Бандитская Лиговка - Николай Пономаренко

- Кстати, тут по радио в какую-то Хургаду агитируют. Вы там не были, случайно?

Дудыкину советовали Сейшелы и Багамы и Мальту и всякие другие варианты. Причем обсуждали серьезно, как с равным - понимали, что Дудыкин свой, бизнесмен.

- Приглашают в зал, Полина Антоновна.

Над Шкворень возвышался Янсон. "Ему бы свой скелет завещать Кунст-камере. Хорошо сложен и ростом намного выше среднего," - подумалось Полине Антоновне, когда она подняла глаза.

- Пойдемте.

Негоже офицеру милиции показываться на людях. с малознакомым, в сущности, мужчиной, бизнесменом. Ничего, всегда можно свалить на оперативную работу. Конечно, не начальственное дело розыском заниматься, но в отдельных случаях даже необходимо.

Шкворень и Янсон послушали дифирамбы в честь возрождения отечественной художественной фотографии, о заботе городской администрации в лице главного по культуре, о традициях города, славного также и кино-фотоделом.

- Пусть вам не покажется эта выставка эпатажной. Поднятая фотографами проблема человеческого отношения к животным должна пробудить в нас тревогу о будущем Земли.

"Звериным ужасом" оказалась выставка фотографий животных - жертв вивисекции и испытаний различных препаратов, жертв опытов над ними, снимков казней зверей и птиц. Мастера сняли мир, противоположный нашему умиленному - с кошечками, цыплятками и собачками. Полина и Георгий, проходя по галерее, видели снимки жестокой обыденности. Того, что творится ежедневно на скотобойнях, во дворах крестьян, на охотах и прочих местах смертоубийств животных. Тетка режет петуха. Ну и что? Суп нужен детям. Но так снят горластый, так он красив и беспомощен - возненавидишь тетку. Лошадь, валящаяся на бок от удара молотом в лоб. Простреленная медведица, падающая на медвежонка. Ящик на бойне, доверху наполненный копытами. Бычьи хвосты, словно змеи, разделываются на конвейере смерти.

- Странное дело, возле убитых людей не возникает столько жалости, прошептала Шкворень.

Янсон кивнул:

- Искусство. В одной фотографии - целая тема. Помните военный снимок, на котором фашистский солдат, обхватив руками голову, сидит возле разбитой пушки?

А это что?

Георгий быстро повернулся и пошел к противоположной стене. На фотографии был волк или собака. Из шеи животного торчал странный отросток, напоминавший вторую, уменьшенную голову. Шкворень подошла к Янсону, застывшему перед снимком.

- Похоже на фотомонтаж, правда? Это из серии опытов над животными.

Янсон молчал. Неожиданно голова его стала вздрагивать. Шкворень заметила возбуждение Георгия.

- Что с вами?

- Совсем забыл, что назначил в офисе встречу. Мне надо бежать. Созвонимся.

Янсон спешно покинул галерею, оставив Шкворень возле фотографии диковинного животного.

Через час Янсон позвонил, извинился и они с Полиной Антоновной обсудили подготовку к завтрашней грустной церемонии.

ПОХОРОНЫ

- Я чувствую себя разбитым. Из-за тебя - хронический недосып. Ты опять этим занимался?

Собираясь на похороны Сновиденцевой, Гоша в очередной раз отчитывал брата.

- А ты мне спать не мешаешь? Я не виноват, что в детстве перепутал день с ночью, да так и живу. Могло быть и наоборот.

Жора отвечал раздраженным скрипучим голосом.

- Как ты не понимаешь, если я не буду работать, мы оба подохнем с голоду ?!

- Удивляюсь как мы ещё живы с твоими заработками.

- Как будто ты больше заработал.

- Дай мне возможность!

- Нет уж, будь доволен тем, что я добываю. На баланде всегда успеем похудеть.

- Не мешало бы.

- Не жри по ночам...

- А если хочется?! Ты же знаешь, я не могу без селедки, вегетарианец ты чертов!

- Не чертыхайся.

- Опять в церковь пойдешь?

- И пойду!

- Иди, иди, святоша. Я хоть высплюсь. Только поклоны не бей так усердно, как в прошлый раз. Голова заболит.

- Короче, я плохо помню что ты в последний раз натворил. Как себя вести?

Гоша и Жора обменялись мнениями, обдумали отходные пути и что делать, если на них выйдет милиция.

- Скотина, - беззлобно завершил дебаты Гоша.

Он открыл свой огромный баул, проверил содержимое. Так и есть! Антиквариат. Щит с головой Медузы Горгоны. Фрагмент ограды Летнего сада! Садист и Герострат.

- На фига он тебе, этот щит?

- Нравится. У меня давно на такой руки чесались.

- В Летний сад детишки ходят, любуются оградами, а ты, маньяк поганый, красоту испортил.

Жора засмеялся.

