Наше море - Владимир Дубровский

Помощник не уходил с мостика, и Глухов, взглянув на него, спросил:

— Где это?

— Через полчаса мы будем в том районе, — ответил тот, развертывая рулон карты. [85]

— Подлодка, конечно, попытается атаковать конвой, — сказал Глухов. — Надо уже сейчас сбрасывать глубинные бомбы, чтобы загнать ее поглубже под воду и не дать поднять перископ. Или, — подумав, продолжал он, — или, наоборот, сбросив глубинные бомбы, мы оповестим подлодку: «Идем, гремим — атакуйте нас!»

Со сторожевого корабля передали семафор: «Усилить наблюдение за морем, выставить добавочную вахту! При обнаружении подводной лодки противника атаковать самостоятельно. Командир конвоя Ратнер». Глухов был доволен, что командовал конвоем Ратнер. До сих пор при проводке конвоя он не потерял ни одного транспорта. Ратнер подходил к решению этой задачи творчески. В каждом конвое он продумывал маршрут и систему охранения и умело решал эту сложную операцию.

Глухов отрепетовал приказание на сторожевые катера. Танкер и корабли «Шторм» и «Мина», все время меняя курс, шли противолодочным зигзагом.

На кораблях и на танкере все находившиеся на верхней палубе напряженно следили за поверхностью моря. Сжимая наушники, акустики выслушивали шумы подводных глубин. Море дышало, двигалось, равномерно гудели винты танкера, звенели винты катеров, еще какие–то неясные шорохи, шумы наполняли наушники. Нужно было большое искусство, чтобы в этой путанице звуков уловить движение подводной лодки противника.

— Перископ! — вдруг вскрикнул замполит Косидлов, стоявший у штурманской рубки, показывая рукой в сторону берега. Все находившиеся на мостике бросились к правому борту. Головка перископа, блеснув на солнце, исчезла под водой.

— Атаковать подлодку! — приказал Глухов, обращаясь к командиру катера Баженову.

— Право на борт! — скомандовал Баженов. Задрожала палуба корабля, брызги веером рассыпались по корме.

— Бомбы товсь! Сбросить бомбы! Правая! Левая! Жестко хлестнули по ногам разрывы в воде. Но среди взбаламученных гребней вдруг появилась белая шапка пены, и след прозрачных пузырьков быстро, словно ножом разрезая воду, побежал к танкеру.

Глухов понял, что подлодка успела выстрелить, более того, он знал, что сама торпеда уже идет где–то впереди навстречу танкеру, заполненному до краев горючим, а [86] след торпеды отстает от нее, пока воздушные пузырьки поднимаются на поверхность.

Командир подлодки схитрил, атаковал от берега, где его менее всего ожидали, но танкер шел противолодочным зигзагом. И торпеда, оставляя за собой расходящуюся раструбом пенистую дорожку, прошла мимо цели.

Как сорвавшиеся со старта бегуны, катера, находившиеся по правому борту танкера, бросились к месту, где была подводная лодка. На белую шапку воздуха от выстрела торпеды полетели глубинные бомбы, закипела, забурлила вода. Восьмая бомба дала сильный взрыв и высокий всплеск. На поверхности воды расплылось сизое пятно соляра, что служило признаком попадания бомбы, но Глухов не был уверен, что это так. Командиры вражеских подводных лодок не раз уже применяли такой метод: выпускали из цистерны порцию соляра и даже выбрасывали деревянные обрезки, а сами в это время уходили в другое место.

— Поднять сигнал «Стоп», — сказал Глухов, обращаясь к командиру катера Баженову, — и дайте в сторону ушедших самолетов ракету!

Два катера, отрепетовав сигнал, выключили моторы, прослушивая подводную лодку.

— Дмитрий Андреевич! Бомбить, надо немедленно бомбить! Иначе мы упустим подводную лодку, — быстро поднимаясь на мостик, горячо говорил Косидлов. Темные вьющиеся волосы его выбились из–под фуражки, голубые глаза возбужденно блестели.

Глухову нравилась настойчивость Косидлова, он знал, что замполит изучает штурманское и артиллерийское дело, учится управлять сторожевым катером.

— Минуточку, Александр Григорьевич! Сейчас подводную лодку держат акустики.

— Слышу подводную лодку! — доложил корабельный акустик. — Курсовой угол шестьдесят!

Глухов вполголоса, словно боясь спугнуть подлодку, скомандовал:

— Продолжать выслушивать!

Акустик тотчас доложил, что слышимость пропала. Как только Глухов плавно перевел ручку машинного телеграфа на «малый вперед», лодка включила двигатель. Глухов стопорил ход, лодка тоже выключала электромоторы, глубины были небольшие, и, возможно, она ложилась [87] на грунт. Началась опасная и сложная борьба. А танкер с кораблями охранения в это время, прибавив скорость, уходил от злополучного места.

