Целитель - 9 - Валерий Петрович Большаков

Морпехи пропустили «Линкольн», лихо козырнув, и вскоре Даунинг вышел у «дома Рузвельта». Форд встречал его, одетый по местной моде — в истертые джинсы и обвисший свитер.

— Хэлло, Джек! — ухмыльнулся президент, набрасывая куртку на плечи. — Прогуляемся?

— Да, сэр.

Директор ЦРУ нацепил русскую ushanku, и зашагал, приноравливаясь к неспешной походке Первого Джентльмена. Широкая тропа, не знавшая асфальта, уводила в лес.

— Опасаетесь прослушки, сэр? — осторожно спросил Джек.

— И этого тоже, — помрачнел Джеральд. — Живешь, и не знаешь, узришь ли завтрашний день…

— Это из Библии, сэр?

— Нет, Джек, из нашего грешного жития! — помолчав, президент добавил негромко: — Мне опять звонили оттуда…

— «Координаторы»? — встрепенулся Даунинг.

— Они выразили мне свое неодобрение, — криво усмехнулся Форд. — Все попытки проникнуть в тайны тахионного центра русских окончились феерическим провалом!

— А чего они хотели? — озлился директор ЦРУ. — В кратчайшие сроки вызнать секреты особой государственной важности? Миссия была невыполнима изначально! Чтобы подобная тайная операция имела успех, требуется год, как минимум!

— Я понимаю… — президент остановился у поворота. Обернулся, щурясь на солнце, и сделал глубокий вдох. — Джек… «Координаторы» отдали приказ: зачистить всех ваших агентов, не справившихся с заданием. Не думаю, что это акция устрашения — «рыцари плаща и кинжала» вряд ли станут работать лучше, зная, что за их спинами маячат ликвидаторы. Это намек для нас с вами, Джек… — голос Форда задребезжал. — Срочно! Срочно — и лично! — соберите «сборную» команду самых лучших агентов, чтобы каждый из них — как «двойной нуль»! Пошарьте у себя, в ФБР, даже в МИ-6! «Координаторов» не интересуют разведданные, вербовки и прочая суета! Они хотят получить то, что скрывается на объекте «В»! Надо будет — берите его штурмом, Джек! Убивайте направо и налево, тратьте на подкуп любые суммы, но доставьте им этот чертов ускоритель, или как его там!

— Агент «Сенсей» сообщил, что главный секрет ускорителя — в эмиттерах, — медленно проговорил Даунинг. — Эти штуки — не дура трехэтажная, как вся установка, они размером с бочку…

— Вот и прикатите ее, Джек! — хихикнул Форд, стирая жалкую улыбочку. — Иначе зачистят нас с вами…

— Да, сэр, — прошелестело в ответ, и поднявшийся ветер зашумел, колыша голые ветви.

Четверг, 6 декабря. Ночь

Московская область, объект «В», п/я 1410

Первую ночь в лаборатории я провел, ворочаясь, как вялая турбина. И диван мягкий, и белье из дому, и подушка, к которой привык… Все равно, валялся без сна.

У меня так постоянно — не могу спать на новом месте. Да и тревожно как-то… Стыдно признаться — молодой мужчина, а не по себе. Уж слишком велика «спальня».

Лежишь, и прислушиваешься. Ведь ускоритель — не болванка какая, он куда сложнее космического корабля. Криогенная снаряга, катушки, эмиттеры, трубки с кабелями… И всю эту трахомудию мы гоняли весь день, а с вечера она остывает. То щелкнет, то треснет… То звякнет, то грюкнет…

А я вздрагиваю, и напряженно прислушиваюсь. Вот, как понять человека? Нападает на вооруженного бандоса — и ничего, а ночью ему, видите ли, страшновато!

Вздохнув, я сел, спустив босые ноги на пол. Хоть он и выложен пенорезиной, но все равно — зябко. Узкие окна высаживал лунный свет — бледными ножами он резал темноту в лаборатории.

А вон еще зона волнений и непокоя — диван напротив занимала Лена. Она спала бесшумно, укутавшись одеялом. Притащила из дома длинную целомудренную ночнушку — и короткую комбинашку, что не прикрывает, а раздевает. Зачем, спрашивается?

Спит… Я пригляделся. Ну, да, спит в ночнушке. И что? Вон, какой красивый изгиб бедра… А утром, прежде чем натянет халатик, я успеваю налюбоваться, как тонкая ткань обтягивает все выпуклости, весьма заметные и упругие вприглядку…

Легко рассуждать о платонических чувствах днем, а ночью, когда мы остаемся одни? Сам знаю, что бесстыдник, что совести нет. Вот в Рите я уверен полностью, она никогда мне не изменит. А если и влюбится — всё бывает! — то не станет скрывать. Не то, что муженек…

Вздохнув, я накинул свою излюбленную футболку, застиранную настолько, что вытягивалась до середины бедра, как модное платьице. Подцепил тапки, и тихонько зашагал к удобствам — в лаборатории оборудовали свой санузел, без ванны, но с душевой.

Походя, я провел ладонью по гладкому, холодному стеклу кабины. Сколько уже опытов поставили, сколько перепробовали режимов… За последний месяц мы узнали о тахионах больше, чем за последние семьдесят лет — столько, по-моему, времени схлынуло с того дня, как Вигнер с Зоммерфельдом поведали смертным о сверхсветовых частицах.

А нынче одни только аналитики Киврина выдают десятки гипотез в день, перевыполняя научные планы. А сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух?

Дим Димыч всю последнюю неделю не покидал институт. Всё пишет, пишет что-то. Весь пол в кабинете усыпан исчерканными листами! А меловая доска здорово посветлела — тряпку Иваненке смочить некогда, вот он и стучит мелком — белым по белому…

Да я и сам умничаю. Соображаю. Порой до того додумываюсь, такие бездны отворяются…

— Хочешь пить?

Я вздрогнул, увидав фигуру в белом. Э, нет, таких привидений не бывает… Яркое сияние Луны просвечивало ночнушку насквозь, четко очерчивая пленительный силуэт.

— Хочу, — покорился я.

Забулькало, заплескало…

— Это морс. Брусничный. Попробуй!

Я хлебнул на пробу — и выдул стакан до дна.

— Ух! Спасибо. Вкусненько!

В темноте хихикнули.

— Спокойной ночи!

— Спокойной… — с сомнением отпасовал я.

Лег. Укрылся. Повернулся на бок. Закрыл глаза. И задремал.

Мне снилась Рита.

Глава 7

Пятница, 14 декабря. Утро

Московская область, объект «В», п/я 1410

Терпеть не могу вставать рано, особенно зимой. «В восемь ночи!», — как стенал Масяня. Так ведь, и вправду темно за окнами, и колючий снег, поднятый ветром, шеберстит в стекло… Только и спать. А будильник-садюга изуверски разводит стрелки — подъем!

Кисло улыбнувшись Ленке, я