Захват Московии - Михаил Гиголашвили

— Hello, bundes, how are you? Do you want very beautiful girl? Night — 500 dol lars, hour — 100.[8]

— Тёлочка?.. — «У телочки — вымя, у бычка — семя», — вспомнилось откуда-то из семинара.

— О, понимаете по-русски! Часто у нас бываете? — оживился он.

— Да, чисто часто.

— Вот и хорошо, мы бундесу всегда рады! Так как насчет девочки?

— Но спасибо, не сегодня будет, — вежливо закончил я, думая, откуда ему известно, что я «бундес».

Хотя о чем думать — вон стоит портье, худой, в бриолине, похожий на кистеухую свинку, которую я видел на сафари в Кении — такая симпатичная мордушка, а на ушеньках — маленькие кистяйки. Вот он и сообщил ему, что я «бундес». Наверно, все тут заодно. Лучше идти отдыхать.

Я уже двинулся в номер, но портье сделал знак, чтобы сообщить, что все иностранцы, которые остаются в столице нашей родины на срок более чем три дня, должны зарегистрироваться, и это надо завтра же сделать, потому что вы уже четвертый день в России, а в участке до сих пор не были, и что без этой печати вас могут из России не выпустить, или «столько бабла с вас срубить, что мало не покажется».

Оба эти выражения были мне, к сожалению, очень известны из «Жлобского словаря».

— А точно надо? — без надежды спросил я, хотя и раньше слышал от Хорстовича, несколько раз летавшего-летевшего в Москву и обратно, что эта операция может быть достаточно стрессовой: очереди из китайцев и негров, духота, неразбериха, злые чиновники (если они не на обеде и не на перерыве), каких-то бумаг и печатей всегда не хватает, а в конце всё равно придется платить это самое «бабло» (по-немецки «Schmiergeld», «пачкающие деньги»).

— Где это надо делать-сделать?

— Тут, недалеко, два квартала пройти, паспортный стол, бюро по миграции. Они с утра еще на месте, потом уже не поймать, разбегаются, — с явной завистью сказал портье (ему-то тут стоять весь день, как пень-пеньской, а они хвосты завернули — и пошли).

К нам приблизился бритый коняра, недовольно посмотрел на меня и, ничего не заказывая, вкинул деньги в пустую ячейку для ключей. По нервным бликам фрачной крысы я понял, что тут какой-то гешефт, о котором мне знать не нужно, и развернулся к коридору. Если уже даже коридор зевает, то и Фреде пора в постель.

В номере скинул ботинки и лег на постель. Этого еще не хватало! С утра идти в бюро! А если там очередь?.. А Большой театр?.. А кремлёвский Мавзолей?.. Мавзолейный Кремль?.. А широкие улицы и большие проспекты?.. Матушка-пушка и Батюшка-колокол?.. А Пинин и Можарский? Театры и музеи? Tretjakowka?.. Но все это я хотел посмотреть с Машей. Надежды найти её я не теряю.

Как мне советовал психоаналитик (у которого я взял пару сеансов перед поездкой), при первой встрече с Машей надо искать точки соприкосновения, нащупывать общие интересы, отмечать в ней — в виде комплиментов или намёков — всё то хорошее, за что можно уцепиться (улыбка, глаза, фигура) и что не будет звучать явной ложью. Еще он сказал, чтоб я был осторожен: в Ост-Блоке многие женщины хотят выйти замуж за иностранцев, поэтому стали психически латентны, гибки, непритязательны, умеют терпеть, покорны, способны перенимать повадки и манеры и быстро всему учиться, в том числе и языкам, что очень важно для интеграции.

Потом я стал вспоминать красавиц, которых видел в вестибюле… Да, Хорстовича понять можно… На такой или женись, или много плати, а он хитро устроился — «dewki» сами к нему в номер шли… Как мы пели на Ваших практических «Посиделках»?.. «Не ходите, девки, в сад, ой, берегите пышный зад, ой, попадёте в зоосад, ой, не избегнете засад, будет хуже, чем в Моссад, ой-ой-ой»… И каждому студенту — стопку водки и солёный огурец!.. И каждый должен сказать тост. Первая — колом… Вторая? Как же, человек на двух стопах стоит… Адам с Евой… Потом бог троицу любит-полюбит… Ну, и стол на четырех ногах не качается… За пятое колесо!.. Шесть — круглое число… Семь раз отмерь, налей, выпей… У восьминожки много ног… Девятеро одного не ждут, а водку жрут. Палочка с нулем — уже десять… Потом — две палочки бьют тревогу: пить-пора, пить-пора!.. За двенадцать!.. Апостолы, столы, колы… Тут обычно занятие подходило к концу и мы хором пели нашу любимую печально-величальную песнь «Россияне осиянны»:

То с монголом не поладит,то князей всех пересадит,то царя вон скинет с трона,до последнего патрона…

