Сочинения в трех томах. Том 1 - Роберт Ханс ван Гулик

БЕЛАЯ РОЗА

ее дочь

ЦЗУН ЛИ

поэт

ЛИЦА, СВЯЗАННЫЕ С «ДЕЛОМ УГРЮМОГО МОНАХА»:

КУАНЬ ЛАЙ

хозяин труппы актеров

БАРЫШНЯ ДИН

актриса

БАРЫШНЯ ОУЯН

актриса

МО МО-ДЭ

актер

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Двое сидели в уединенной башне старого монастыря, молча прислушиваясь к шуму урагана, бушевавшего за стеной среди темных гор. Мощные порывы обрушивались на башню. Холод проникал даже сквозь толстые деревянные ставни.

Один из сидевших с тревогой взглянул на мерцающее пламя единственной свечи, отбрасывавшей причудливые тени на белую стену. Потом спросил с усталостью в голосе:

— Почему вы так настаиваете, чтобы сделать это именно сегодня?

— Потому что я так решил! — резко ответил другой. — А тебе не кажется, что день сегодняшнего празднества как раз подходит для этого?

— Но сегодня здесь так многолюдно, — с сомнением заметил первый.

— Надеюсь, ты не трусишь? — с ухмылкой спросил приятель. — Мне кажется, в прошлый раз ты не боялся?

Вопрос остался без ответа. Далеко в горах раздался раскат грома, и сразу хлынул проливной дождь. Капли стучали по ставням с такой силой, что казалось, идет град. Внезапно первый решился ответить:

— Нет, не боюсь. Но повторяю, лицо этого угрюмого парня мне кажется знакомым. И я никак не могу вспомнить, когда и где я его…

— Вы меня утомили, — с деланной почтительностью прервал его собеседник.

Первый насупился, потом заключил:

— Я предпочел бы, чтобы на этот раз вы ее не убивали. Люди могут вспомнить все и заподозрить, почему те три…

— Все же зависит от нее самой, верно? — Его тонкие губы искривились в жесткой ухмылке. Резко поднявшись, он добавил: — Пойдем-ка обратно, а то там, внизу, заметят наше отсутствие. Никогда нельзя забывать о ролях, которые мы играем, мой Друг!

Второй тоже встал. Он что-то пробормотал, но его слова заглушил новый раскат грома.

На этот раз громыхнуло совсем близко…

ГЛАВА ВТОРАЯ

И в тот же самый момент далеко в горном ущелье на южной границе Ханьюани, заслышав этот раскат грома, судья Ди поднял голову и сквозь завесу дождя с тревогой взглянул на темное, пронизываемое ветром небо. Он вжался плотнее в стенку высокой повозки, что остановилась под скалой, нависшей над дорогой. Утирая мокрое лицо, он обратился к стоявшим перед ним двум возницам, закутанным в плетенные из соломы дождевые накидки.

— Раз уж нам сегодня засветло не добраться до Ханьюани, будет разумнее скоротать ночь прямо здесь, в повозке. Я полагаю, в ближайшем селении вам удастся раздобыть немного риса на ужин…

Старший возница плотнее обмотал голову куском промасленной ткани — края ее от сильного ветра выбились и хлопали, как крылья.

— Здесь оставаться небезопасно, господин! Уж мне-то хорошо известны эти осенние бури в горах. Это только начало. Скоро налетит настоящий ураган. Шквал ветра может снести нашу повозку в ущелье на той стороне дороги.

— Мы высоко в горах, — добавил второй возница. — На много верст вокруг ни хижины, ни селения. Там, выше, есть старый монастырь, но вы, конечно, не пожелаете…

Сверкнула молния, озарив мрачную далекую местность. На какое-то мгновение взору судьи предстали высокие зубчатые горы, обступившие дорогу с обеих сторон, и красная громада старого монастыря на вершине по другую сторону ущелья. Раздался оглушительный раскат грома, и все опять потонуло во мраке.

Судья колебался. Он стоял нахохлившись, упрятав длинную черную бороду в ворот промокшего дорожного платья. Наконец он принял решение.

— Отправляйтесь оба в монастырь, — коротко приказал он, — и сообщите, что наместник здешнего уезда находится от них неподалеку и хотел бы остановиться на ночлег. Пусть пришлют дюжину служек с крытыми паланкинами, чтобы доставить моих женщин и поклажу. — Пожилой возница хотел было что-то возразить, но судья рявкнул: — Пошевеливайтесь!

И возница понуро и безропотно пожал плечами.

Они пустились рысцой. Казалось, во тьме заплясали два пятнышка света: то были фонари из промасленной бумаги.

Судья на ощупь двигался вдоль стенки повозки, пробираясь к ступенькам. Он пролез внутрь и поспешно задернул полог за спиной. Три его жены сидели на свернутых постелях, кутаясь в дорожные плащи, подбитые войлоком. В глубине повозки среди мешков и ящиков притулились служанки. С побелевшими от страха лицами, они тесно жались друг к другу при каждом ударе грома. Внутри было сухо, но холодный ветер пронизывал фургон, несмотря на толстую ткань обивки.

Судья присел на ящик для одежды, и первая госпожа сказала:

— Вам не следовало вылезать! Вы же промокли до нитки!

— Я пытался помочь Дао Ганю и возницам починить сломанную ось, — устало улыбаясь, произнес он, — но без толку. Ее придется заменить. Все равно лошади выбились из сил, а буря еще только начинается. Мы заночуем в монастыре Утренних Облаков. Это единственное жилое место поблизости.

— Это вы про то громадное красное строение с зеленой черепичной крышей, что мы видели высоко на склоне горы, когда проезжали здесь две недели тому назад? — спросила вторая госпожа.

Судья кивнул.

— Там для вас не будет особенных неудобств, — заверил он. — Это самый крупный даосский монастырь во всей провинции, и во время религиозных праздников сюда стекается множество людей. Я уверен, что у них найдутся хорошие покои для гостей.

Он взял полотенце, которое протянула ему третья госпожа, и попытался досуха вытереть бороду и бакенбарды.

— Нас это устроит! — заключила первая госпожа. — Развлекаясь в столице, мы так разнежились в особняке вашего дядюшки, что небольшие трудности нам только на пользу! Да и любопытно взглянуть, что там внутри, в этом старинном монастыре!

— Возможно, там есть призраки! — с улыбкой заметила третья госпожа и в преувеличенном испуге передернула острыми плечиками.

Судья Ди нахмурил густые брови.

— Смотреть там особенно не на что, — медленно проговорил он. — Обычный старый монастырь. Мы поужинаем в отведенных нам покоях и пораньше уляжемся спать. Если завтра мы отправимся в путь на рассвете, как только монастырские конюшие заменят ось, то еще до обеда будем дома в Ханьюани.

— Хотела бы я знать, как там наши дети? — встревоженно произнесла вторая госпожа.

— Уж старина Хун и управляющий присмотрят за ними, — заверил судья.

Они говорили о домашних делах, пока снаружи не донеслись крики, оповещавшие о прибытии людей из монастыря. Дао Гань, один из помощников судьи Ди, просунул внутрь удлиненное унылое лицо и доложил, что четыре паланкина для женщин прибыли.

Пока жены со служанками перебирались в паланкины, судья Ди и Дао Гань наблюдали, как монастырские