Мас: Тэйри - Джек Вэнс

Моряк отхлебнул вина и, откинувшись на спинку стула, направил туманный взор в потолок: «Можно смело утверждать, что выбор любого из трех путей повлечет за собой характерный ряд последствий. Но человек, незнакомый с конкретной ситуацией, полагается исключительно на воображение. Его предсказания неопределенны, его представления о действительности искажены обманчивыми надеждами. Опыт — единственный источник мудрости, если умение жить позволительно называть «мудростью». Короче говоря, я могу давать советы только в отношении мореплавания. Для того, чтобы точно оценить другие альтернативы, вам следует побеседовать с инспектором нужников и с эмигрантом».

«Благодаря редкому стечению обстоятельств я знаком с таким инспектором и даже повстречался с одним эмигрантом-возвращен-цем, — отозвался Джубал, — но не рассчитываю получить от них

достоверную информацию, особенно в случае эмигранта. Еще вина?»

«С удовольствием! Но позвольте мне позаботиться о следующем этапе нашего совещания», — капитан Шрак разъяснил официантке свои пожелания, после чего принял прежнюю расслабленную позу: «Как и вам, мне когда-то пришлось делать трудный выбор. В общем и в целом я не жалею о принятом решении. Я повидал чудные виды и пережил потрясения, недоступные воображению самого проницательного, образованного горожанина. «Кланш» — мой дом, другого жилища мне не нужно. Я дорожу каждой планкой моего судна — хотя, не спорю, жизнь на волнах беспокойнее жизни на своей земле, в коттедже на лугу у ручья, орошающего фруктовый сад. Я работал на суше, я работал в море. Что лучше? Что хуже? Не могу сказать».

«Будьте добры, продолжайте, — приподнял руку Джубал. — Ваши замечания имеют самое непосредственное отношение к моим проблемам».

«Четырнадцать раз я проплыл вокруг света по Пространному океану — гостил на Беспечных островах, заходил в порты Большого Морка, ждал прилива в лагунах Призрачных атоллов. Я менял мед на мускус, торгуя с дохобейскими оборотнями. Я поднялся под парусами вверх по течению реки Свал до селения Рунцзе в Дальнем Джанаде. На глинистых отмелях Рунцзе, в сумерках затмения,[14] девятнадцать байнадаров пытались забить меня острыми кольями. Я возил товары в Виэри на западном берегу Базана, в То-польд на Буйном море, в Земнокаменную Заводь Уэлласа. За пригоршню драгоценного адза полоумная ваэльская дриада отвела меня к говорящему дереву — впоследствии ее посадили…»

«Посадили?»

«В землю. Таково наказание у ваэлей. На мой взгляд, они самый странный народ на Маске, да и не только на Маске — пожалуй, во всей Ойкумене. Говорят, ваэли произошли от грешной команды четырнадцатого корабля и шайки отколовшихся джанов».

«Я слышал сходные предположения, но меня они не убедили».

Шрак кивнул: «Соитие людей Ойкумены с джанами не дает потомства, каждый это знает на собственном опыте. И все же, они могли пользоваться особыми снадобьями — кому известна вся правда? Я намерен скоро навестить Земнокаменную Заводь хотя бы

только для того, чтобы отведать ромового пунша в кабаке «Море по колено»».

«Вам не нужен помощник-новичок?»

«Обращаетесь не по адресу, юнга. Я застрял в порту — так же, как и вы. Не могу поднять паруса, пока не разберусь с парой долговых исков. Вместо того, чтобы наниматься матросом и гнуть спину за миску каши и место в гамаке, откладывайте свои семнадцать тольдеков, пока не сможете купить парусник».

«Сколько стоит приличное судно?»

«Не меньше пяти тысяч тольдеков».

«Ого! Откладывая в копилку последние гроши, я успею состариться!»

«Найдите дополнительный источник доходов».

«Легко сказать!»

«Разбогатеть может каждый. Главное — не упустить подходящую возможность и выжать ее досуха».

«Передо мной такие возможности еще ни разу не открывались».

«Все так говорят, — Шрак поднялся на ноги. — Мне пора возвращаться на борт. Заметив с набережной темные иллюминаторы, иные пройдохи могут сделать вывод, что им предоставилась одна из возможностей, о которых мы только что говорили. Спокойной ночи — желаю вам удачи!»

«Спокойной ночи, капитан».

Шрак удалился. Джубал сидел, погрузившись в невеселые думы. Два толстеньких лавочника ужинали заливной лакей-рыбой необычайных размеров. Жилистый верзила с вытянутой физиономией беседовал с плотным субъектом в темно-бордовом квате.[15] В таверне появились новые посетители — три молодых головореза в вычурных нарядах и пара старух, шумно дувших в оловянные кружки с горячим пряным пивом.

Никто из окружающих не заинтересовал Джубала. Он уплатил по счету и вышел из заведения.

Задержавшись у выхода, Джубал слышал тихий плеск волн под набережной. Скай скрылся за горизонтом — небо зияло глубокой тьмой. Только над косой Чам еще мерцал обрывок цепочки редких звезд Зангвильского Рифа.

Джубал медленно шел по безлюдной веранде. На мгновение сноп тусклого света озарил его спину — дверь таверны открылась и закрылась. Сзади послышались твердые, размеренные шаги. На бледном фоне отраженных мостовой вечерних фонарей появилась пара силуэтов — один высокий и узкий, другой приземистый и широкий. Джу бал поспешил к двери своего номера и достал ключ, но обнаружил, что в замочную скважину плотно вставлена заглушка. Когда он выдернул заглушку и вставил ключ, за его плечами уже стояли двое.

Старательно выговаривая слова, верзила произнес: «Я обращаюсь к Джубалу Дроуду из Глентлина?»

«Кто бы я ни был, я не намерен удостоверять мою личность каждому встречному. Вы нашли неподходящее время для знакомства».

Голос верзилы почти не изменился, но Джубал уловил в нем призвук саркастического веселья: «Уважаемый, мы соблюдаем общепринятые правила. Меня зовут Дзыба. Мой коллега довольствуется профессиональной кличкой «Прохруст». Мы представляем Акционерное общество пунктуального воздаяния. Получив надлежащим образом подписанный и заверенный печатью ордер, мы уполномочены безотлагательно осуществить в отношении вашей персоны[16] акт «неопровержимо заслуженного чрезвычайного возмездия»».

Джубал старался сохранять спокойствие и уверенность: «Предъявите ордер».

Прохруст достал из-за пазухи лист пергаментной бумаги. Взяв его, Джубал начал заходить к себе в комнату. Дзыба попытался следовать за ним, но Джубал грубо оттолкнул его. Прохруст, тем временем, успел просунуть ногу между дверью и притолокой.

Джубал прочел написанное на листе, прижимая дверь спиной. Он обвинялся в «безответственной, бессовестной, оскорбительной и необоснованной клевете, распространяемой с целью подрыва репутации его превосходительства Рамуса Имфа». Документ был скреплен подписью истца, «Миэльтруды Д'Эвер, помолвленной с вышеупомянутым Рамусом Имфом».