— Тут, Александр Григорьевич, дело такое. Можно и лодку не утопить, и танкер прозевать. А нам надо довести его в порт в целости и сохранности, как–никак сотни тонн горючего!

В это время из штурманской рубки вышел помощник командира. Он доложил Глухову:

— Командир конвоя приказал оставить на месте возможного потопления подлодки один катер. Остальным продолжать движение!

— Вот и хорошо, — сказал Глухов. — Сейчас прилетят самолеты и займутся подлодкой, а нам надо догонять танкер.

На том месте, где залегла подводная лодка, оставили сторожевой катер, он бросил буек и ходил вокруг, прислушиваясь. А остальные катера снова заняли свои места в строю. Они шли вместе с тральщиками в голове, по бортам и по корме танкера, создавая пояс охранения.

Оставшийся катер был еще хорошо виден, когда над кораблями конвоя прошло на малой высоте два морских самолета.

— Наши летающие лодки! — доложил сигнальщик. Белые самолеты покачали крылом и ушли к катеру. И Глухов, и все находившиеся на мостике наблюдали

за самолетами. Летающие лодки снизились, и сейчас же огромные белые всплески воды поднялись в воздух.

Конвой быстро уходил вперед, и вскоре знойная дымка над морем скрыла и водяные столбы взрывов, и звенящие в небе самолеты.

Перед наступлением ночи, когда к конвою присоединился оставленный у подлодки катер, корабли по одному втянулись в закрытую военную гавань Туапсе. На берегу уже были приготовлены приемные шланги для перекачки с танкера горючего, а на рейде стояли транспорты, готовые идти на юг, откуда только что пришли корабли. Глухов, посмотрев на транспорты, сказал Косидлову:

— Вот увидишь, Александр Григорьевич, не придется нашим хлопцам сегодня отдохнуть. Чует мое сердце, что нас часика через два снова пошлют в конвой.

— Ну это мы еще посмотрим, — ответил Косидлов. — Я знаю, здесь на берегу есть такое место, где можно и

кинокартину показать. Давай, Дмитрий Андреевич, пришвартуем катера к этим деревянным пирсам, — показал он на пологий берег бухты. — От них ближе к базе, и электричество там есть, и колонка с пресной водой. Я здесь стоял как–то до войны с пограничными катерами.

Глухов тоже не раз бывал в этом порту, знал все причалы и предпочел бы рассредоточить катера поодиночке по всему берегу от бетонного волнолома до стенки. Так безопаснее на случай воздушного налета. Но на этот раз он решил: надо дать матросам отдохнуть, а в случае воздушного налета катера отойдут на рейд.

Один за другим швартовались катера к длинному деревянному причалу. Косидлов приказал матросам быстрее тащить с катера на берег кинопередвижку. Фильм показывали в пустом железном пакгаузе. Перед началом сеанса Глухов сообщил, что обнаруженную катерами подлодку атаковали самолеты, сбросив противолодочные авиабомбы, и сейчас в штабе базы уточняют, потоплена она или нет.

Матросы весело аплодировали этому сообщению, лишь Косидлов был недоволен.

— Жаль, упустили такую возможность, — ворчал он. — Ведь сами могли бы добить эту лодку!

— Наша главная задача была — сохранить танкер с горючим. Мы это выполнили! — возразил Глухов. — А самолеты с высоты скорее разглядели подлодку. Вода там чистая, прозрачная.

Застрекотал киноаппарат. Матросы, в который раз! с увлечением смотрели фильм. Василий Иванович Чапаев вышел на крыльцо поговорить с народом, и комиссар хитро спрашивал его:

«А ты, Василь Иванович, за какой Интернационал? За Второй или за Третий?» А Чапаев тоже ловко ему отвечал: «Я за тот, за который товарищ Ленин!».

И тут ворвался зычный голос посыльного:

— Капитан–лейтенанту Глухову и командирам катеров явиться в штаб базы!

Глухов наклонился к Косидлову:

— Оставайся здесь за старшего. В случае тревоги — людей на катера и действуй по обстановке.

В штабе базы Глухова встретил начальник штаба базы капитан 2 ранга Куделя. Бывший подводник, он не [89] так давно перешел на штабную работу и скучал по кораблям.

Как Глухов и предполагал, сторожевые катера ночью снова посылали конвоировать транспорт, но теперь уже в обратном направлении — в Поти. Сторожевой корабль «Шторм» и тральщик «Мина» оставались с танкером.

Закончив инструктаж командиров катеров, Куделя спросил у Глухова, закуривая трубку: