Бес в ребро - Марина Серова

У него был спокойный мудрый голос, какой бывает у старого опытного преподавателя или врача-психотерапевата. Хотелось доверять и подчиняться ему. Я медленно села и передвинулась на край дивана.

— Хорошо, — сказал незваный гость. — Теперь продолжим.

Раздался негромкий щелчок, и в лицо мне ударил ослепительный сноп электрического света. Я невольно зажмурилась.

— Ого, — с легким удивлением заметил человек. — Я, оказывается, вас знаю, Евгения Максимовна! Ну что же, это к лучшему.

— Зато я вас что-то не припоминаю, — с вызовом заметила я.

— Это естественно, — ответил незнакомец. — Характер моей службы в разведшколе был именно таков, что я знал всех, а меня — только те, кому положено.

«Вот так номер», — подумала я и предложила:

— Тогда, может быть, самое время представиться?

Человек негромко вздохнул.

— Ну что ж, — сказал он. — Для удобства общения зовите меня Иваном Ивановичем. А большего вам знать, право, не стоит. Я подозреваю, что за последние дни вы и так узнали чересчур много лишнего. Сказано же, Евгения Максимовна, — доверительно прибавил он. — Многознание умножает печали…

За последние сутки при мне уже дважды цитировали Екклезиаста, видимо, дела мои и впрямь были очень серьезны.

— И чего же вы от меня хотите, Иван Иванович? — поинтересовалась я. — В столь поздний час? В такой двусмысленной обстановке? Надеюсь, вы не сексуальный маньяк?

— Давайте обойдемся без незамысловатых острот, Евгения Максимовна, — помолчав, строго сказал он. — Вы отлично соображаете. Во время учебы у вас были лучшие характеристики и лучшие показатели. Неужели с тех пор вы катастрофически поглупели?

Что ж, счет уже был два-ноль в его пользу. Давненько не приходилось общаться с людьми из такой высококачественой стали. Пожалуй, с тех пор, как я покинула государеву службу.

— Как я понимаю, вы хотите знать, где теперь находится господин Овалов? — неохотно проговорила я.

— А что же еще? — удивился Иван Иванович. — Ни деньги, ни наркотики, ни револьверы, из которых расстреливают посреди бела дня казенные, между прочим, автомобили, нас не интересуют… Во всяком случае, пока. Итак?

— А почему вы думаете, что я вам что-то скажу?

— Вам, наверное, мешает свет? — вдруг заботливо произнес Иван Иванович и выключил фонарь. — Мне он тоже больше не нужен. Я теперь знаю, с кем имею дело, верно ведь? — Мне показалось, что он бесшумно прошелся по комнате. — Вы спрашиваете, почему я надеюсь на ваш правильный ответ? Понимаете, Женя, я знаю вас, я знаю нашу школу. Дисциплина у вас в крови. Когда дело касается интересов государства…

— Вы забыли, — вмешалась я. — Я теперь на вольных хлебах.

Иван Иванович грустно помолчал.

— Вольных хлебов не бывает, девочка, — ласково сказал он. — И ты это прекрасно знаешь. Сегодня ты служишь державе, завтра барыге, послезавтра — папе римскому. Это не воля, Женя, это — неразборчивость.

— Выходит, разборчивость — это когда прислуживают вам.

— Не нам, Евгения Максимовна, — поправил Иван Иванович. — Родине.

— Если вы представляете родину, — резонно заметила я, — то почему вы являетесь под покровом ночи? Вызовите меня в кабинет днем, повесткой — я приду минута в минуту.

— Евгения Максимовна, вы же учили историю, — мягко продолжил мой невидимый гость, снова переходя на вы. — Бывают такие времена, когда истинные патриоты вынуждены скрываться, как вы выражаетесь, под покровом ночи. И что это означает? Это означает только то, что нужно быть проницательнее и заглядывать в будущее. Увереннее заглядывать. С надеждой.

— Звучит красиво, — одобрительно заметила я. — Вдохновенно звучит. Однако если перевести это на язык улицы, то выходит, что я просто должна сдать вам своего клиента. И знаете, что означает это? А означает это, что моя деловая репутация будет поставлена под сомнение. Со мной перестанут заключать контракты. Я лишусь куска хлеба. И что мне тогда делать? Ждать, когда вы выйдете из-под покрова ночи?

— Ах, вот в чем дело! — с облегчением воскликнул Иван Иванович. — Как же я сразу не сообразил! Евгения Максимовна! Разумеется, мы оплатим все необходимые издержки, не сомневайтесь. Мы — деловые люди. За информацию мы платим щедро.

— Вы не поняли, — возразила я. — Я работаю телохранителем, а не стукачом.

И опять томительная пауза.

