Скальпель - Вячеслав Воронов

— Чего это тебе раньше такие идеи не приходили в голову? — спросил я, сам не зная зачем.

— Э-э, раньше… — он вдруг сник и как-то странно съежился. — Может, и приходили, мало ли что в голову приходит… Не было толчка, не было кому подсказать, поддержать… Тебе ведь хочу помочь, что тут непонятного?! — вызверился вдруг он, и глаза его округлились, словно намереваясь выскочить из орбит.

11

Следующим утром, как только «Посейдон» открылся, мы были уже на пороге. Красавица — секретарша взглянула на нас так, словно нас не существовало. Но мы были здесь, и к тому же решительно настроенные. С маской озадаченности на лице она медленно поднялась и пошла к шефу.

При виде нас директор привстал с кресла, затем снова сел. Глаза его округлились, на лице, обычно решительном и суровом, проявилась некоторая растерянность.

Первым вошел Серега, в новой тенниске, побритый и причесанный. Несколько развязных манер, однако, менять он не собирался. Бесцеремонно разглядывая обстановку кабинета, где не было ничего отличного от кабинетов других директоров среднего звена, он медленно прошелся до письменного стола и бросил: «Здрасьте».

— Опять вы, — пробормотал директор.

— Опять мы, — согласился Сергей.

— Мы вчера, наверное, погорячились, — сказал я, не здороваясь, — но вы уж обиды на нас не держите.

— Ничего себе — погорячились! Да вы обнаглели до крайности! Кто вы такие вообще?

— Мы — нормальные предприниматели, а не какие-нибудь проходимцы. Мы хотим работать и приносить вам пользу.

— Ничего себе — польза!

— Мы, возможно, слегка заломили цену, но вы поймите — обстоятельства…

— У всех обстоятельства.

Директор бросал реплики со злобой и напором.

— Кроме того, все, что я говорил насчет новых технологий — правда. Работать по старинке, сами знаете… — я обреченно взмахнул рукой. — Может, я забыл вам сказать… Я называл цену из расчета долгосрочного сотрудничества, в том плане что… Вы хотели три тысячи листовок? Так вот, мы печатаем три тысячи, а потом, через три недели — еще три тысячи, уже бесплатно. Три недели — самый эффективный срок, чтобы напомнить покупателям…

— Меня не интересует ничего через три недели! Я хотел сейчас, а теперь я уже ничего не…

Он осекся, лицо его смягчилось и стало задумчивым, после чего он взглянул на часы.

— Так значит, через три недели?

— Да, воздействие на покупателя, понимаете ли…

— Присаживайтесь. Но все равно цена, даже если так, даже если три недели…

— Мы понимаем. Это, наверное, несколько неожиданно — я имею в виду цену, я не обьяснил вам все до конца. Но вы же сами упирали на цену, ну как же я… Это, поймите, целый пакет услуг, мы будем вести ваш магазин долгое время, и выпустим не только листовки. И цену для начала снизим.

— Я не сам все решаю… Вернее, я не очень разбираюсь в рекламе. У меня есть заместитель, очень толковый парень, настоящий профессионал, вы в этом убедитесь. Сейчас я ему позвоню, он скоро должен быть, и мы вместе все обсудим.

Он взял мобильный и стал набирать номер.

— Далеко вы? Уже подъезжаете? Вот и хорошо. Тут ко мне как раз ребята подошли. Да, те самые, так что давайте быстрее. Я их неправильно понял, вы же знаете, я в рекламе не разбираюсь… Да, мы в кабинете, по новому адресу.

Еще минут десять мы беседовали о рекламе. Говорили в основном мы с Серегой, смакуя выдуманные проекты, а директор «Посейдона» изредка, с деланно — заинтересованным видом задавал вопросы и поглядывал на часы. «Да где же они?» — время от времени бормотал он, и, в конце концов, велел секретарше приготовить три чашки кофе. Через пару минут черноволосая красавица внесла дымящийся поднос, а вслед за нею в кабинет ввалилось четверо лбов среднего возраста и крепкого телосложения. У одного из них голова была обрита наголо, а через всю щеку шел шрам, у другого на шее на золотой цепи внушительной толщины висел огромный золотой крест.

— А-а, вот и мои заместители. Людочка, спасибо, вы мне больше не нужны…

Как только за секретаршей затворилась дверь, он, обойдя стол и закипая злобой, быстро подошел к Сергею и двинул его кулаком. Предчувствуя что-то подобное, тот успел прикрыться.

— Ну что, допрыгались? Да я вас с дерьмом смешаю!

— Да вы что? Мы к вам с деловым предложением! — убеждённо произнёс я, осознав всю незавидность нашего положения.

— С деловым предложением? А мы к вам тоже с деловым! — злобствовал директор.

