Кентуки - Саманта Швеблин

а еще у нее была одна-единственная обязанность, которую она выполняла с большой неохотой. Поиграв на рояле, Жан-Клод, всегда ходивший босиком, садился в кресло напротив Сесиль, чтобы поболтать и выпить чаю. Он вытягивал ноги, и Титина должна была растирать ему ступни своим плюшевым телом, медленно двигаясь туда-сюда. Сесиль смотрела на них и смеялась. Но стоило Жан-Клоду отвлечься, как Титина быстро убегала и старалась спрятаться, забившись в какой-нибудь угол. Чэн Ши-сюй тенью следовал за ней.

Потом они с пандой нашли способ переговариваться. В ванной Жан-Клод нарисовал на полу алфавит, и Титина очень изящно перемещалась по буквам. Получался своего рода танец – и очень милый, когда его исполняла она. Но когда очередь доходила до Чэн Ши-сюя, он с этим делом справлялся с большим трудом. Она писала по-французски, он – по-английски. И они прекрасно понимали друг друга.

Меня зовут Кун Тао-Линь, – написала Титина. – я живу в Даане в Тайбэе.

Он тоже написал свое имя. Потом добавил: слова на животе?

Она объяснила: Эмманюэль подарок 1 Кентуки каждому из детей в день когда умер.

Титина рассказала еще какие-то семейные истории. Когда Сесиль и Жан-Клод были маленькими, отец покупал им морских свинок. Но те редко жили больше года в своих клетках. Потом дети выросли, и он, понимая, что скоро его с ними не будет, решил подарить каждому по зверюшке, которые останутся с сыном и дочерью на всю жизнь.

Отголосок шума их моторчиков, когда они исполняли свои танцы на кафельных плитках, продолжал звучать в голове у Чэн Ши-сюя несколько часов спустя. В своей квартире в Пекине он так и заснул, перебирая в уме все, что они друг другу рассказали. На следующий день он набрал в поисковике: “Кун Тао-линь”. В Тайбэе женщин с таким именем нашлось несколько десятков, но только одна вроде бы жила в районе Даань. Она была полненькой, с прелестной улыбкой. Он распечатал фотографию и повесил рядом с экраном компьютера.

Вскоре Титина сообщила ему и свой электронный адрес. Отметила на буквах в ванной первую часть адреса, а потом долго кружила, все никак не желая смириться с очевидным фактом: в нарисованном на полу алфавите не хватало значка “собака”. Наконец она продолжила фразу, добавив -at-, однако Чэн Ши-сюй понял, о чем шла речь, только после того, как она добавила .com. У себя в Пекине он записал адрес, а в Лионе немного потанцевал по алфавиту, пока не сумел составить для нее свой. Когда чаепитие закончилось и они вернулись в квартиру Сесиль, он открыл почту и написал Титине. А в конце письма признался: “Ненавижу, когда ты чешешь ему ноги.”

Она немедленно ответила:

Я тоже терпеть не могу это делать, но взамен он учит меня французскому по два часа каждый день. Я учусь быстро. Сдам экзамен, получу диплом и тогда уйду от мужа.

Она была замужем – новость стала для Чэн Ши-сюя настоящим ударом, но он поблагодарил Титину за искренность. Потом она написала очередное письмо:

Мне страшно нравятся твои визиты. Только этим я целый день и занята – жду, когда же раздастся звонок в дверь.

Он подумал, что мог бы и сам помочь ей с французским, ведь Сесиль он понимал отлично, но предлагать ничего такого не стал. Она рассказала ему, что поет в торговой рекламе. И прислала видео, где рекламировала какую-то марку жвачки. В кадре она ни разу не появилась, зато ее голос звучал как в самом начале, так и в конце клипа и показался ему милым и чудесным. Голос был гораздо нежнее, чем он воображал, думая о ней.

Чэн Ши-сюй отыскал на карте здание, где жила Сесиль. Сделать это было легко, поскольку он помнил, как она упомянула площадь и первый черный флаг, а также место, где располагалась их семейная шелковая мануфактура. Он довольно быстро сопоставил одно с другим и в результате записал на листе бумаги точный адрес. Ему хотелось послать Кун Тао-линь букет цветов. Но он сообразил, что для этого ему нужно знать фамилию брата и сестры, хотя и эта задача была не из трудных. Правда, уже секунду спустя он представил себе изумление Жан-Клода, когда ему вручат букет. Можно, конечно, добавить карточку с надписью “Для Титины”, но все равно: зачем дарить цветы игрушечной панде, которая не способна ни взять их, ни понюхать? К тому же Жан-Клод, он не такой, как Сесиль, он и не подумает поставить букет в вазу, а вазу – на пол, чтобы цветы увидела Титина. Нет, нужен какой-нибудь другой подарок. А если все-таки не отказываться от мысли о цветах, но послать их ей в Даань? Новая идея заставила его резко выпрямиться на стуле. Он опять занес данные в компьютер, чтобы проверить, не удастся ли отыскать точный адрес девушки, но на сей раз у него ничего не получилось. Тогда он разбудил своего кентуки в Лионе – ближе к вечеру тот, как правило, спал на подлокотнике дивана, – спустил по пандусу на пол и отправил искать Сесиль. После того как он пару раз рыкнул, она нагнулась, чтобы погладить его по голове:

– Ну и что случилось, пончик? – Именно так она его обычно называла.

Жан-Клод ему не нравился, но был срочно нужен алфавит, который тот нарисовал для Тао-линь в ванной. Как жаль, что и Сесиль не пришло в голову сделать такой же для него? Она не желала вести с ним беседы? Он рыкнул еще пару раз, хотя знал, что никакого толку от его рычания не будет. Потом развернулся и укатил прочь.

Теперь они обменивались письмами по нескольку раз в день. Кун Тао-линь много рассказывала про своего отца, по которому не переставала тосковать. Он был с ней очень добр, тем не менее в годы культурной революции сыграл мрачную роль и делал вещи, смысла которых она так и не смогла понять. По сравнению с этими историями прошлое семьи Чэн Ши-сюя было не таким интересным, однако Тао-линь жадно выспрашивала вроде бы самые рядовые подробности – например, про то, как Чэн Ши-сюй ходил вместе с матерью и теткой в Национальный музей искусств, вот почему он тотчас послал ей фотографии, сделанные тогда, включая снимки матери и тетки. Она комментировала эти фотографии в нескольких своих письмах, пока не решилась спросить, а нет ли, случайно, среди такого количества снимков хотя бы одного, где запечатлен и он сам.

Чэн Ши-сюй почти не спал в ту ночь, решая, надо или нет посылать ей фотографию. Он вдруг отчетливо понял, что в свои почти сорок лет все еще не может определить, привлекательный он мужчина или нет. И все-таки послал