Песнь Хомейны - Дженнифер Роберсон

- Разве Турмилайн не в Жуаенне? Роуэн покачал головой:

- Беллэм держит ее заложницей. Уже несколько лет: мне кажется, это случилось вскоре после того, как вам удалось бежать из Хомейны-Мухаар.

Удалось бежать… Тинстар просто отпустил меня. Я угрюмо ковырнул ножом столешницу и знаком попросил Роуэна продолжать.

Он пожал плечами, не зная, что я хочу от него услышать:

- Госпожу Гвиннет держат в Жуаенне под надежной охраной. Принцесса Турмилайн, как я и говорил - в Хомейне-Мухаар. Беллэм старается заполучить в свои руки все, что только может привести тебя к нему. Он не смеет дать им свободу, страшась, что, находясь на воле, они дадут хомэйнам повод к восстанию.

- Вместо меня? - я задумчиво поскреб бороду. - Что ж, Беллэм будет слишком занят мной. Ему больше не нужны эти две женщины.

- Но он будет держать их в плену, - уверил меня Роуэн. - Он никогда не отпустит их, поверьте, господин мой.

На мгновение он умолк и внимательно посмотрел на меня:

- Идут даже разговоры о том, что Беллэм собирается жениться на твоей сестре.

Я выругался и вскочил на ноги, невольно схватившись за меч - мы уже успели снова замотать рукоять кожей - но тут же снова сел и с размаху всадил нож в дерево столешницы:

- Торри этого не допустит.

Я прекрасно понимал, что ее никто не станет слушать. Женщины в таких случаях лишены права голоса. Роуэн улыбнулся:

- Я слышал, что она - не слишком-то удобная Заложница. Тем более, две женщины в одном замке… - он весело рассмеялся.

- Две?

- Дочь Беллэма, принцесса Электра, - Роуэн нахмурился. - Поговаривают, что она - любовница Тинстара.

- Тинстара? - я выпрямился и внимательно посмотрел на Роуэна. - Беллэм отдал ему свою дочь?

- Я слышал, что это цена, которую назначил Тинстар за свою помощь Беллэму.

Мой господин, я немногое могу рассказать вам. По большей части, все это только слухи. Я не решусь утверждать, что все это правда.

- В слухах всегда есть толика правды, - задумчиво проговорил я, снова принявшись за пиво. - Что ж, если она - любовница Тинстара, я смогу использовать ее в своих целях.

- Ты хочешь использовать женщину против чародея? - Роуэн потряс головой. Прости меня, господин мой, но, мне кажется, ты совершаешь ошибку, - Принцы не совершают ошибок, - надменно проговорил я и тут же ухмыльнулся, заметив его смущение. - Да нет, глупости, любой человек может ошибиться, и только глупец не признает этого. Что ж, нам нужно составить план.

Вернее, два плана - как освободить мою мать из Жуаенны и Торри - из Хомейны-Мухаар.

Я нахмурился: ну, почему рядом со мной нет Финна! Тяжко будет обдумывать такое без него… Пристально взглянул на Роуэна:

- Для человека, который отрицает, что он Чэйсули, ты просто необыкновенно похож на воина.

Лицо Роуэна потемнело:

- Я знаю. Это мое проклятье.

- Не бойся. Мне ты можешь спокойно признаться… - Мне не в чем признаваться! Меня порадовало, что он не скрывает своего гнева - даже перед принцем. Во мне всегда вызывали подозрения люди, прячущие свои истинные мысли и чувства за угодливыми улыбками и раболепными поклонами.

- Я сказал уже, что я не Чэйсули, - уже спокойнее повторил он, и, подумав, прибавил, - господин мой.

Я рассмеялся - но смех замер у меня на губах: я услышал, как позади меня Лахлэн коснулся струн своей Леди, сплетая странное колдовство.

Я обернулся к моему загадочному союзнику. Элласиец. Чужак, который утверждал, что хочет стать моим другом. Был он слугой Беллэма? или - Тинстара?

Или - он просто сам по себе, слишком умный и хитрый человек, чтобы служить другим? Я по-прежнему сомневался в нем.

Медленно я поднялся, Роуэн последовал моему примеру - из, вежливости, но по его глазам я видел, что он озадачен. Я пересек комнату и остановился у стола Лахлэна, в желтом тусклом свете свечей его голубые глаза казались черными.

Он мгновенно перестал играть - пальцы замерли на мерцающих струнах. Его слушатели, заметив выражение моего лица, сочли за благо молча отойти в сторону.

Я вытащил меч из ножен. В глазах Лахлэна мелькнуло выражение страха.

Высокий резковатый аккорд сорвался со струн арфы - и тут же смолк, но свечи и светильник угасли.

В таверне стало темно - но не настолько, чтобы ничего не было видно: просто сумрачно. А колдовское сияние зеленого камня на арфе Лахлэна позволяло видеть достаточно ясно.

Пальцы арфиста касались струн. Но и острие моего меча - тоже. В лице арфиста отчетливо читался страх - он боялся, что я убью его арфу, словно бы дерево и струны были живыми, словно бы она была живым существом - зверем или человеком.

- Положи ее - твою Леди, - мягко проговорил я, мне уже дважды довелось ощутить на себе ее магию, и я предпочитал не рисковать.

Лахлэн не сдвинулся с места. Руны на моем клинке мерцали в свете колдовского камня, и в его сиянии я ощутил магию - древнюю, истинную, великую силу.

Клинок не касался струн, я повернул его - струна зазвенела, словно арфа вскрикнула от боли, но не оборвалась: я был достаточно осторожен.

Лахлэн слегка подался вперед и бережно освободил арфу, так же бережно он положил свою Леди на стол и отнял руки. Он ждал.

Я перехватил меч левой рукой у основания клинка и протянул его Лахлэну рукоятью вперед.

- Солиндский солдат, - спокойно сказал я. - Убей его ради меня, арфист.

Глава 7

- Прошу простить меня, господин мой, - тихо проговорил Роуэн, - но разумно ли тебе отправляться туда - тем более, в одиночку?

Я сидел на трухлявом пеньке на пригорке за фермой Торрина. Приемный отец Аликс был все еще жив - и весьма удивился тому, что я тоже выжил, когда я несколько недель назад добрался до его дома. Он рассказал мне историю нападения Айлини на Обитель - почти ничего не добавив, впрочем, к рассказу Лахлэна подтвердив, что те из клана, кто остался в живых, ушли за реку Синих Клыков, на север. Теперь ферма Торрина стала моим временным штабом, я старался собрать хоть какую-то армию. Здесь я был в безопасности, а армия моя разбила лагерь в лесу на холмах неподалеку: там мои люди обучались владению мечом и кинжалом.

Я пошевелился и принялся сбивать снег с сапог, постукивая каблуками о пенек. День был чистым и ясным, таким светлым, что мне приходилось щурить глаза от солнца.

- Достаточно разумно - если никто меня не узнает.

Я бросил взгляд на Роуэна, который почтительно стоял поодаль, как и положено верному слуге, возможно, со временем это пройдет, и он станет служить мне не из преданности, а из любви.

- Я не рассказывал о своем плане никому, кроме тебя и Торрина.