- Купился, купился! Можешь быть спокойным. Щит не из Летнего сада.

- Что ты врешь?

- Прямо на Лиговке какая-то контора оградку перед домом поставила с щитами - точь в точь как на ограде Летнего. Я тоже сначала подумал, что оттуда слямзили. Нет, это новодел.

Жора попытался изобразить на своем лице выражение лица Горгоны.

- Доволен?

- Угу, - зевнул Жорик.

- Сейчас ещё покайфуешь.

Гоша надевал спортивный костюм.

- Только не лязгай на весь дом!

- Тебя не спросил. Можешь отключаться.

Проснувшийся в комнате брата, Гоша прошел в свою. Из пятнадцати метров добрый десяток занимали тренажер, штанга, гантели и прочее спортивное железо. Держать тело в форме Гошу заставляли похождения Жоры. В молодости ему доставалось за компанию с братом. Пришлось качаться. Так и попривык начинать утро с зарядки, а вечером наращивать мускулы. Маргарите нравилось его сильное тело. Рита... Гоша хотел, но не мог открыться ей. Слишком много барьеров стояло между ними. Приходилось делать вид, что их объединяет только секс.

- Ты маньячка, я маньяк, - отшучивался Гоша, если Рита заговаривала об их отношениях.

Ему было больно, когда с истинно женскими ухищрениями Маргарита пыталась вызвать ревность. Эти Эльдарики, Иваны Михайловичи, Михаилы Владимировичи периодически появлявшиеся около любимой женщины, раздражали Гошу и забавляли Жору. Каждый из этих мужчин был в конце концов бит и пропадал из поля зрения, но какое-то время они заставляли пылать от ревности, выбивали из колеи. Гоша желал ей счастья, Гоша даже пытался поначалу примиряться с этим, как любящий мужчина. Но не его брат. Жора был категоричнее. Едва в их жизни появилась Полина, Жора настоял на разрыве отношений с Маргаритой. Теперь Гоша все реже вспоминал ту, которую так долго любил. Брат поддерживал:

- Если кому и можно открыться, то это Полине. Женщина толковая, жесткая, выдержит удар.

Проводить Сновиденцеву в последний путь приехали немногочисленные родственники, друзья и подруги из "челноков". Гроб привезли Списанинов с сотрудниками и Янсон со своими "бандитами". За место на кладбище хлопотала Полина Антоновна.

Надо сказать, что эти хлопоты вылились в уголовное дело против нескольких работников кладбища. Шкворень не упускала возможности попутно с одним делом зацепить какую-нибудь другую тему.

Процессия за гробом, привезенным из Турции, двигалась к месту могилы Сновиденцева. Янсон шел рядом со Шкворень и смотрел в спины мальчика и девочки, оставшихся сиротами.

"Дедушка копит деньги, чтобы добавить тебе для приобретения автомобиля. Но это наш секрет, ладно?" В наушнике зашипело...

Неподалеку от могил Сновиденцевых тоже кого-то хоронили. Рабочие уже оглаживали лопатами холмик и люди начинали расходиться. Полина Антоновна и Георгий Янович вдруг услышали за спиной:

- А это кого хоронят?

- Говорят, какую-то челночницу.

Шкворень резко повернулась к двум женщинам, подошедшим полюбопытствовать.

- Не челночницу, а мать.

Янсон тоже встряхнул головой.

- Шли бы вы отсюда, дорогие.

Он произнес эти слова каким-то сухим и скрипучим голосом. Шкворень замечала, что так бывает с её спутником в определенных случаях.

Возвращаясь к машинам по центральной кладбищенской аллее, Полина Антоновна сдержанно сообщила Янсону:

- У меня сигнал на вашу банду.

Шкворень была серьезна. Ей не хотелось верить, что Георгий связан с преступностью Лиговки. Нужно развеять сомнения или убедиться в двуличности коммерсанта. Янсон ничуть не смутившись ответил:

- Давайте условимся: все, что касается вашей службы, мы обсуждаем в соответствующем учреждении. Вы вызываете меня как незнакомого гражданина и пытаете. Сами или подручные можете делать все, что необходимо. Допросы, аресты, иглы под ногти...

- Я серьезно.

- И я серьезно.

- Информация мутная. Будто через вашу фирму идут заказы на убийства, что "Банда" - самая настоящая шайка.

Шкворень смотрела под ноги. Незнакомый голос совсем рядом произнес:

- Ты был прав, Гошка. Влипли.

Вскинув голову, Полина внимательно посмотрела на бизнесмена:

- Что вы сказали?

- Ничего, я так, про себя.

- У вас странная манера говорить с самим собой. Да ещё про то, что влипли.

- Привычка говорить правду самому себе вслух. Разве это плохо? Я рос далеко отсюда почти в полном одиночестве. Но у меня был неразлучный собеседник.

- Внутренний голос?