Однажды была осень - Марина Полетика

После первого курса они проходили летнюю практику на биостанции и потом всегда вспоминали это время как самое чудесное и романтическое за все время учебы: им было по восемнадцать, они упивались своей взрослостью и самостоятельностью. А еще был теплый июнь, короткие светлые ночи, высокое звездное небо, пахнущая дымом печная картошка, песни у костра, разговоры обо всем на свете — и острое ощущение счастья, и предчувствие чего-то важного, которое уже совсем близко, рядом! Но, помимо всего этого, согласно учебному плану им надлежало выполнить множество заданий, одно из которых Лина до сих пор вспоминала с содроганием. Надо было поймать полевую мышку, дождаться, пока она отдаст концы в мышеловке, а потом предъявить руководителю практики очищенный от всего лишнего путем вываривания крохотный череп безвинной жертвы науки. Лина заранее рыдала, представляя себя в роли палача несчастной мышки, не говоря уже о последующих отвратительных действиях. Кончилось тем, что Валя наловил и сварил мышей для всех девочек их группы. Ей, Лине, достался самый красивый и гладкий череп, и даже описание Плюсик для нее составил сам.

— А вот и мы! Держи свое сокровище, — вернувшийся Валентин разом заполнил собой небольшой кабинет. — Анализы будут готовы завтра, а все остальное — в порядке. Ни про какую эпилепсию не выдумывай. Если уж тебе непременно нужен какой-нибудь диагноз, пожалуйста: у собаки невроз. Но это очень условно.

— Откуда? — удивилась Лина. — Откуда у нее невроз? В ней все души не чают, ни в чем отказа не знает: в кровать — пожалуйста, лужу напустила в комнате — не беда, игрушек — завались, дома одну не оставляем…

— Галя, постой, — мягко остановил ее Валентин. — Я это все примерно себе представляю. Только ты попробуй понять: йорк — это настоящая собака. Не плюшевая. Со своим характером. А их заставляют сидеть дома, ездить в машинах, часами таскают на руках, одевают-переодевают, тискают. Ну, понимаешь, если вот тебя или меня одеть в памперс и кормить из бутылочки, а вместо ноутбука дать погремушку — мы же свихнемся, так? Или начнем бороться за свои права. Вот и они — борются. Доступными им методами.

— Каким методами? — не поняла Лина.

— Шантаж. Симуляция. Психологическое давление. Истерики. Депрессии, — спокойно и доброжелательно перечислил Валентин, усевшись рядом с ней и поглаживая Буську, которая, как кошка, подставляла ему голову. — Есть такое?

— Нет… — неуверенно отказалась Лина.

— Ну, тебе виднее! — согласился Валентин. — А так все в норме. Да, вот что: не кормите ее шоколадом. В шоколаде теобромин, он токсичен для собак. Особенно темный. При ее весе полплитки хватит, чтобы… Короче говоря, как капля никотина для лошади. Может, утром ей от шоколада было плохо.

— Ужас какой! Она никогда не ест шоколад! — возмутилась Лина.

— Понюхай! Морду понюхай! — рассмеялся Валентин. — А потом спроси, где она его берет. Может быть, она тебе и откроет свою тайну.

Поднеся собаку к носу, Лина и в самом деле уловила слабый запах шоколада, исходящий от ее мордочки.

— А тебе она не расскажет? — смущенно спросила она. — Ты такой собачий волшебник… Буська вообще не выносит незнакомых, а к тебе сразу пошла. Валь, а как ты вообще зоопсихологом стал? Я так удивилась, когда мне Лариска рассказала…

Обрадованная тем, что все страхи оказались напрасными, Лина была склонна поболтать со старым знакомым, но тут в кабинет, осторожно постучав, заглянула администратор.

— Валентин Андреевич, к вам на прием… там очередь…

— Прости, дорогая, просто рвут на части! — склонился перед Линой в шутливо-виноватом поклоне Валентин. — Давай я тебе сотовый свой напишу, будет желание — позвони. Встретимся, вспомним молодость! Можно даже у Толи с Ларисой, мы с ними теперь часто видимся.

Взяв визитку с номером сотового телефона и подхватив Бусю, Лина поспешила выйти из кабинета. В дверях она едва разминулась с той самой дамой, из-за которой возник конфликт в прежней ветклинике. Только на этот раз они, кажется, поменялись ролями: вне очереди к врачу попала Лина. Дама возмущенно фыркнула, а ее серая собачонка, тряся хохолком на голове, разразилась истошным лаем.

— Валечка, пока! Я обязательно тебе позвоню! — не удержалась Лина от маленькой мести этим двум истеричкам и зазнайкам, хотя вообще-то фамильярничать себе никогда не позволяла. Да ладно, Плюсик поймет и простит ее выходку.

На обратном пути Лина заехала в магазин, потом заскочила к знакомой, которая работала в аукционном доме и уже давно приглашала ее заехать посмотреть картины местных художников. Потом запищал телефон, напоминая, что сегодня у нее назначена встреча с мастером по маникюру. К концу дня она так устала, как будто ворочала кирпичи. Домой она вернулась уже в сумерках, Буська, тоже уставшая, безвольной тряпочкой лежала на заднем сиденье и даже выходить из машины не желала, пришлось нести хитрюгу на руках — а вдруг ей и вправду все еще плохо от шоколада, будь он неладен? Дома допрошенная с пристрастием домработница призналась, что, несмотря на категорический запрет, вчера днем все-таки давала собаке шоколад — «совсем чуточку»! Некстати отиравшийся на кухне Андрюшка, хихикая, добавил, что и он тоже угостил Буську кусочком «Сникерса», правда, уже вечером.

— Вы что — нарочно? Сговорились?! — От возмущения Лина едва подбирала слова. — Я же вам сто раз объясняла — у собаки портятся зубы, стоматолог категорически запретил…

— А что зубы? — независимо проворчала домработница. — Подумаешь, зубы…

— Вот именно! — поддакнул Андрей.

— А сегодня мне сказали, что в шоколаде содержится вещество, которое для собак ядовито! Вы ее могли вообще отравить, это вы понимаете?!

— Про яд мы не знали, Лина Борисовна, что вы такое говорите! — возмутилась домработница. — Может, они и врут еще, эти ваши врачи собачьи. Надо же им что-то говорить за деньги, вот они и говорят. Я думала, от шоколада у нее настроение улучшится. Вы вон вчера из комнаты не выходили целый день, она, бедолага, сидела, сидела под дверью, потом ко мне пришла вся такая убитая… Прямо как человек! Корм не ест ни в какую, морду воротит. Ну, я ей и дала кусочек для аппетита. Очень уж она просила.

— А потом ты вышла и стала на нее орать! — подключился сын. — Ее потом трясло — жуть! А я «Сникерс» ел, ну и дал ей кусочек, чтоб не тряслась. А ты сразу наезжать…

— То есть это я виновата, да? Во всем я виновата, по-вашему?! — взвилась Лина. — Я собаку довела до истерики, а вы ее успокаивали. Я, значит, злая, а вы — хорошие, так?

— У-у… Мам, я пойду, мне еще математику делать и английский, — сообщил Андрей и, не дожидаясь ответа, выскользнул из гостиной. Вторая часть сообщения донеслась из коридора. — А потом я пойду ночевать к Димке, ладно?