Поход семерых - Антон Дубинин

— Тогда возьми ты, если хочешь. — И Елена протянула племяннику «свежеосвященный» подарок, раскачивающийся на цепочке. — Я его купила по случаю, чтобы подарить кому-нибудь; к тому же на твой прошлый день рождения мы так и не встретились…

— Спасибо, — тихо и очень серьезно ответил Роберт, застегивая цепочку на шее, и осторожно обнял свою хрупкую тетушку.

— Следи, пожалуйста, за этим самоуверенным типом, — попросила она Роберта, обнимая сына и целуя его в лоб. — Если он упадет с горы в пропасть или пойдет сражаться с десятком разбойников, на кого же я буду ворчать раз в полгода? А пожилым докторшам необходимо иногда поворчать для душевного равновесия, Роберт, это для них как танцы для молодежи…

— Постараюсь следить, — кивнул Роберт, и Аллен с тоскою понял, что намерения у него самые что ни на есть основательные.

— С Богом! — крикнула им вслед от дверей Елена Августина и перекрестила их в спину, благословляя в путь, и молодой ее голос эхом прозвенел во всех четырех лестничных пролетах старого кирпичного дома.

Глава 5

Колеса радостно стучали, солнце рисовало на скамьях длинные золотистые полоски. Электричка уносила граалеискателей на запад.

— Слушайте, — сказал жизнерадостный Аллен, наклоняясь к друзьям, — мы же отправляемся в настоящий Поход Грааля! Как в песне — «Поход Грааля есть полет…». Помните?

— «А для бескрылых — смерть», — мрачно продолжил Марк.

— Ну… да. Но я же не о том! Помните, рыцари, отправляясь в Поход, давали обеты? А мы чем хуже?

— Всем, — усмехнулась Мария.

Но Аллен, нимало не смущаясь, продолжал:

— Вы помните какие? Не проливать крови, не прелюбодействовать и так далее… Наверное, это наш долг. Давайте, ребята, а? Уж коль скоро мы — новое рыцарство…

— Я ни в чем клясться не собираюсь, — предупредил Роберт, предусмотрительно отодвигаясь к окну. Друзей было как раз шесть, и занимали они ровно две скамейки в электричке — друг напротив друга.

— Тебя никто и не просит, ты тут вообще просто так, — отмахнулся его младший брат. — Но вы, ребята, меня понимаете! Давайте дадим обеты праведности, чтобы все было как в Древние Века?

— Давай, — загорелась Клара. Темные глаза ее сияли, волосы на солнце отливали серебром. Удивительные у нее были волосы — такие темные в тени и так ярко бликующие на свету.

— Ну, что они там обещали? — вспоминал Аллен, как никогда жалея, что с ним нет книжки «Преданий». — Во-первых, не проливать крови…

— А ты что, собирался? — восхитился Марк. — Кроме того, зарекаться вредно: а что, если славный рыцарь Персиваль разобьет себе нос? Гори потом в аду за неразумные обеты…

— М-марк, — зверским голосом сказал Аллен, явно собираясь кого-то убить. — Не смей меня ТАК НАЗЫВАТЬ!!! Никогда!!!

— Ну успокойся. — Мария обняла его за плечи. — А ты бы лучше не дразнил его. Как пятилетние в самом деле… Понятно же, что речь идет не о своей крови, а о чужой. По большому счету, кровь даже и можно проливать, если уж деваться некуда, главное — не убивать.

— Слышал, Аллен? Нельзя убивать, — пояснил Марк, для которого заткнуться иногда было делом невыносимой сложности. — Так что, если ты меня хотел бескровно придушить за «Персиваля», это тоже запрещается…

— Ну пожалуйста, помолчи, — досадливо прервала его излияния Клара. — Он по делу говорит. Я тоже считаю, что обеты в походе — это правильно. Что там еще, Аллен?

— Думаю, что не лгать, — высказался поощренный поддержкой «славный рыцарь». Его до сих пор глодало раскаяние: в Дольске ему пришлось выдать матери изрядную порцию вранья относительно цели и способа их путешествия. Замечательная и всепонимающая Елена Августина в некоторых вопросах все же оставалась настоящей провинциальной матушкой; например, она считала, что путешествовать на перекладных электричках опасно и ненадежно. Также она всегда пребывала в заблуждении относительно материального положения собственного сына. («Она только зря расстроится, а помочь все равно не сможет», — обосновывал Аллен такое положение вещей.)

— Да, не лгать, — внезапно загорелась Мария, вспомнив, очевидно, какие-то свои недавние неприятности. — Если уж не можешь сказать правды, так и говори: «Я не могу ответить по такой-то причине». Вот этого нам всем очень не хватает…

— И еще они постились, — вспомнил Аллен. — Некоторые — даже очень строго. Сэр Борс, например, дал обет не вкушать ничего, кроме хлеба и воды, и не спать в постели, пока длится Поход.

— Ну, в постели мы спать и так не собирались — разве что спальники считать за таковую, — вмешалась Мария. — А вот насчет хлеба и воды я решительно протестую. Во-первых, это очень вредно, особенно при активном образе жизни, когда приходится много и подолгу ходить. Во-вторых, у некоторых из нас — точно я знаю про себя и Аллена — желудки не луженые, как у непрошибаемого Борса, а напротив, больные. А Кларе так просто необходимо правильно и хорошо питаться, горячее есть, если мы не хотим ее нести на носилках впереди войска.

— Кроме того, у нас половина припасов — мясные консервы, — ввернул Роберт, который вообще-то в обсуждении не участвовал и с непроницаемым выражением лица смотрел в окно. — Что мы, зря деньги тратили? Я один столько тушенки не съем…

— Значит, не будем поститься, — подытожил Аллен. — Ну разве что в среду и в пятницу, если получится, — добавил он, покосившись на Йосефа, сидевшего напротив него и улыбавшегося — непонятно, с одобрением или насмешливо. — Вместо поста можно дать обет хранить целомудрие, — неожиданно вспомнил он еще один аспект рыцарской аскезы.

— Ничего себе! — возликовал Марк, аж подпрыгивая на своем месте от восторга. — А я-то думал, на Стеклянных островах мы с тобой сразу закатимся в бордель… Аллен, дорогой, объясни — у нас что, есть возможность целомудрие не хранить? Как ты спланировал наш поход в таком случае?

Сидевший между Марией и братом Аллен завертелся от смущения, раздумывая, будет ли прилично и рыцарственно дать другу в нос. Спасла его, конечно же, Клара:

— Марк, хотела бы я знать, есть ли в мире хоть что-нибудь настолько серьезное, что бы не вызвало у тебя младенческого восторга? Значит, на чем мы остановились, Аллен? Получается как раз три обета, так?

— Три. Непролитие крови, правдивость, целомудрие. Ну что, будем клясться?..

— Я не собираюсь, — подал голос Роберт. — Кроме того, мне сдается, что это все как-то очень неправильно. Впрочем, это ваше дело, но по-моему, чем меньше клятв, тем лучше. Но я опять-таки не вмешиваюсь, братик, не надо сверлить меня взглядом.