Теория невероятности - Александр Акимович Скляр

после также исчезала, в истории не припоминаю. Видно, небеса что-то задумали. Ну, держись, Тройничок! Чему-то неизведанному быть. А что делать? Где уж с такими силами тягаться…»

Три одинаковые машины представительского класса выехали из ворот имения и триумфально понеслись вперед, угрожая разнести в пух всякого, кто осмелится оказаться на пути. За темными стеклами машин, возможно, содержалось что-то важное, а могло, вообще, ничего не быть. Изощренные в тонкостях охранного дела спецы, путали карты возможным недоброжелателям многочисленными хитростями, коварными подвохами и хорошо продуманными надувательствами. Охранников последнего рубежа можно было определить по стреляющим молнией глазам и по стоящим торчком ушам.

У развилки, входящей в государственную охранную зону высшей категории, к процессии присоединились машины эскорта, сопровождения, всевозможных важных ведомств и неотлучных служб при подобном кортеже.

Перенесение из точки А в точку В такого числа чиновников и технических средств связи, обработки информации и многих прочих технических ресурсов оплачивались бюджетом страны, наполняемым налогоплательщиками. Размытое в головах простых граждан финансирование простого мероприятия, превращалось в забавный фарс чиновников, демонстрирующих свое превосходство этим самым плательщикам. Плательщик млел и восхищался возможностями государства. Чиновники плевали в сердцах на налогоплательщиков и прикрывались государством в своем стремлении жить на широкую ногу. Так соорудилась «египетская пирамида», у основания которой сгрудились сгорбившиеся плательщики налогов, на своих плечах поддерживающие верхние ярусы рассевшихся поудобней чиновников.

Кавалькада с оскалом бульдога неслась на встречу с ветеранами труда. Задача, – произвести на пожилых людей вдохновляющий эффект, – была достигнута ни результатами плодотворной экономической и финансовой деятельности, а простым психологическим маневром. Иллюзионисты всех мастей по праву гордятся своими фокусами. А почему чиновник не должен ими гордиться? Тем более, что фокусы чиновников оплачиваются всеми правдами и кривдами, куда как щедрее.

Ликующий шепот толпы перешел в одобрительный гул.

Машины остановились, каждая в заранее запланированном месте. Охрана – ближняя, средней дистанции и дальняя – заняла свои места, изготовившись отразить козни коварного врага.

«Сейчас ваш выход, приготовьтесь», – прозвучало предупреждение в бронированном отсеке машины двойника президента, поступившее по радиосвязи.

Николай натянул на скулы улыбку, отбеливая её отменными зубами. Улыбка предназначалась для вдохновения людей вошедших в свою последнюю осень. Она должна была погасить боль несбывшихся надежд, память о промчавшихся годах и горечь наивных заблуждений, насыщенных ложью, обманом и подлостью.

Двойник президента ждал, когда охранник откроет дверь машины и выйдет навстречу восторженным ветеранам, кои удостаивались величайшего почтения…

Но открылась дверь рядом стоящей машины, и из неё вышел – точная копия Николая – слегка нетрезвым шагом, растягивая улыбку подвыпившего добряка, настоящий президент. Николай определил это сразу, так как нетрезвый двойник на работе – явление невозможное, как честный шулер или добрый волк.

Гордо неся выю, нетвердым шагом, в окружении сопровождающих персон, президент следовал на трибуну, помахивая рукой, размазанной в его воображении, толпе. Трибуна приближалась; президент пылал желанием сказать слово, точнее – поговорить по душам; охрана готовилась подхватить своего хозяина в случае неудачного движения или потери равновесия.

…Стрелок изготовился к стрельбе. О заработке в такую минуту не думалось. Патрон переместился в ствол. Сердце убийцы на время перестало биться. Тишина в ушах отогнала шум и ликование толпы. Отсчет окончания продолжительности жизни пошел, и каждая секунда стала иметь свою денежную стоимость; дух готов был вступить в порочную связь с материей…

* * *

В этот величественный миг истории Олег Рваный, попивая пиво, разглагольствовал на волнующие темы.

– Вот говорят: хорошо там, где нас нет. Мне же лично, здесь, в пивном баре, очень уютно и замечательно, хотя я здесь есть, то есть, нахожусь.

– Ты здесь есть и будешь находиться лишь несколько часов. А после, придёшь домой, и явится потребность что-то грызть. Значит, тебя ожидает поход на работу. И уютно ли будешь чувствовать, добывая ресурс себе на прокорм, расходуя немалые силы за малые деньги? – заломал доводы Олега Яша Мухоморкин. – Речь же идет не о коротком промежутке времени, а о длительном.

– Ну, ты и зараза, Яков поганкин! Не дал человеку мечтой пожить. Всё, подлюка, по полкам расставил. Никакого шанса не оставил человеку на счастье, – сказал Олег почти дружески, и смачно сплюнул на пол, запив выброс энергии пивом.

В пивной бар зашел трудящийся элемент – Оганес Абрамович Перепелица – Яшин сосед и кредитор.

Яков тут же встрепенулся и попытался залезть под стол. Но места из-за сидящих вокруг стола друзей было явно не достаточно. Ноги дружбанов мешали… и пахнуло несвежими носками.

– Эх, – сказал Яша.

– Ну, да, – сказал Оганес Абрамович. – Вижу, вы тут пиво пьете вприкуску с удовольствием, – при этих словах он выкатил не моргающие глаза на Яшу.

Яша по-девичьи смутился. Уши покраснели, взгляд смутился.

– Мужики, – обратился он к сообществу, – займите стольник, а то мой долг Оганесу повис в неудобной позе.

– Эгей бо, – ответили без энтузиазма мужики. – Если ты ему не можешь, то и нам не вернешь – так надо понимать твой кличь о спасении? Сумма не велика, но лучше её здесь пропить, чем кому-то отдать. – И все молча глотнули пиво из бокалов. Дружба дружбой, а денежки врозь…

– Знавал я одного человека, – подхватил разговор на щепетильную тему Илюша Кац, чтобы прервать некомфортную паузу, – который всю жизнь прожил в долг, ни дня не работая. Он обладал очень легким характером, знакомых имел уйму, сходился с человеком в пять минут в верные друзья. У одних он одалживал, другим тут же возвращал долг, и так по возрастающей… по кругу.

– Интересная история, только в ней обязательно кто-то должен быть пострадавшим, – заметил Яков, выползая из скорлупы предыдущего позора.

– Конечно, как без пострадавших? Без них остальные не смогут радоваться собственной участи. Только ним, потерпевшим, оказался не мой знакомый. Он то ли пропал, то ли к родственникам подался в дальние края, но это случилось, когда дело близилось к полысению головы и прочим возрастным негораздам.

– Грустная твоя история, – произнес Оганес. – Да, Яша? – обратившись почему-то к Якову за подтверждением.

По лицу было видно, что Мухоморкин огорчился снова.

– Верну я тебе деньги, подожди ещё пару дней, мы же соседи… поладим.

– Я-то полажу, а ты? Деньги надо отдавать в срок – это облагораживает человека, временно попавшего в нужду. А то получается, как если бы я попросился у тебя переночевать ночку, а остался жить на год.

– Ночуй, ради бога, сколько угодно, я тебе слова кривого не скажу, – обрадованно заявил Яша, обретя возможность, хотя бы теоретически угодить кредитору.

– Это ты сейчас такой добрый. А поживи я с недельку, совсем иной разговор может