Дом Грома - Кунц Дин Рей

Мгновение спустя Сюзанна очнулась ото сна, ее разбудил телефонный звонок. Она сняла трубку.

— Алло?

— Сюзанна?

— Да.

— Господи, как же я рада была услышать, что вы наконец пришли в сознание. Берт и я чертовски волновались за вас.

— Извините. А... я... я не знаю, с кем говорю.

— Это же я, Фрэнни.

— Фрэнни?

— Фрэнни Паскарелли, ваша соседка.

— О, Фрэнни, конечно же. Извините меня.

Фрэнни помолчала, затем проговорила:

— Вы... вы же помните меня, не так ли?

— Конечно. Я просто не сразу узнала ваш голос.

— Я слышала... у вас была какая-то... амнезия.

— К счастью, это уже в прошлом.

— Слава Богу.

— Как у вас дела, Фрэнни?

— Обо мне-то что беспокоиться. Я потихоньку карабкаюсь по жизни, лечу свои болячки. Все у меня нормально, вы же меня знаете. Но, Боже, как с вами-то могло такое случиться? Как вы себя сейчас чувствуете?

— Я иду на поправку.

— Ваши коллеги по работе рассказывали, что у вас была такая тяжелая кома, что шансов выкарабкаться было совсем мало. Мы так тревожились за вас. Только сегодня позвонил мистер Гомез и сказал, что у вас наступило улучшение. Я так обрадовалась, что за чаем съела кекс, которого мне обычно хватает на неделю.

Сюзанна рассмеялась.

— Послушайте, — продолжала Фрэнни, — ни в коем случае не волнуйтесь за свой дом или о чем-то в этом роде. Мы обо всем позаботимся.

— Спасибо. Какое счастье, что у меня такая соседка, как вы, Фрэнни.

Они поговорили еще пару минут о всяких пустяках; Фрэнни пересказала последние сплетни про их соседей по улице.

Сюзанна положила трубку и ясно ощутила казавшуюся потерянной навсегда связь со своим прошлым. У нее не было такого ощущения, когда она разговаривала с Филиппом Гомезом, так как она не могла восстановить тогда в памяти лицо своего собеседника. Сейчас же она отчетливо представила себе пухлую Фрэнни Паскарелли, и это сыграло решающую роль. Они с Фрэнни никогда не были близкими подругами, однако простой разговор с соседкой заставил ее поверить в существование иного мира за стенами больницы и, что еще важнее, — поверить в возможность возвращения в этот мир. К этому чувству примешивалась какая-то странная горечь — она вдруг ощутила свое одиночество, оторванность от людей.

Доктор Макги совершал вечерний обход больных после ужина. Он был одет, как всегда, в белоснежный халат. Темно-синие брюки с яркой рубашкой под синим же свитером — таков был его туалет на сегодняшний вечер, и каждый мог любоваться им сквозь распахнутые полы халата. Ворот рубашки был также расстегнут, и на груди виднелись завитки густых волос, таких же черных, как у него на голове. Он был так красив и элегантен, словно только что сошел с обложки модного мужского журнала.

Он принес Сюзанне подарки — красиво перевязанную коробку шоколада и несколько книг в мягких обложках.

— Вам не стоило так беспокоиться, — тихо сказала она, смущенно принимая подарки.

— О, это мне не составило никакого труда, мне, наоборот, было приятно чем-то порадовать вас.

— Да... спасибо.

— Кроме того, для вас это будет замена лекарствам. Сладости помогут вам восстановить вес, а книги отвлекут вас от грустных мыслей. Я не знал, что выбрать из книг, но раз уж вы упомянули однажды Филиппа Марло и Раймонда Чандлера, то я подумал, что вам должны понравиться книги, в которых есть какие-нибудь трудноразрешимые загадки.

— О, вы угадали, — призналась Сюзанна.

Он придвинул стул поближе к ее кровати, и они проговорили почти двадцать минут о ходе ее тренировок, о ее аппетите, об оставшихся провалах в ее памяти, но больше всего — о ее любимых книгах, фильмах, блюдах.

Она не сказала ни слова о Питере Джонсоне, двойнике Куинса, которого Сюзанна встретила сегодня утром. Она боялась, что ее примут за истеричку или вообще за сумасшедшую. Двое абсолютных двойников? Макги наверняка подумает, что у нее не все в порядке с головой. Она не хотела давать ему ни малейшего повода для подозрений в психической неуравновешенности.

