Мистер Монк идет в пожарную часть - Ли Голдберг

Капитан оттолкнул Дишера в сторону, нервно засунул букет назад в стакан и сел за стол. Глубоко вдохнул и посмотрел на Монка.

— Скажи, по-твоему, как он это сделал?

— Я думаю, он вышел из отеля, убил Эстер, устроил пожар в ее доме и вернулся на вечеринку.

— Это не очень хитрый план, — с сомнением произнес Дишер.

— Но все получилось, не так ли? — возразил Стоттлмайер. — Ты проверил алиби Лиззи Драпер?

Рэнди кивнул:

— У них во Флакксе что-то вроде бара Гадкий Койот. Сотня парней глазеет до полуночи, как девчонки танцуют на барных стойках в мокрых футболках, жонглируя бутылками и разливая напитки.

Кстати, это и была причина, почему я не получила работу в Флакксе: я не танцую и не жонглирую.

— Предположим, что Вы правы, — начала я. — Вернее, простите, я знаю, что Вы правы. Но Брин не мог взять свою машину так, чтобы гостиничный работник или журналисты не заметили его. И он не мог поймать такси без риска, что водитель его может узнать. Как же Брин добрался до дома Эстер и вернулся обратно?

Капитан кивнул мне:

— Начинаешь осваиваться в нашей профессии, Натали!

— Должно быть, он шел пешком, — предположил Монк.

— Как это возможно? — удивилась я. — Я имею в виду, пройти такое расстояние пешком за час.

— Есть лишь один способ выяснить это, — пожал плечами Монк.

Выходя из полицейского управления, Монк извинялся перед каждым встречным полицейским за «недавнюю наготу», в которой обвинил дезориентацию, вызванную побочным действием его лекарства, хотя никто ни о чем не спрашивал и это никого не волновало.

— Аллергии, — объяснял он всем. — Это мой бич.

Мы подъехали к Эксельсиору, находящемуся на улице Монтгомери, в нескольких кварталах северо-западнее Юнион-сквера. Хотя это относительно новое здание, построенное в последнее десятилетие, оно выдержано в стиле Бозар, популярном среди элиты Сан-Франциско в ранние 1900-е годы. Дорогостоящие штрихи, подчеркивающие богатство, были повсюду: большие арочные дверные проемы, монументальные каменные колонны, скульптурные балюстрады и окна, украшенные резными коронами и краеугольными камнями.

Я неохотно оставила Чероки в подземном гараже Эксельсиора, где стоянка на день стоит больше, чем аренда автомобиля. Как и предположил Дишер, даже беглый осмотр выявил более дюжины способов выйти из здания, в том числе через двери на каждом уровне гаража и выход для персонала, ведущий в темный переулок.

Служебный выход в переулке очень удобно скрыт от взглядов с улицы за большими мусорными контейнерами. Если Брин использовал эту дверь, чтобы выскользнуть из здания, он мог целый квартал прошагать по переулку, прежде чем выйти на улицу на безопасном расстоянии от отеля и толпы журналистов. Монк высказал предположение, какой маршрут Брина мог быть наиболее вероятным, и предложил пройти по нему. Но мы стояли на точке, откуда открывалась масса вариантов маршрута следования подозреваемого. Монк принял самое простое решение — направился прямо по Монтгомери.

Когда мы начали прогулку, уже почти стемнело и моросил дождь. Наш путь лежал мимо башен района Финансистов, откуда потоком выходили бизнесмены и канцелярские служащие, сливаясь в сплошную массу движения вечернего часа-пик. Появилась ночная смена бездомных, ища убежища в нишах и дверных проемах, роясь в мусорных баках и выпрашивая деньги у прохожих.

Монк милостыню не подавал, зато раздавал пакетики салфеток из моей сумочки каждому встречному неимущему. Думаю, они вряд ли оценили этот «щедрый» жест, особенно парень в безразмерном рваном плаще, одетом поверх нескольких слоев грязных рубашек, устроившийся спать на клочке картона.

Как только Монк бросил ему пакетик Уэт Уан, бездомный тотчас поднялся с подстилки.

— И какого черта мне с этим делать? — возмутился он, с отвращением держа салфетку. Его волосы и борода были спутанными, кожа загорелой и густо залепленной грязью. От него так несло разложением, будто он спал в мусорном контейнере. Зловоние было как невидимое силовое поле, держащее Монка в трех футах от бомжа.

— Вы правы, — сказал Монк бездомному. — Это необдуманно с моей стороны.

Он залез в мою сумочку, достал оттуда две горсти салфеток и бросил под ноги человеку.

— Одной в самом деле было бы недостаточно, — бросил Монк, и, чихая, поспешил дальше. Нам в спину неслись ругательства бездомного.