— Евгения Максимовна, — заговорил наконец Иван Иванович. — Напрасно вы испытываете мое терпение. Оно у меня безразмерное. А вот времени мало. Дел невпроворот. Для нас буквально каждая минута — деньги. Огромные деньги. Мы не можем вести с вами бесконечные переговоры. Знаете, что будет дальше? Если вы будете упорствовать, мы уедем. Но оставим здесь двух-трех человек, которые будут неотступно следить за каждым вашим шагом. И рано или поздно вы приведете нас к этому подонку. Иначе просто не может быть. Мы всегда добиваемся результата. Но тогда уж вам придется платить по счетам! Сполна платить. Вы готовы к этому?

Я задумалась. Иван Иванович говорил истину. Все именно так и будет. Но, в конце концов, они тоже не боги. Чтобы переиграть их, мне придется вылезть из кожи. Но я постараюсь. А насчет расплаты он, пожалуй, преувеличивает. Сгущает краски.

Но вот угораздило же мужчину моих снов родиться именно в этом городе! Появись он на свет в каком-нибудь Урюпинске, и не было бы у меня сейчас ни забот, ни хлопот.

— Ладно! — решительно заявила я. — Пожалуй, я скажу вам, что знаю. Только будет ли вам от этого прок?

— Разберемся, — деловито откликнулся Иван Иванович. — Выкладывайте, что знаете, а остальное — наша забота.

— Так вот, — сказала я. — Овалова уже нет в городе. Он уехал. На поезде.

— Вы лжете, — прервал меня Иван Иванович. — Овалова на вокзале не видели.

— Странно, — с обидой сказала я. — Странно, что такие профессионалы не заметили нас на вокзале.

— Вас-то как раз заметили, — жестко возразил гость. — Вы там избавились от револьвера, не так ли? Но вашего клиента там не было.

— Может быть, мне удалось отвлечь все внимание на себя?

— Вряд ли! Если он уехал — то на на каком поезде?

— На первом попавшемся, наверное, — невинно ответила я. — Он был в такой панике…

— Нам известно время вашего появления на вокзале. Известно, когда вы ушли. За это время отправилось, я думаю, совсем немного поездов. Проверить фамилии пассажиров будет нетрудно. Но, если нужной фамилии не обнаружится, ваш счетчик будет включен. Вы отдаете себе в этом отчет?

— Несомненно, — подтвердила я. — Отдаю полностью. Хотя тут вы, пожалуй, правы — за последнее время я заметно поглупела.

— Будем надеяться, что это состояние обратимо. Пока еще обратимо, — любезно сказал Иван Иванович. — Ну что ж, разрешите откланяться. Можете меня не провожать — я запомнил дорогу.

Разумеется, я собиралась его провожать. Но не сразу. И незаметно. Как бы ни был он предусмотрителен, я намеревалась выследить его. Мне не нравятся противники-невидимки. В моем мозгу уже выстраивался план дальнейших действий.

Но в этот момент во тьме раздался негромкий хлопок. Я почувствовала короткую острую боль в шее, похожую на укус комара. И тут же голова моя закружилась, мысли рассыпались и смешались в совершенно невообразимую кашу, тело сделалось чужим и невесомым, и мне показалось, что меня, словно пушинку, подхватил ветер и понес куда-то в непроглядную темноту, в такую даль, откуда нет возврата…

Я очнулась от звука телефонного звонка. Аппарат надрывался настойчивым противным треском. В комнате было уже совсем светло. Сквозь гардины пробивались горячие солнечные лучи. Я лежала ничком на диване. В голове гудело, и соображала я с большим трудом. Телефонный звонок вызывал во мне почти физическую боль и отчаяние. С тихим стоном я оторвала распухшее лицо от дивана и сползла на пол. «Ну и видок, наверное, у меня», — подумала я, напряженно пытаясь вспомнить, что такое вчера со мной случилось и как я оказалась в таком плачевном состоянии. Но воспоминания упрямо ускользали.

Преодолевая тошноту и головокружение, я встала и деревянным шагом добралась до телефона. Дрожащей рукой сняла трубку и попыталась сказать «Алло»! Но из горла вырвался только едва слышный хрип.

— Евгения Максимовна? — раздался в трубке бодрый и до боли знакомый голос. — Проснулись? Вот и отлично.

Терзаясь от бессилия, я пыталась понять, где слышала этот голос, но ничего конкретного сообразить не могла.

— Кто это? — просипела я в трубку.

Послышался сдержанный смешок.

— Неужто забыли? — весело произнес голос. — Странно. Вроде не так давно расстались… Это же я — Иван Иванович! Ну, вспомнили? Я ведь чего звоню, Евгения Максимовна? Нехорошо у нас с вами получается. Скверно! Мы проверили в кассах — никуда наш друг вчера не выезжал. Впрочем, я предполагал это с самого начала.