Джо стали липнуть ребята Мёрфи, Брауны и младшие Робертсы. А Рубен Бёртон надел на него веревочную уздечку и заявил, что лучшей скаковой лошади ему и не надо. Словом, Джо стал кумиром школы. Все ребята заискивали перед ним, ходили следом, все, кроме двух мальчишек Кейси.

С ними никто не дружил, и они это принимали близко к сердцу.

Джо осаждали вопросами. Он отвечал на них, важно мотая головой и шмыгая одной ноздрей. Он раскрыл им тайны всех приготовлений и со смаком расписывал пироги и пудинги, которые готовила мать. Посмотрели бы вы, как все ребята лебезили перед Джо! Называли его не иначе как Джозеф. А мальчики Кейси молча стояли в стороне и рисовали в своем воображении все эти пироги и пудинги. Их сладостные мечты были прерваны Нелли Андерсон: указав пальцем на Кейси, она спросила, будут ли они тоже приглашены на крестины.