Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова

– Не узнал, сука. – Людмила снова плеснула водки в наши стаканы и, не чокаясь со мной, выпила. Я налегала на маринованный чеснок: он мне очень понравился. – Наташа, ты не знаешь, какой я была. Ты только видишь, какой стала. У меня ведь даже фотографий нет. Тех, что с молодости. Ни одной! Ну, детские у матери остались… Вот. Но меня сейчас не узнать. Это точно. В зеркало-то я на себя смотрю. Вижу: не я это. Старуха…

– Да какая ж ты старуха, Люда! – попыталась возразить я. – Да ты что! И вообще, подведи глазки, подкрась волосы – и будешь выглядеть на десять лет моложе. Послушай меня! Давай завтра с утра я тебе помогу подобрать макияж. Хочешь? Я же в этом разбираюсь…

– Спасибо, Наташа, – Людмила грустно улыбнулась. – Спасибо.

Потом кухарка внимательно посмотрела на меня и заявила:

– Теперь я поняла, почему мне твое лицо знакомым показалось. Я вначале думала, что ты у нас в доме появлялась с кем-то из друзей хозяина. А я тебя по телевизору видела. Ты там голову каким-то иностранным шампунем моешь. Я еще потом Вадима просила этот шампунь купить. Выглядеть хотела так, как ты. Дура. Вот дура-то. А шампунь, кстати, говенный. Перхоть от него и башка чешется. Ты сама-то им моешься?

Я рассмеялась. Это была как раз та реклама, за которую я боролась с Оксанкой Леванидовой и получила ее только потому, что Оксанка не явилась на съемку.

– Люда, я пользуюсь только нашей косметикой. А шампунями, как правило, болгарскими, травяными. Вся эта иностранщина в большинстве своем – дрянь. А рекламирую я ее за деньги. Я так зарабатываю. Но это не значит, что я всем этим пользуюсь.

– Понятно, – кивнула Люда. – Значит, рекламу не слушать?

– Не слушай, – твердо ответила я.

Мы молчали какое-то время, думая каждая о своем. Мне было очень жаль Людмилу. Вот ведь сволочь этот Гришенька, теперь явно какой-нибудь уважаемый бизнесмен. Может, я даже его знаю. Или увидела бы – вспомнила. Да и Вахташа хорош – хочет как-то бедную бабу втемную использовать. В своих корыстных целях. Но, с другой стороны, Чкадуа ее из дерьма вытащил, работу дает. Трудно судить, кто прав, кто виноват, кто большая сволочь, а кто меньшая.

– Люда, – обратилась я к своей новой приятельнице, – тебе, наверное, больно это вспоминать… Но можно я тебя спрошу…

– Про ребенка? – тут же догадалась женщина. – Я отдала его на усыновление. Мне аборт предлагали сделать. Всем зэчкам предлагают. Но я не могла убить в себе другую жизнь… Вот. А после… Не хотела, чтобы и малыш мой жил за колючей проволокой, а потом в детском доме, дожидаясь, пока я выйду. Ему-то за что детства лишаться? Пусть хорошие люди усыновят… Ревела я долго. Но… так для него лучше. Вот.

– Ты не пыталась его найти, когда вышла?

– Пыталась. Но как мне его найти? Я хозяину сказала, что это – моя самая сокровенная мечта. Ну он обещал, что узнает, что-нибудь сделает, но, по-моему, делать он ничего не будет. Зачем ему? – Люда помолчала и заговорила вновь: – Ты знаешь, почему я с Вадимом сплю? Он не стал бы меня заставлять, если бы я сама не согласилась. Они бы с Ленькой Вальку на пару трахали. Ну, и так трахают. Я снова забеременеть хочу. Вот. Да, Наташа. Мне же всего тридцать один.

Наверное, я не смогла сдержать своего удивления, и оно выразилось у меня на лице. Людмила грустно улыбнулась.

– Я знаю, как я выгляжу. Знаю, Наташа. Давай выпьем. Чтобы я забеременела. А так мне эти мужики на фиг не нужны. Век бы их не видела.

– А искусственное оплодотворение? – выпалила я.

Люда посмотрела на меня, а потом заявила, что ее отсюда в больницу за таким делом никто не отпустит. И Вадим не в курсе, чего она от него хочет…

– А если поговорить с Вахтангом? – спросила я.

– Ай! – Людмила махнула рукой. – Плевать он на меня хотел. Да, кстати… Что ты там говорила-то? С ним все в порядке?

Она спросила с явным беспокойством в голосе.

– А тебя волнует его судьба? – решила выяснить я.

Людмила усмехнулась.

– Плевать мне на этого самца, как и на всех остальных мужиков. Просто… от него зависит мое благополучие. Ну где я еще найду такую жизнь? Кто меня возьмет на работу, если узнает мою трудовую биографию? Опять в какой-то подпольный цех идти? С местными алкашами и бомжами? Нет уж, лучше так. Дай бог долгих лет жизни и здравия дорогому хозяину.

