Невидимые бои - Иосиф Лоркиш

Иванцов вспомнил также, что он должен был настраивать агентов на активные действия. Взрывчатку для этих «активных действий» немцы тоже обещали доставить вскоре.

Поляков и его сотрудники внимательно выслушали все, что им сообщил Иванцов. Потом, как бы обращаясь ко всем, а на самом деле имея в виду одного Иванцова, заговорил Александр Семенович. Просто и убедительно он говорил о войне, о фронте открытом и фронте незримом, о разведке и контрразведке. Развивая свои мысли, Поляков несколько раз пристально взглядывал на Иванцова. И тот уже начал понимать, куда клонит Поляков. «Да, это, пожалуй, сложнее, чем воевать в штрафном батальоне, — подумал Иванцов. — Но что же делать? Кому-то нужно воевать и там». И поэтому внутренне Иванцов уже был готов к тем вопросам, которые ему под конец задал Поляков:

— Вы понимаете, товарищ Иванцов, что от вас требуется? Понимаете, какое большое доверие оказывает вам Родина? Сумеете выполнить задание? Вы знаете, что легко вам не будет. Может быть, до конца войны придется вести двойную игру. Не смущайтесь, говорите прямо.

— Я солдат и коммунист и готов выполнить любое задание, — сказал Иванцов. И немного погодя добавил: — Только подучите меня хорошенько. И еще очень прошу, сообщите семье, что я жив и, как все, воюю.

— И семье сообщим, и подготовим как следует. Не беспокойтесь. — И, показав на своих помощников, Поляков пояснил: — Вот специалисты по этой части. Семье, я думаю, мы сообщим, что вы в партизанском отряде. И денежный аттестат ей вышлем. Так что все будет в порядке.

— Спасибо, большое спасибо за все. А за доверие не знаю как и благодарить. Я никогда этого не забуду, — взволнованно сказал Иванцов.

— Другу вашему… Как вы там его называете? Александров?

— Да, Александров.

— Ну пусть будет Александров, — продолжал Поляков, — привет передайте. Обязательно запомните то, что я вам сейчас скажу о Федоре Плетневе. Он не Плетнев, его настоящая фамилия Шамрай. Постарайтесь переправить его к нам. Это матерый предатель, и его надо обезвредить. Впрочем, все подробности будут указаны в инструкции. Желаю вам успехов, товарищ Иванцов. — И Поляков протянул ему руку.

— Служу Советскому Союзу, — ответил Иванцов и, попрощавшись со всеми, вышел из кабинета. Несмотря на то, что ему предстояло снова отправиться к немцам, он чувствовал какую-то необыкновенную душевную легкость, словно его освободили от тяжелого груза. Ему поверили! Он снова в строю.

На другой день Иванцову показали арестованную Голосницыну. Она явилась на допрос в летнем халатике, в туфлях на босу ногу, аккуратно причесанная. Вела себя нагло: халат вверху был расстегнут, села на стул так, что ноги открылись много выше колен. Кокетливо попросила закурить.

Волосов одернул ее:

— Арестованная, ведите себя прилично. Застегнитесь, приведите себя в порядок.

И Голосницына сникла, увяла.

Вместе с Волосовым Иванцов съездил в Ольгино к Прозорову. С ним сидели долго, выяснили все необходимое, затем была передана короткая радиограмма немцам.

Потом Волосов отвез Иванцова на квартиру Голосницыной, на Большую Пушкарскую. Там их ждала Доронина. По некоторым отрывочным фразам, которыми Иванцов обменялся с Волосовым, Доронина поняла, что Иванцов как-то связан с врагами. Она знала, конечно, что Волосов не приведет к ней врага, но Иванцов почему-то стал ей неприятен. Доронина с неприязнью смотрела, как этот «сытый» человек расхаживает по квартире, как он осматривает мебель, окна…

— Наследили-то, наследили, — вдруг раздраженно сказала она. — Ноги нужно вытирать! В Ленинграде находитесь!

Иванцов недоуменно посмотрел на Доронину. Волосов сделал вид, что ничего не заметил.

Когда Волосов и Иванцов собрались уходить, Доронина отозвала Волосова в сторону.

— Товарищ лейтенант, — возбужденно зашептала она, — посмотрите, что я сегодня нашла.

И девушка протянула Волосову парфюмерный набор «Кремль». Волосов открыл крышку. В коробке лежали два флакона: один из-под одеколона, другой из-под духов. Больше в коробке ничего не было.

Волосов пожал плечами.

— Посмотрите лучше, — улыбнулась Доронина.

Волосов слегка покраснел, потом догадался, вынул флаконы, внимательно осмотрел углубление под ними. Стал прощупывать коробку пальцами. Вытащил шесть золотых колец и миниатюрные золотые часики.

