Постигая живое слово Божие - Герхард Хазел

2. The Greek New Testament (New York: United Bible Societies, 1966); eds K. Aland and Otbers.

Это обстоятельно подготовленное издание с расширенным аппаратом важнейших текстуальных разночтений, подготовленным представительной группой ученых.

Примеры текстового критицизма

В Евангелии от Иоанна существует несколько примеров текстовых разночтений. Как, например, сказал об Иисусе Иоанн Креститель: «Сей есть Сын Божий» (Иоан. 1:34) или «Сей есть Избранник Божий»? Рукописные свидетельства неоднозначны в этом вопросе даже среди ранних образцов текста. Слово «Сын» имеется как в ключевых свидетельствах александрийского образца (Р66, Р75, A, B, C, K, L и т.д.), так и во многих древнелатинских рукописях (aur, c, f, l, q), а также в некоторых сирийских свидетельствах (Bohairic) и в армянском и грузинском переводах. Греческое слово, переведенное как «Избранный», подтверждается александрийским образцом хорошо сохранившихся рукописей (Р5, А) древнелатинскими манускриптами (b, e, ff2) и древнесирийским переводом[57].

В такой ситуации становится актуальной проблема соотнесения внешних и внутренних критериев оценки. В стандартных изданиях греческого Нового Завета предпочтение отдается варианту «Сын» как засвидетельствованному на основании внешних критериев лучших греческих рукописей[58]. Те, кто придает большой вес внешним критериям, утверждают, что слово «Сын» было заменено словом «Избранный» на основании одного только численного превосходства греческих текстуальных свидетельств такого плана[59]. Те же, кто в большей степени полагается на внутренние критерии, утверждают, что слово «Избранный» является изначальным и было заменено на слово «Сын» из-за определенной богословской тенденции, стремящейся противостоять христологии усыновления, согласно которой Иисус Христос был усыновлен Отцом, а не являлся Его Сыном[60], а также из стремления к гармонии с синоптическими Евангелиями, в частности с их рассказом о крещении Иисуса (Матф. 3:27; Марк. 1:11; Лук. 3:22)[61].

Мы считаем, что удельный вес рукописей и их датировка говорят в пользу слова «Сын». Кроме того, мы слишком мало знаем об отношении новозаветных авторов к антиусыновлению, чтобы предположить, что слово «Сын» возникло именно из-за этой тенденции. И наконец, говоря о выборе того или иного слова в определенных богословских целях, мы упускаем из виду тот факт, что евангельские рассказы заслуживают доверия благодаря деятельности Святого Духа, который свыше удостоверяет смысл записанного.

В течение многих лет предметом исследования являются и заключительные двенадцать стихов Евангелия от Марка (Марк. 16:9—20)[62]. Здесь мы опять сталкиваемся с текстологической проблемой. Что касается внешних свидетельств, то здесь следует отметить, что в Ватиканском и Синайском кодексах эти стихи отсутствуют. В первом переписчик «знал концовку, но не имел ее в той рукописи, которую переписывал»[63]. Нет этих стихов и в сирийском переводе IV — V вв., а также в армянском, эфиопском, грузинском переводах и в арабском манускрипте 13, хранящемся в Ватикане[64]. Такие отцы Церкви как Евсевий (325 г. по Р. Х.) и Иероним (IVв.) сообщают, что этот отрывок отсутствует и в известных им греческих рукописях. Рукопись Bobiensis (K), содержащая древнелатинский текст IV — V вв., дает укороченную концовку 16-й главы Евангелия от Марка[65], в то время как Кодекс L (Regius), датированный VIII в., а также несколько других греческих рукописей и несколько рукописей коптских и эфиопских переводов содержат укороченную концовку вместе с полной в качестве альтернативы.

9—20-й стихи 16-й главы содержатся в Александрийском кодексе V в. (А), кодексе Ефрема (Ephraemi Rescriptus) V в. ©, Кентерберийском кодексе Беза (Bezae Cantabrigiensis) VI в. (D), а также в К, Х, D и других рукописях IX в. и позднейших. Кроме того, они содержатся во многих греческих минускулах, большинстве византийских рукописей, в рукописях различных древних переводов, а также в цитатах, приводимых такими отцами Церкви, как Иустин, Ириней, Тертуллиан, Ипполит и Афраат. Многие ученые пришли к заключению, что этот отрывок не является оригинальной частью Евангелия от Марка[66]. Некоторые из них утверждают, что он был, «вероятно, приписан Марку незадолго до середины II в., чтобы заполнить очевидный пробел»[67]. Недавние труды Вильяма Фармера, наиболее компетентного ученого в области исследования Евангелий, — показывают, что есть основания говорить о сознательном опущении 9 — 20-го стихов 16-й главы и, тем самым, об изначальном присутствии и подлинности этого отрывка. Кроме того, он утверждает, что если бы эта концовка не была оригинальной, то в таком случае было бы трудно объяснить осведомленность на этот счет таких раннехристианских писателей, как Ириней и Татиан, а также упоминание о ней в древнелатинском и коптском переводах[68].