— Да вы кто такие вообще, а? — вызверился один из вновьприбывших, с золотым крестом на шее. — Вы че за беспредел тут устроили?

— Тихо, тихо… — попытался успокоить их директор.

— Вы кто, я спрашиваю?! — совсем не снижая голоса, продолжал тот.

— Обнаглевшие лохи! — пророкотал другой.

— Чего с ними базарить? Берем их!

Нам закрутили руки за спину и принялись бить. Мне всадили кулак под дых, потом ещё. Я упал на колени, застонав и согнувшись, насколько позволяли больно заломленные руки. Сереге разбили нос, ударили пару раз по туловищу, с садистским вдохновением стараясь добраться до печени. Капли крови из носа упали на ковровую дорожку, ему на брюки, и он тоже опустился на колени, издавая стоны.

— Да вы знаете, что мы с вами сделаем? — свирепствовал обладатель золотого креста, по-видимому, старший. — Мы с вас шкуру с живых сдерём! Волдырь у нас специалист по таким делам. Он такое выдумает, что ни в каком кино не увидишь!

— Тут и выдумать нечего, — отозвался Волдырь, человек с широким крестьянским лицом, огромными кулаками и безумным блеском в глазах. — В «Саида» поедем играть.

— О, в «Саида»— это его любимая игра. Ты знаешь, что такое играть в «Саида»? — старший схватил Серегу за шевелюру и склонился над ним. — Это когда должника, который не платит, закапывают по самое горло в песок, и на глазах другого, которому мозги надо вправить, косой срубают голову, как бурьян! Ты понял меня, урод, или нет? А потом, через время, если мозги не встали на место, приходит его очередь! Хотите увидеть такое собственными глазами?

— Вы и должника с собой приперли? — с оттенком легкой издевки произнес Сергей.

— Ах, ты ж…

— Поехали! — прохрипел Волдырь. Повинуясь закипавшей злобе, он слегка наклонился вперед, подогнув ноги и сжав огромные кулаки так, что побелели суставы пальцев. — Нечего с ними базарить, поехали, найдем бомжа, купим на рынке косу…

Он закрыл глаза, все так же находясь в странной полуприсогнутой позе. Казалось, он собирался съежиться до размеров эмбриона и впасть в кому, но вместо этого сжал кулаки и заскрипел зубами.

Он словно воочию видел перед собой картину возмездия, как будто уже сжимал в руках остро отточенную косу, стоя в заброшенном песчаном карьере над головой обезумевшего от осознания своей участи, зарытого по шею человека. Словно уже кровь фонтаном била из рассечённой артерии, впитываясь в песок и окрашивая его в бурый цвет. Как будто голова убиенного с застывшей на лице смертной мукой уже покатилась под гору, оставляя за собой страшные следы.

— Волдырь у нас романтик… — прошипел главный и ударил Серегу ногой в живот. Подручные его, точно по команде, несколько раз ударили меня.

— Ну, хватит, хватит, — пробормотал Сергей, сплевывая кровь на ковровую дорожку. — Так вы далеко можете зайти, чего я вам не советую…

— Он нам не советует… ты слышал, а? — неистовствовал Волдырь, лицо его покрылось красными пятнами.

— Тише, тише, рябята… — без особой надежды пробормотал побледневший директор «Посейдона».

— Ты нам еще советы даешь? — прорычал старший, смачно выматерившись.

— Если узнаете, с кем связались, то наложите в штаны… — Не сдавался Сергей.

— Ах ты, сучёныш…

— Подожди, Волдырь! Дай им перед смертью высказаться. Ну, и с кем же мы связались? Ты говори, мы сообразительные, поймем… Волдырь вон в универе учился.

— В заборостроительном разве что…

— Э, нет, в педагогическом. Два года недоучился из-за таких гнид, как вы. Он у нас грамотный.

Волдырь, душевные муки которого всё так же ясно отражались на лице, подскочил к Сереге и обрушил огромный кулак ему на голову.

— Поехали, говорю! Зароем одного, срубим башку — другой быстрее соображать будет!

— Стой, Волдырь, не спеши. Мы их лучше прямо тут пристрелим. Сначала коленные чашечки прострелим, чтоб помучались, а потом…

Он вырвал из кармана джинсов пистолет, взвел курок и приставил мне к колену. Я забормотал что-то нечленораздельное, после чего закашлялся и произнес уже внятно:

— Мы все сделаем… отработаем… Я был вынужден… у меня сына выкрали!

— На том свете будешь сказки рассказывать!

— Помогите мне найти сына! Вы же можете, пацаны, вы же знаете, где он!

— Конечно, можем и знаем!

— Я заплачу вам, договоримся. Одна надежда на вас!