Парни не плачут. - Кимберли Пирс

– Вот в такой хибаре всю жизнь прожил.

Брэндон кивнул.

– Я сам из таких районов. Ничего плохого… все друг друга знают. У Кэндис, например, просто уютно… чёрт, не хочется разрывать ей сердце, но тусовать всё время за городом я не могу.

– Ну да, а она плевала на твою галантность – сбросила на полдороге к работе…

Из внутреннего дворика выбежала девочка. Брэндон готов был душу прозакладывать за то, что это была точная копия двух встреченных им блондинок: Ланы Тисдейл и её матери. Сердце нехорошо стукнуло. Джон специально поймал её за ручку, как маленького зверька, и развернул, чтобы похвастаться перед другом.

– Как тебя зовут, котёнок?..

– Эйприл…

– А кто тебе дал такое красивое имя?

– Папа… – отцом она гордилась, это точно. Ибо это был не забулдыга, а смеющийся углом рта, похожий на всех голливудских актёров второго эшелона, грозный в своём стиле Джон Лоттер. Он следил за девчушкой, как сытый кот за мышью. Нежность мелькнула в чёрных, как уголь, глазах.

– Да, это я дал ей такое красивое имя. Ты куда это?

– Домой. Мама конфету дать обещала. И в туалет хочу…

– Она пол-дома тебе пообещает, а потом ходи к адвокату до совершеннолетия, – буркнул Джон ей вдогонку. Брэндон уселся поудобнее.

– Может, и правда следует ей кулёк конфет подарить? Рождество ведь скоро… если ты не против, конечно.

– Тьфу, чёрт, баба! – расхохотался вожак. – Я б и сам ей купил, если б зарплату выдали… а так – пакет сахару послать – и то проблема… – голос его стал хриплым, и собеседник в удивлении вскинул голову. Система ценностей была упрощённой, что верно, то верно. Брэндон знал, как надо укрощать таких парней – бутылкой текилы, и не переходить им дорогу слишком явно. Ему было важно завоевать доверие Джона… он близок к цели? Открывая в приятеле всё новые и новые стороны, не переставал изумляться тому, что их роднило. Джон не был склонен к перемене мест – если ему что-то мешало, Джон скорее был готов разнести всё вокруг… от него исходила угроза, как от мины замедленного действия. И, в то же время… он был не чужд любви, ласки ему хотелось ничуть не меньше, чем другим…

– Сигарета есть?

– На, – мятая пачка "Мальборо" оказалась у его носа. Джон заслонил спиной глубоко вырезанное на стуле похабное слово.

– Спасибо, – он поискал зажигалку, слегка ёжась. – Послушай. А ребёнок этот… Ланы?

– Ланы? Иисусе, нет. – Джон посмотрел на него быстрее, чем мальчишка успел заметить. Он напоминал благородного хищника – своими повадками и стремлением прятать свои тропы подальше от других. – Это… от другой девушки, Мэлори. Тут все друг другу родственники в пятом колене… Не веришь, брат? Зря… – отметая протест, он пожал плечами. – И у меня есть настоящая семья, настоящий дом. Не здесь… Ребёнок Ланы? Да меня бы посадили за совращение малолетних. Я её знаю с тех пор, как она пешком под стол ходила… Не обошлось дело и без амуров. Мы же хваты, так?

Заметив неопределённое выражение на лице Брэндона, Джон выпустил струю дыма в сторону и разъяснил.

– Что тут говорить? Запутанная это история с Ланой. Сядешь на пару месяцев, наворачиваешь овощи с томатным соусом в камере – и никому дела нет. Мать родная не подходила, как к прокажённому. И вдруг – бац! – письмо…

– Лана писала? – будь Джон чуточку проницательнее, схватил бы его за шиворот и вытолкал… Дал от ворот поворот. Пульс стучит, как у птенца…

– Было. – он достал портмоне и помахал оранжевой бумажкой для пущей достоверности. Пацан и не думает, что над ним потешаются… Молоко на губах не обсохло, а кивает, как профессор… вызнать всё хочет. – У меня ещё девятнадцать штук в тайнике лежит… – и Джон, лениво потянувшись, шлёпнул Брэндона по затылку так, что тот едва не покинул место на скамье.

– Эй! Блин… – он смущённо фыркнул, жалея, что не может укрыться от пронзительного взгляда. Здесь это не принято, по законам тех, кто отвечает на вопросы… Вот уж действительно блин… парней кадрить запрещается, не стоящее это дело… а вот лапу пожать ему – можно… Не переходи границ!

… Чайник закипел, выпуская белесую струю пара. Так… коробка приправ… несколько кубиков сахара… леденец с отломленной палочкой, вощёная бумага – всё, чем можно располагать для отличного пикника в середине дня. Обалдеть… Брэндон повернулся к общему столу, неся чашки с кофе. Он успел вымыть гору грязной посуды, и ничуть этого не стеснялся; наоборот, хозяйка была весьма благодарна за помощь…

– Свежего быстрорастворимого заказывали?

– Вроде того, – Том прихлебнул горячую жидкость, обжёгся и нахмурился. – Долго же ты копался…

– Обижаешь, я совершал подвиг.

– Не разносчиком работал?

– Чего только не было, – отпарировал Брэндон. – Рисовал комиксы, торговал пылесосами, в магазине упаковщиком стоял… посуду мыл. Думаю устроиться автомехаником, может, повезёт…

– Брэндон… а откуда, ты говоришь, твои родители? – Линда завязала ещё один узел на поясе халата. Энтузиазм вдохновлял на великие дела… Каких только историй не сочинишь, чтобы быть любимым.

– Вообще-то из Линкольна.

– Мы тебя там и нашли, – Джон разогнулся со стоном. – Из самых низов, так сказать, вытащили…

– Н-ну… – он замялся. – Папа у меня сейчас в Мемфисе, э… работает на студии грамзаписи, где часто бывал Элвис Пресли. А мама – в Сан-Франциско.

Лихой присвист провинциалов, завидующих яркой жизни «суперзвезды», пусть даже он пишет рецепты для кулинарного шоу, дал ход его безумной затее.

– Сестра у меня – модель в Голливуде, и маме пришлось перебраться к ней поближе. Пятнадцать минут до студии на трамвае. Было трудно устроиться там – она же раньше была библиотекаршей, мы в детстве едва концы с концами сводили… и вдруг… подобное на голову свалилось. – Брэндон достал бумажник, вынимая фотографии. Чем не рискуешь ради достоверности?.. Вот я – в костюме гангстера на выпускной вечеринке, вот – Лайза и Мишель… наша неразлучная компания в Линкольне. Оп… я в неглиже на чьей-то кровати… Моя школьная подружка Сара. Какой-то праздник, первый раз я – в бабочке… А вот Николь. Я сделал ей предложение, и она светится счастьем… Везде – я теперешний, я настоящий. – Это моя сестра, Никки.