Помимо рассмотрения внешних свидетельств за и против подлинности 9 — 20-го стихов, были изучены и по-разному оценены внутренние свидетельства, касающиеся словарного запаса, стиля и содержания. Обстоятельное, текст за текстом, исследование всех слов и фраз упомянутого отрывка довольно уверенно свидетельствует в пользу авторства Марка[69], однако это не значит, что в нем нет элементов, Марку не присущих. Тем не менее, согласно точке зрения Фармера, проделавшего весьма обстоятельное исследование этих спорных стихов, есть все основания считать, что Марк мог быть автором и этих новых элементов. По его мнению, объем свидетельств, полученных на основании использования как внешних, так и внутренних критериев (Марк. 16:9 — 20), говорит в пользу авторства Марка. Следовательно, мы имеем достаточные основания рассматривать эту расширенную концовку как часть текста Евангелия от Марка, даже если известно, что некоторые древние рукописи ее не содержат. Она отражена во многих переводах Библии (R. S. V., 2 издание; E. R. V., A. R. V., N. A. S. V., T. E. V., N. I. V., N. A. B., N. E. B.).

Итак, мы слегка коснулись тех основных пунктов сложных методов, благодаря которым мы обоснованно можем узнать изначальную редакцию текста. Мы можем только радоваться обилию древних новозаветных и ветхозаветных рукописей, а также продолжающимся находкам такого плана, поскольку они увеличивают нашу уверенность в достоверности библейского текста. Новые, современные переводы выигрывают от всех этих находок, они более адекватно воспроизводят и передают еврейский и греческий, которые изучаются с почти невероятным усердием.

Более ранние переводы, например, весьма почтенный Перевод короля Иакова (King James Version, K. J. V.), первое издание которого вышло в 1611 г. по. Р. Х.) не могли отразить в себе упомянутые источники. Интересно отметить, что с момента первой публикации и на протяжении восьмидесяти лет Перевод короля Иакова подвергался яростным нападкам и считался «необоснованным с богословской точки зрения и пристрастным с церковной, раболепствующим перед королем и чрезмерно зависящим от его веры в колдовство, несоответствующим еврейскому тексту и слишком полагающимся на Септуагинту»[70]. Однако вскоре этот перевод приобрел широкое признание, оставаясь единственным некатолическим авторизованным переводом до тех пор, пока в 1885 г. не был опубликован английский исправленный перевод (English Revised Version) и в 1901 г. американский исправленный перевод (American Revised Standard Version) Оба перевода отвечали потребностям всех тех, кто, изучая Библию, хотел иметь до мельчайших подробностей точный, буквальный перевод с еврейского, арамейского и греческого языков. Однако почти сто лет прошло с тех пор, и рукописные находки в районе Мертвого моря, совершенные в 1947 г., и позднее, знаменитые Честерские папирусы 30-х гг. и папирусы Бодмера 50-х, то есть некоторые из наиболее ранних библейских манускриптов, конечно не могли обогатить упомянутые выше переводы.

ВИДЫ ПЕРЕВОДОВ

Многие вполне правомерно могут спросить: какая же Библия является наилучшей? Какая из них наиболее близка к оригинальному тексту? На это нелегко ответить, ибо то как и с какой целью намеревается использовать Библию вопрошающий, бущет играть важную роль при ответах на эти сложные вопросы[71]. Существует определенная разница между тем, кто впервые приступает к изучению Библии, и профессиональным ученым. Есть разница и в том, будете ли вы использовать Библию при личных молитвах или публичных чтениях, при самостоятельном исследовании или с целью проповеди и наставления.

И хотя здесь не место в деталях оценивать последние переводы, отметим три основные категории новых Библий, а именно:

1) парафраз;

2) динамичные переводы;

3) формальные переводы.

Парафраз

Так называемая Живая Библия (The Living Bible. Wheaton, Ill., 1971), ставшая бестселлером, по мнению ее автора-пересказчика Кеннета Тэйлора, вовсе не является переводом, а только свободным пересказом, основанным на отдельных английских переводах. Ее успех говорит о том, что это легкочитаемый пересказ. Однако, по мнению группы серьезных исследователей, «для точного перевода наставлений святого Слова она часто не оправдывает ожиданий»[72]. С целью изучения библейского вероучения пользоваться Живой Библией весьма рискованно, поскольку, по справедливому мнению многих экспертов, Тэйлор довольно свободно пропускает или добавляет определенные материалы[73].