…Потом всплыл злобный монгол в тюбетейке… Я не помню, были ли Вы на том докладе в Мюнхене, где приезжий генетик из Москвы, профессор Барыгин, утверждал, что геномные установки формируются за гораздо меньший срок, чем существовало на Руси татарское иго, а само иго, по его мнению, длилось не 300, а все 500 лет, потому что иго следует делить на «активное», с XIII по XV век, когда татары сидели у власти, и на «пассивное», «окольцовывающее», век до и век после «активного», когда татары делали набеги для устрашения и разбоев. Значит, с XII века и вплоть XVI, до Ивана Грозного, а при нем уже опричнина появилась, на том же набеговом принципе работающая и все татарские навыки перенявшая. Так что народ жил в постоянном подавленном страхе, что хуже всего влияет на подкорку народного менталитета и обычно получает выход во всевозможном негативе — бунтах, погромах и разбое…

Кстати, согласны ли Вы с такой гипотезой одного германского русиста, Уве фон Клейста, что слово «иго» возникло из звукоподражательного «иго-го» лошадей, на которых являлись татары?.. «Иго-го!» — предупреждали мужики, заслышав ржание татарских коней, крестясь и пряча жен и девок в подпол, чтоб не платить живой ясак. У меня лично подозрение, что междометия «охо-хо» (в значении «плохо, тяжко») и «ого-го» (в значении «много») тоже могут быть протомонгольского происхождения. Хотя Вы, наверно, не будете с этим согласны — ведь Вы утверждали на семинаре, что слово «иго» появилось только в XV веке и впервые употреблено польским хронистом Яном Длугошем — «iugum barbarum».

Знаю, что Вы не охотно встречаетесь с коллегами, называя их в шутку «преподловательским составом», но Ваше мнение мне всегда интересно.

Кстати, мне очень интересна Ваша теория, что имя руссов можно вывести из арамейского Resissaia или Res-saia, что обозначает «разбрызгивание» и указывает на «разбросанность» народа по бескрайним просторам. А может, правы те, кто считает, что слово было изначально «Расея» — от «рассеять-рассеивать», и «рассияне» — это те, кто рассеяны среди степей и лесов?..

На ночь я еще раз просмотрел Ваш «Словарик», кое-что добавил в него. Он мне очень помогает, я его всегда ношу с собой. Вы хоть и предупреждали, что слова эти отвратительны, как грязное белье, но признавали, что они очень полезны в обиходе, ими можно охватить все сферы жизни, поэтому я намереваюсь проверить их на практике.

СЛОВАРИК ЖЛОБСКОГО ЯЗЫКА

в натуре отъехать, отойти

делать бабки пафосный

жесть по-любому

жизнь удалась проплачивать-проплатить

зажигать работаем, работаем

зацени расслабься

как тузик грелку реально

какие люди решить вопрос

классно состоялся

круто супер-пупер

мало не покажется уколбашиваться-уколбаситься

накрыть поляну успешный

не напрягай чисто

не переживай чума

не проблема шибко умный

опаньки я тебя урою

отзвонить

…Сквозь сон я слышал, как перед гостиницей кто-то не очень отчетливо ругается и стучит железом о железо, а женский голос повторяет одну и ту же лексему: то ли «точно», то ли «тошно». Мне не лень было удивиться. Что это могло быть?.. Надо высунуться, послушать ночную живую речь, но нет сил…

…Ночью я опять проснулся от шумных движений на улице — кого-то громко то ли высаживали из машины, то ли выталкивали из дверей под женский визг и мужские крики:

— Вали отсюда, падла, пока охрана не подъехала! Чтоб десятой дорогой обходила, не то худо будет! Пошла вон!

Рот пересох, голова болела.

Две занавески под ветром изгибаются, как живые, — поводят боками, шевелят плечами и пышными зыбкими задами, бесстыдно касаются друг друга тюлевыми лапками, припадают друг к другу — и вдруг отлетают… зыбучие зады, тягучие плоды, кипучие лады… А где-то кто-то грубым голосом приказывает:

— А ну, подляры шарашобные, взяли свои овда и суреньте отсюда, не то отсвастуем по первое число!.. Чего пигуна давишь?.. Не видишь — клутно здесь!..

«И чего клутного там, в пигунах? — обстоятельно думалось мне. — Овда где? В Караганде! Конь в пальто еще не валялся, но уже отзвонил…»

В Русской земле на Москве у великого князя было много фюрстов, или князей, у которых были особые, им выделенные области, города, дворы и деревни. А именно: князь Иван Дмитриевич Бельский, князь Михаил Воротынский, князь Никита Одоевский, князь Андрей Курбский, князь Василий Темкин, князь Петр Шуйский и еще много других князей; еще Иван Шереметьев, а также Турунтай, Алексей и его сын Федор Басмановы, Иван Мстиславский и много других таких же начальников высокого чина.