– Его ранили, – сообщила я. – А мы помогли ему выбраться. Ну и… – Я думала, что сказать Людмиле, в особенности если она не умеет сдерживаться, когда выпьет, потом заявила: – Они какую-то схему совместную с мужиками разработали, я не знаю деталей… Меня просили поехать с ними. Мне все равно делать нечего: сейчас съемок никаких нет, дядю Сашу давно знаю, это сосед мой, Марис – друг моего брата… Чего ж не помочь? И вот я здесь.

Объяснение Людмилу устроило. Она промычала что-то на тему «хорошим людям надо помогать», хотела снова плеснуть «Абсолюта», но увидела, что бутылка уже пустая. Женщина грязно выругалась и заявила:

– Пойдешь вместе со мной на склад. Мне Вадим велел за тобой следить, куда ты нос совать будешь! Вот. Много раз повторил, чтоб не пила и не болтала лишнего, все углы проверил, не заныкала ли я бутылек где… Но я знаю, где прятать! А ты – настоящий друг, Наташка! И я боюсь там свернуть что-нибудь. На складе, в смысле. А Вадим не знает, что я знаю… ну, как туда попасть, в смысле. Меня туда не пускают. Если узнает, что была там, – вони будет… От Вадима достанется. Я была там один раз. Разлила там какую-то дрянь. Они с Ленькой на мышей грешили… Травили тут бедных тварей…

– А где склад? – невинно спросила я.

– В нашем же дворе. Но я боюсь одна идти. Подземное царство. Катакомбы с сокровищами. Пошли. Я как раз запасусь недельки на две. Или на месяц. Тебе дорогу указывать буду, а то сама точно завалю что-нибудь. Вот. А тогда душка Вадик мне шею свернет. И вдвоем не так страшно. Я один раз только ходила. Только один. Страху натерпелась… Второй не пойду. Одна не пойду. Даже если пить совсем будет нечего… Вот так можно вылечиться от алкоголизма!

Людмила пьяно расхохоталась, потом заохала, что ей «горло надо бы смочить», глядя на мой стакан голодными глазами, так что я немедленно протянула ей оставшееся. Она с благодарностью выхлебала «Абсолют», заявила, что я – настоящий друг, и, шатаясь, направилась в коридор. Я последовала за ней.

– Открывай! – велела она, кивая на самую обычную дверь, расположенную метрах в четырех от кухонной.

«Это здесь проход, что ли?» – подумала я, берясь за ручку и открывая самую обычную кладовку, в которой валялся какой-то старый садовый инвентарь.

– Заходим, – сказала Людмила, щелкая выключателем.

Под потолком загорелась тусклая лампочка, и я увидела, что все в кладовке покрыто внушительным слоем пыли. Состояние кладовки резко контрастировало с чистотой в остальных частях дома, но Людка тут же пояснила ситуацию: ей сюда заходить категорически воспрещается. Ей же лучше – меньше уборки.

– Давай вон в тот угол, – показала кухарка, держась за одну из стен, чтобы не упасть. – Ищи кнопку, где-то на уровне талии. Ой, вначале вон эту тряпку с пола отодвинь.

Я носком откинула половик, всмотрелась в открывшийся кусок пола, но ничего интересного не заметила. Если тут и есть люк, то досочки подогнаны одна к одной. И еще я очень пожалела, что предварительно не надела перчатки: такого количества пыли я давно не видела. Прикасаться к грязным заржавевшим лопатам и каким-то палкам было просто противно. Наконец я нашла то, что искала. Глядя на состояние кладовки, никогда бы не подумала, что в этом углу что-то скрыто и что кнопка – это кнопка: она смотрелась как кусок какой-то старой краски, прилипшей к стене.

Я нажала на этот кусок краски, просто чтобы на что-то нажать – больше ничего подходящего не было. Но механизм мгновенно отреагировал. Люк находился именно там, куда показала Людмила. Крышка начала открываться, обнажая ступени, ведущие вниз. Меня одолевали большие сомнения насчет того, сможет ли Людмила спуститься по металлической винтовой лестнице, даже с моей помощью. Да и вообще, как по такой лестнице товар носят, если там в самом деле огромные подвалы, как утверждала она?

– Слушай, а как ты узнала про этот подземный ход? – спросила я.

– Я про него и не знаю. – Люда пьяно расхохоталась. – Вернее, никто не знает, что я знаю. Ну просто один раз подглядела, как Вадик открывал… Он же мне сам бутылки выдает. Ну мне же не положено самой брать… Вот. Пошли.

Я направилась первой, держась одной рукой за поручень и протянув вторую следовавшей за мной Людмиле.

– Ладно, я сама, – пробормотала она. – Неудобно так. Двумя руками буду держаться. Не ковырнусь, чай. Вперед!

Мы довольно быстро оказались внизу. Там, естественно, стояла кромешная тьма. Еще бы: мы были под землей, а тусклый свет из кладовки сюда не попадал.

– Свет здесь где-нибудь включается? – спросила я.

– А то как же! Двигай за лестницу. До стены добралась? Так, шарь.

Я нащупала на стене несколько выключателей и стала щелкать всеми по очереди. Но ничего не произошло.