Фредерика - Джорджетт Хейер

Целью ее путешествия был Грин-парк. Ни она, ни Черис еще там не были, в путеводителе он не был обозначен, как стоящий внимания объект. Конечно, в нем подробно описывался храм Конкорд, воздвигнутый здесь как часть пышных празднований 1814 года, но после того, как он четыре года спустя был разрушен, Грин-парк, по мнению Черис, не представлял интереса.

Но Фредерика, не остановленная прохладным отзывом путеводителя, решила отправиться с Лафрой туда, а не в более фешенебельный Гайд-парк, где слишком много праздных гуляк, которые строят глазки молоденьким прохожим.

Пробежав за своим четвероногим приятелем до самого парка по городским улицам и порядком запыхавшись, она с облегчением отвязала его от поводка, к которому он, похоже, и не собирался привыкать. Пес бросился вперед и стал рыскать, высоко держа свой плебейский хвост, в надежде учуять след какого-нибудь кролика. Когда Фредерика подошла к пруду в северовосточном углу парка, он принес ей палку, приглашая хозяйку кинуть ее в воду, чтобы самому отправиться за ней вплавь. Но поскольку она отказалась участвовать в этом спортивном мероприятии, он снова убежал и с восторгом обнаружил неподалеку движущиеся фигурки, которыми оказались три маленьких ребенка, игравшие в большой яркий мяч. Он любил детей и любил бегать за мячами, поэтому бросился к ним, виляя хвостом и нетерпеливо навострив уши. Он был довольно крупным псом, и его стремительное приближение сломило дух самой младшей участницы игры, маленькой девочки, и она в страхе бросилась к няне, которая в это время увлеченно сплетничала с другой няней в тени кустарника, окружавшего домик смотрителя парка. Лафра удивился, но решил обратиться к младшему из оставшихся двух мальчиков, у которого был мячик, и радостно гавкнул. Малыш Джок, презрев мужское достоинство, выронил мяч и бросился вслед за сестрой так быстро, как только могли нести его маленькие ножки. Старший брат остался стоять на своем месте, скрипя зубами. Лафра налетел на мячик, подбросил его и поймал, а затем подтолкнул его к ногам стойкого Фрэнка. Малыш Фрэнк с облегчением выдохнул и крикнул вдогонку брату и сестре:

— Он просто хочет поиграть с нами, вы, трусливые зайцы!

Затем он нерешительно поднял мячик и швырнул его как можно дальше. Он улетел не очень далеко, но Лафра, чье предложение было принято, кинулся за мячом и принес его обратно. Осмелев, малыш Фрэнк осторожно погладил его. Лафра лизнул его в щеку, и уже начала завязываться многообещающая дружба, когда пронзительный визг няни приказал ему не трогать эту грязную, бешеную собаку. Малыш Джон, споткнувшись и упав лицом вниз, принялся реветь. Когда подоспела Фредерика, она застала очень живописную и шумную сцену в полном разгаре; нянька визжала, дети рыдали, а малыш Фрэнк упорно отказывался оставить своего беспородного друга.

Повинуясь команде. Лафра подбежал к ней, неся в зубах мячик. Фредерика забрала его у Лафры и быстро прекратила нянькины вопли, проговорив голосом, привыкшим управлять большим хозяйством:

— Довольно! Вы забываетесь!

Затем она посмотрела на малыша Джона и сказала:

— Надеюсь, ты не ушибся, когда упал? Конечно, я знаю, что ты не стал бы плакать из-за того, что моя собачка захотела поиграть с тобой. Я вижу, ты уже большой мальчик, так что пожми ему лапу, и он забудет, как ты был невежлив с ним, когда побежал от него прочь. Сядь, Лафф, и дай лапу.

Послушный ее руке, Лафра сел и любезно помахал передней лапой. Слезы малыша Джона мгновенно высохли. Он в изумлении уставился на Лафру.

— Собачка дает лапу? — не веря своим глазам, спросил он.

— Конечно, дает.

— Мне! — сказал малыш Фрэнк. — Ведь я его не боюсь!