Было ясно, что золото — краденое. Кольца были разных размеров, часы старинные. Оказывается, не случайно Голосницына так охотно навещала больных, была такой внимательной к ним, «отрывала» от себя «последний» кусок хлеба и сахара. Она была не только шпионкой, она вдобавок еще и мародерка!

«И откуда только берутся такие гадины на нашей земле? — подумал Волосов. — Все легкой жизни добивалась. Ничего, получишь легкую жизнь…

— Как вам удалось это обнаружить? — спросил Виктор. Он представил, какой разнос учинит Поляков сотрудникам, проводившим обыск у Голосницыной.

— Я совершенно случайно нашла, — ответила Доронина, — Стала приводить квартиру в порядок сегодня утром. Убирала туалетный столик, уронила коробку. Флаконы выпали. Когда стала укладывать их обратно, нащупала кольца и часы. Они лежали внутри, завернутые по отдельности в папиросную бумагу.

— Большое вам спасибо. Важное дело сделали, — весело сказал Волосов.

— За что же спасибо? Что себе не взяла, что ли?

— Да нет, — смутился Волосов, — за то, что нашли.

Доронина, проводив гостей, резко захлопнула дверь.

— Что это она такая сердитая? — спросил Иванцов уже на лестнице.

— Видно, вы ей подозрительным показались, — засмеялся Волосов. — А вообще-то, — добавил он задумчиво, — столько горя люди перенесли и переносят…

— Понял, — тихо сказал Иванцов. И он еще острее почувствовал, как тяжело ему будет в тылу у немцев, как будут его там ненавидеть наши советские люди, считая предателем. «Да, нелегкая предстоит работенка», — тяжело вздохнув, подумал он.

…Через несколько дней по одной из прифронтовых дорог Вася Алексеев вел машину, в которой сидели Поляков и Озолинь. С утра прошел дождь, дорогу слегка размыло, и поэтому Вася ехал не быстро. Было тепло, тихо.

— Эх, по грибки бы сейчас сходить, — мечтательно сказал Александр Семенович. — А как ты, Дмитрий Дмитриевич, к грибкам относишься?

— Положительно, Александр Семенович.

— Конечно, сейчас уже не грибная пора, но собрать еще кое-что можно. И на сковородочку, а?

— Со сметанкой, Александр Семенович, — вставил Вася.

— Ничего, поедим грибков, и со сметанкой поедим. Вот немцев разобьем, а там все пойдет как надо. — И, повернувшись к Озолиню, уже другим тоном Поляков спросил: — Не боишься новой работы? Только прямо говори.

— Не боюсь, Александр Семенович.

— Смотри, на первых порах не торопись. Осмотрись получше. Народ там надежный, проверенный. К тебе тоже присматриваться будут.

— Все понятно, Александр Семенович.

Озолинь добился направления на фронт и сейчас ехал на новое место работы. Он был назначен заместителем начальника контрразведки одной из армий Ленинградского фронта. Армия, в которую он направлялся, должна была сыграть решающую роль в предстоящих боях за освобождение Ленинграда от блокады.

Поляков поехал с Озолинем, чтобы представить его Военному Совету армии и встретиться на месте со своими сотрудниками.

Вечернее солнце опускалось к горизонту, небо было безоблачным, дорога пустынной.

— Останови-ка на минуту, Вася, — попросил Поляков.

Вася остановился, все вышли из машины.

— Какая красота! Смотри, Озолинь.

Машина только что выехала из леса. Перед ними расстилалась чуть всхолмленная равнина. Немного в стороне текла речонка, через нее был перекинут небольшой мостик. Вдали виднелась какая-то деревня, из трубы крайней избы шел дымок.

— Надо сделать так, чтобы этот тыл никогда не стал фронтом, — задумчиво сказал Морозов.

Озолинь кивнул.

— Александр Семенович, — немного помолчав, сказал Озолинь, — а как дела с Иванцовым? Как прошла переброска?

— Все в полном порядке! — весело ответил Поляков. — Бывший агент абвера Шубин, советский разведчик Иванцов благополучно переправлен через линию фронта.

Они снова сели в машину, Вася нажал стартер, и машина помчалась дальше.

Глава 4

После того как была арестована Голосницына, Наташа Доронина жила в постоянной тревоге. Теперь она осталась одна в большой квартире, много времени проводила дома, ожидая незваных гостей, и часто думала обо всем случившемся. Раньше ей никогда не приходило в голову, что она может оказаться в подобном положении: столько времени враги были с ней рядом, а она и не догадывалась. И вот — оказалась прямо в шпионском гнезде.

Теперь, когда Наташе объяснили, как она может помочь контрразведке, она поняла, что любовь к Родине не может быть только на словах, ее надо доказывать делами. И сейчас она вся жила ожиданием людей «оттуда». Она не знала, не могла точно представить, как встретит шпионов, как она себя будет с ними вести, но была уверена, что задержит их, вовремя сообщит об их появлении и, если потребуется, сделает все, чтобы обезвредить врагов.