Я подала Монку Клинекс, он высморкался и положил использованную салфетку в мешочек фирмы Зиплок, запечатал его и убрал в карман.

— Этот человек спит с кошками, — пояснил Монк.

— Думаю, это меньшая из его проблем.

Обернувшись через плечо, я увидела, как бездомный собирает салфетки и набивает ими карманы. Заметив, что я смотрю, он отвернулся.

И тебе тоже всего хорошего, — подумала я.

Мы продвигались на север по Монтгомери, дойдя до пересечения с Коламбус-авеню, и достигли Телеграф Хилл. Офисные здания и рестораны сменились высококлассными галереями и резиденциями. Мы делали зигзаги вдоль боковых улиц жилого треугольника викторианских домов и садов, граничащих с Коламбус-авеню, Монтгомери и Филберт. Это довольно крутой подъем — не такой крутой, как тот, что мы осиливаем в парке Долорес каждое воскресенье, но к вершине холма дышалось тяжеловато. К моему большому удивлению, мы оказались у здания пожарной части, где работает Джо.

— Не возражаете, если мы остановимся ненадолго и поздороваемся с Джо? — спросила я. Думаю, Брину бы потребовался отдых, даже несмотря на спешку. Мы прошли восемь или десять больших кварталов от Эксельсиора за двадцать минут.

— Отличная идея! — согласился Монк. Он выглядел явно нуждающимся в отдыхе.

Меня радовала возможность немного просохнуть. Морось не так плоха, пока не накопится, и ты внезапно не осознаешь, что мокрая до нитки. Что с нами и произошло.

Кроме того, мы более или менее убедительно доказали, что Брин мог добраться до дома Эстер Стоваль, находившегося в паре кварталов от пожарной части, из Эксельсиора за полчаса.

В пожарной части, разумеется, все блестело. Даже экипировка, висящая в открытых стойках, была чистой, а бегунки и молнии сияющими.

Пожарные полным составом сидели на кухне и ели пиццу. Я не могла не заметить, что корзина — кровать Спарки с резиновым пищащим хот-догом все еще стояла на месте. И Монк заметил ее. Думаю, Джо пока не был готов принять смерть Спарки. Мне знакомо это чувство. Одежда Митча висела в шкафу в течение года после его смерти. И знаю, что у Монка до сих пор есть подушка, на которой спала его жена. Он хранит ее в полиэтиленовом пакете в шкафу.

Джо широко улыбнулся, вскочил и бросился поприветствовать нас. Добрался до меня и … застыл в неуверенности, как поступить дальше. Поцеловать меня? Обнять? Пожать руку? Мы сошлись на дружеских объятьях.

— Натали, Мистер Монк, какой приятный сюрприз! Вы как раз вовремя, чтобы разделить с нами пиццу, — Джо обернулся на капитана Мантуза, уже протягивавшего Монку кусок, завернутый в салфетку.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Монк. — Мы зашли задать несколько вопросов.

И снова я оказалась не в курсе событий. Мне-то думалось, что мы случайно попали к пожарной части.

— Капитан Мантуз, случалось ли Вам замечать пропажу полотенец до вечера пятницы?

— Конечно, они постоянно пропадают, — ответил Мантуз. — Это как с носками. Ну Вы понимаете, о чем я.

— Нет, не понимаю, — Монк выглядел искренне недоумевающим.

— Да все теряют носки, — сказал Мантуз. Все сидящие рядом с ним кивнули в согласии. Как и я. — Вы никогда не теряли носок?

— Как это? Они либо на моих ногах, либо переносятся в корзине из прачечной в ящик для носков, — говорил Монк. — Я даже не представляю, как это в принципе возможно — потерять носок.

— Это одна из величайших тайн жизни, — произнес Джо. — Куда пропадают носки.

— Туда же, куда и наши полотенца, — рассмеялся Мантуз.

— И мои трусики, — ляпнула я. Мантуз перестал улыбаться. Я обернулась вокруг, увидев, что все на меня уставились. — Да ладно, ребята, все теряют нижнее белье!

Мужчины качали головами и смотрели с недоумением, особенно Монк и Джо.

— Я знаю это как факт, — твердо отчеканила я.

— Я хочу, чтобы Вы кое о чем поразмыслили, капитан, — произнес Монк, спасая меня от дальнейшего смущения, хотя я уверена, он заговорил вовсе не по этой причине. — В особенности, могли ли Вы с большой вероятностью сделать какие-нибудь письменные заметки о пропавших полотенцах, вернувшись с вызова на пожар?

Мантуз обдумывал вопрос несколько мгновений:

— Теперь, когда Вы упомянули об этом, думаю да, мог. Но, чтобы убедиться, мне нужно проверить записи.

— Вы ведете учет пропавших полотенец? — недоверчиво спросила я.