Сюзанна и сама порой думала, что эти совпадения напрямую связаны с травмой головы. Правда, она слабо в это верила, так как слишком реальны были события, произошедшие с ней за последние дни.

Макги уже собирался уходить, когда она остановила его вопросом:

— У вас, наверное, совсем не остается свободного времени, вы же столько часов уделяете своим пациентам.

— Начнем с того, что на других пациентов я трачу не так уж много времени. С вами — особый случай.

— Что, так редко приходится иметь дело с пациентами, страдающими амнезией?

Макги улыбнулся. Улыбался не только его рот идеальной формы, улыбались глаза — сверкающие, голубые, источающие радость.

— Вы же сами знаете — особенной делает вас вовсе не амнезия.

Сюзанна пока не могла разобраться в своих чувствах. То ли он нарочно рассыпает комплименты, чтобы поднять ей настроение, то ли он на самом деле находит ее привлекательной. Но разве может она нравиться в ее нынешнем состоянии? Всякий раз, когда она смотрела на себя в зеркало, в голову лезли сравнения с болотной кикиморой. Вот на кого она похожа. Так что все его заигрывания — это обычная манера поведения врача у постели тяжелого пациента.

— Как себя ведет ваша соседка по палате? — заговорщицки тихо спросил Макги.

— Тихо, как мышь, — прошептала Сюзанна, покосившись на полог соседней кровати.

— Это хорошо. Это значит, что она не испытывает болей. Пожалуй, единственное, чем я могу ей помочь, — это сделать ее последние дни относительно безболезненными.

— Разве она ваша пациентка?

— Да. Изумительная женщина. Как жаль, что ей досталась такая мучительная смерть. Она заслуживала лучшего исхода.

Он подошел к соседней кровати и скрылся за занавеской.

И на этот раз Сюзанне не удалось ничего рассмотреть.

Из-за полога послышался голос Макги:

— Привет, Джесси. Как вы себя сегодня чувствуете?

В ответ раздалось едва слышное бормотание, больше похожее на хрип. Оно прозвучало так тихо, что Сюзанна не смогла разобрать ни слова, она даже не была уверена, что слышит человеческий голос.

Таким образом, она могла слышать только то, что говорил Макги. Прошло минуты две, наступила пауза. Когда доктор выходил из-за занавески, Сюзанна вовсю вытянула шею, пытаясь увидеть старую леди. Но Макги раздвинул занавеску ровно настолько, чтобы пройти, и сразу же плотно задернул ее за собой.

— Она великолепно держится, — сказал он с восхищением и, подмигнув Сюзанне, добавил:

— В этом смысле она похожа на вас.

— Чепуха, — возразила Сюзанна. — Про меня нельзя сказать, что я великолепно держусь. Вы бы видели меня сегодня утром, когда я, цепляясь за бедную миссис Бейкер, еле-еле обошла один раз кровать и при этом умудрилась несколько раз оступиться, так что едва не свалила нас обеих на пол.

— Я имел в виду, что вы великолепно держитесь в смысле силы духа.

— Просто я упрямая, вот и все. — Сюзанна смущалась от комплиментов Макги, так как до сих пор не могла разобраться, что он имеет в виду. Может быть, он так выражает свое неравнодушие к ней? Или просто хочет произвести впечатление? Сюзанна сменила тему разговора. — Если вы раздвинете занавеску, миссис Зейферт сможет посмотреть телевизор вместе со мной.

— Она сейчас уснула, — пояснил доктор. — Она заснула прямо во время нашего с ней разговора. Я думаю, она проспит до самого утра.

— Но она же может проснуться раньше, — не отступала Сюзанна.

— Дело в том, что она сама не хочет, чтобы отдергивали полог ее кровати. Она очень щепетильна по поводу своей внешности.

— Миссис Бейкер тоже говорила мне об этом. Но я уверена, что со мной она будет чувствовать себя хорошо. Может быть, поначалу ей будет неловко, но я такой человек... я найду с ней общий язык.

— Я в этом ни секунды не сомневаюсь, — сказал Макги. — Но я...

— Ей же, должно быть, чудовищно тяжело лежать целыми днями в постели. Телевизор развлечет ее, и время для нее не будет течь так мучительно медленно.