Фредерика - Джорджетт Хейер

— А я и не волнуюсь! — вставила Фредерика.

— …ведь чудаки нынче в моде, — продолжал он.

— Меня бы не смутило это, даже если бы моды на них и не было. Но ведь ваша сестра может не согласиться с этим планом.

Глаза его сверкнули.

— Она согласится! — ответил он.

— Но откуда вы знаете? — возразила Фредерика.

— Поверьте мне, Я знаю.

— Вы не можете знать, ведь эта мысль только что пришла вам в голову, — упрямо твердила Фредерика. — Все это замечательно придумано, но если ваша племянница не такой уж бриллиант, как вы выразились, то Черис затмит ее! Какая мать согласится выводить в свет свою дочь рядом с Черис?

Он улыбнулся, и это было единственное, чем он удостоил ее в ответ. Он достал щепотку табака и сказал, захлопывая табакерку:

— Я признаю родственные узы между нами, кузина, но этого недостаточно. Вы бы хотели, чтобы я представился вашим попечителем? Очень хорошо! Давайте скажем, что ваш отец поручил мне заботы о вас. Почему бы он мог это сделать?

— Ну, он считал вас самым добрым из своих родных, — предложила она.

— Это не то! Мои сестры так же, как и я, прекрасно знают, насколько отдаленное у нас родство! Нужно придумать что-нибудь поубедительнее.

Вдохновившись идеей, Фредерика стала придумывать:

— Однажды папа оказал вам важную услугу, за которую вы не успели отплатить ему!

— Да, но какую услугу? — скептически спросил лорд.

— Такую, — загадочно проговорила Фредерика, — о которой вы предпочли бы не рассказывать, особенно вашим сестрам!

— Отлично! — беспокойство в его глазах уступило место веселому блеску. — Я чувствовал себя обязанным ему и по этой причине взял на себя заботу о его детях, — Он заметил хитрый огонек в ее взгляде. — Что такое?

— Я просто подумала, кузен, что, если вы собираетесь быть нашим попечителем, уместнее было бы подыскать учителя для Джессеми и Феликса вам, а не мне.

— Я ничего не понимаю в этом, и, кроме того, мое попечительство будет носить неофициальный характер.

— Можете не беспокоиться, — сказала Фредерика. — Но я не понимаю, почему бы вам не помочь.

— Позвольте вам напомнить, что я согласился только представить вас в свете. На этом моя помощь кончается!

— Нет, так не бывает. Если вы решили представить это как ваше обязательство опекать нас, вы должны сделать еще что-то помимо приглашения Черис и меня на бал в своем доме! Разумеется, я вам очень благодарна, хотя вы бы не сделали этого, если бы Черис так не поразила вас! Но…

— Черис, — перебил он ее, — очень красивая девушка, возможно, самая красивая, какую я когда-либо видел, но если вы думаете, что я пригласил ее на бал потому, что потерял от нее голову, вы сильно заблуждаетесь, кузина Фредерика!

— Должна сказать, что очень надеюсь на это, — ответила она, немного озабоченно глядя на него, — ведь вы намного старше ее.

— Совершенно верно! — сказал он. — Для меня она слишком молода!

— Конечно! — согласилась Фредерика. — Так почему же вы вдруг решили пригласить нас?

— А вот об этом, кузина, я не собираюсь вам рассказывать.

Она, нахмурившись, озадаченно разглядывала его. Он не произвел на нее особенно благоприятного впечатления: у него была хорошая фигура, и костюм сидел отлично, лицо, не то чтобы красивое, но интересное, однако держался он, по ее мнению, слишком высокомерно, и взгляд его был холодным и циничным. Даже когда он улыбался, впрочем, как ей показалось, тоже высокомерно, его глаза оставались холодны как сталь. Затем она сказала что-то забавное, и металлический блеск исчез из его глаз, а улыбка сделалась действительно веселой. И не только глаза его потеплели, но и весь он сразу превратился в обаятельного джентльмена с отменным чувством юмора и приятными манерами. Но это продолжалось недолго. Правда, он держался совсем не надменно, когда Феликс и Джессеми влетели в комнату, терпеливо и остроумно отвечал на все их вопросы и смотрел на мальчиков ласково. Он проявил рыцарскую учтивость в ответ на неприветливый прием со стороны мисс Уиншем; и его взгляд, которым он смотрел на Черис, был полон вежливого восхищения. Фредерика не сомневалась, что красота Черис заставила его изменить свое решение, но отчего зловещий огонек опять блеснул в его глазах, она не могла догадаться.

Она с сомнением смотрела на него, Он поднял брови:

— Итак?

— Мне надо было бы стать вдовой! — воскликнула она с досадой, — Да, если бы у меня хватило ума, я бы стала ею.

Выражение, так смущавшее ее, исчезло с его лица, глаза его смеялись:

— Вы еще успеете, уверяю вас!

— Что в этом толку? — нетерпеливо проговорила она, — Если бы я сейчас была вдовой, — Она осеклась, лицо ее повеселело, — Ох, что за ужасные вещи я говорю! Я несу ответственность за семью, потому, что я старшая, но я не тиран или… или какая-нибудь сварливая особа! По крайней мере мне так кажется.

— Нет, нет! — успокоил он ее. — Я уверен, вы справляетесь со всем самым лучшим образом. Но скажите мне, почему вы сказали, хвати у вас ума, могли бы стать вдовой? Зачем вам это? У вас что, есть муж и вы скрываете свой брак?

— Конечно нет! Я только хочу сказать, что мне следовало представиться вдовой и я смогла бы сама выводить Черис в свет, и вам бы не пришлось втягивать в это сестру.

— О, меня это нисколько не затруднит, — сказал он.

— Но она может возражать. В конце концов, она даже не знакома с нами.

— Это поправимо, — Он протянул ей руку, — Теперь я должен идти, но через день или два дам вам знать. Умоляю, не надо звонить слуге. Запомните, теперь я ваша родня и церемония ни к чему! Я сам найду дорогу.

Однако ему не пришлось это делать, так как поджидавший в холле Феликс проводил его до экипажа со всей учтивостью, за которую он решился вытянуть обещание о посещении мастерской в Сохо.

— Не волнуйся! — сказал лорд. — Все будет сделано.

— Благодарю вас, сэр! Но вы сами поведете меня, не так ли? А не ваш секретарь?

— Мой мальчик, но зачем мне идти? Я думаю, мистер Тревор знает об этих вещах гораздо больше меня.

— Да, сэр, но, пожалуйста, если пойдете вы, это будет просто классно!

Маркиз всегда полагал, что может устоять перед любым давлением, что ему и приходилось делать не раз. Но тут он понял, что ошибался: мольба и восхищение в глазах двенадцатилетнего мальчишки, с тревогой заглядывающего ему в лицо, сломили его неприступность. Он был способен хладнокровно отказать рыдающей женщине, его не трогали многочисленные льстивые речи, с которыми к нему часто обращались, но даже представив себе, как невыносимо скучно ему будет в Сохо, он не смог отказать своему новому и самому юному поклоннику.