Задетый, малыш Джон заявил, что это не так, и когда вопрос был улажен и оба мальчика торжественно пожали Лаффре лапу, мисс Каролина ревниво отстояла и для себя эту честь. Фредерика отдала мяч малышу Фрэнку и покинула семейство под недобрый взгляд няньки и просьбы детей привести собачку еще раз.

Она продолжила свой путь, ничуть не смущенная инцидентом, размышляя о том, что лондонских детей, знакомых только с ручными собачками своих мамаш, можно пожалеть. Обогнув кустарник, растущий вокруг домика лесничего, она поняла, как подвел ее карманный путеводитель, ни словом не упомянувший небольшое стадо коров, которое (как выяснилось позже) было известной достопримечательностью парка. Коровы не только ласкали взгляд горожан очаровательной сельской картиной — нарядные доярки разливали по стаканам парное молоко всем, кто был готов уплатить весьма скромную сумму за это удовольствие.

Слишком поздно она осознала вероломство путеводителя. Лафра почуял стадо раньше и на мгновение замер, насторожил уши, и шерсть его встала дыбом. Корова, стоявшая в нескольких футах от него, наклонила рогатую голову, и Лафра, не разбирая между быками и коровами, издав кровожадный звук, что-то среднее между лаем и рыком, бросился в бой.

Глава 6

Любая сбежала бы при виде этой сцены, бросив Лафру на волю судьбы, потому что последствия были действительно ужасны. Под вопли молочниц, нянек и нескольких пожилых дам Лафра совершил тягчайшее преступление, обратив в бегство целое стадо дойных коров. Он, конечно, не повторил подвига, которым заслужил себе имя, но, обнаружив, что коровы удирают, разогнал их по всему парку, получив от этого занятия такое удовольствие, которого до сих пор в Лондоне ему ничто не доставило.

Фредерике и в голову не пришла мысль о бегстве, но когда ей удалось с помощью главного фермера и двух служителей парка поймать и обезвредить совершенно не раскаявшегося в содеянном пса, она поняла, что положение ее отчаянное. Вокруг нее разыгралась кровавая сцена: одна из старушек билась в истерике, другая требовала, чтобы немедленно послали за констеблем, фермер посылал проклятия на ее голову, а завсегдатаи парка высказывали твердое мнение, что Лафру надо запереть на замок, пока не придет время неминуемой расправы над ним. Да еще нянька, смотревшая за детьми, с которыми только что резвился Лафра, подоспела, привлеченная суматохой, и подлила масла в огонь своими жалобами на то, что он яростно напал на ее крошек, отнял мячик, напугал их до смерти, а малыш Джон из-за него упал, разбил лицо, поцарапал ручки и испачкал нанковые брючки.

— Ложь! — презрительно проговорила Фредерика.

Ни фермер, ни парковые служители не придали значения нянькиным рассказам. Пастуха волновало только его стадо, а служители, поглядев на прижатые уши и виляющий хвост, которым Лафра приветствовал своих юных приятелей, ни на минуту не поверили в его дикий нрав. Они только решили, что он слишком беспородный молодой озорник-переросток, и при других обстоятельствах они были бы более снисходительны к его недостойному поведению. Но правила в лондонских парках строгие; старая дама с острым длинным лицом, которая убеждала их послать за констеблем, ее слабонервная ровесница, еще страдающая от припадка, разные граждане, заявляющие, что таким опасным животным нельзя разгуливать на свободе, и вопли нянек, требующих возмездия для дикого зверя, который перепугал их чувствительных крошек, вынудили парковых служителей посмотреть на дело с другой точки зрения. Поглядев, с одной стороны, на толпу граждан, желающих, чтобы об инциденте было сейчас же доложено главному смотрителю парков, и, с другой — на нашкодившую дворняжку с молодой особой, даже не сопровождаемой лакеем или горничной, они поняли, что им надо делать: Лафру, внушительно сказал Фредерике старший из двоих, они должны забрать и запереть до решения магистрата.