Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

Вторая форма реальности общечеловеческой цивилизации определяется природой первой - тем, что если это интеграционно-суммированная система всех уже существующих локальных цивилизаций, то она, соответственно, есть лишь выражение сущности этой системы, абстрактно-всеобщей природы всех локальных цивилизаций, того всеобщего в их содержании, которое бытийствует в конкретной природе каждой из них и нигде более. В этом своем статусе общечеловеческая цивилизация предстает в качестве абстракции, и ничего более как абстракции, выражающей общую сущность всех локальных цивилизаций.

В третьей форме своей реальности общечеловеческая цивилизация предстает не как сложившаяся историческая реальность, а как возможный исторический идеал - нечто, что только еще может стать реальностью при определенном течении исторических процессов, главной составляющей которых должно стать слияние всех локальных цивилизаций в одну-единственную. И весь вопрос в этой связи заключается в том, чтобы история обнаружила потенциал цивилизационной интеграции, необходимый для становления такой цивилизации,вопрос прогностический, а потому до конца не решаемый средствами современной науки, которая вместе с тем многое проясняет в истоках повышенной проблематичности реальности такого потенциала цивилизационной интеграции не только у современной, но и у будущей истории.

Наконец, последняя, четвертая форма реальности общечеловеческой цивилизации в современной истории: в качестве способа осознания человечеством своего единства - биогенетического, социально-деятельного, исторического, космического, перед лицом внеземных цивилизаций, для которых все мы, несмотря на все наши действительные и лишь только кажущиеся различия, являемся единым целым - одной человеческой цивилизацией, цивилизацией людей, Homo sapiens. И это единство в нашем сознании, сам факт осознания такого единства имеет далеко идущие последствия и прежде всего нравственного порядка: сознание общечеловеческого единства - это то основание в нашем сознании, которое должно определить отношение к другому, другой локальной цивилизации, как к продолжению себя, своей собственной цивилизации. Мы порой склонны недооценивать роль сознания в истории. А зря, ибо того, чего нет в сознании, не будет и в истории. Поэтому осознание общечеловеческого единства - важнейшее условие для цивилизованного отношения друг к другу, одной локальной цивилизации к другой, для того, чтобы оно и как сознание, и как отношение вообще стало фактом объективной реальности.

Вместе с тем надо постоянно чувствовать принципиальность различий, существующих между формами субъективной и объективной реальности в истории, между тем, что является лишь фактом нашего сознания или дальним историческим идеалом и наличной социально-экономической и культурной реальностью, между желаемым и действительным, между утопией и реальностью, между возможным и невозможным в истории, дабы незаметно для себя не оказаться вне истории, вне контекста возможного в совершающейся, наличной истории, вытесненным в пространство исторического абсурда и хаоса. А потому то, что является историческим идеалом или пока что фактом лишь нашего сознания, следует признать в качестве нечто такого, что еще очень далеко отстоит от того, чтобы стать действенным фактором и действительным фактом реальности самой истории.

Не следует торопить историю быть такой, в какой нам хотелось бы жить, какой она нам кажется лучше, чем она есть на самом деле. Кроме того, в ней вообще не все возможно, даже самое гуманное, доброе, прекрасное, гармоничное и, тем более, сразу. История вообще сторонится абсолютизированных форм существования, в них она не живет, в них она умирает. Ведь самое гуманное может, как это ни странно, оказаться не менее разрушительным, чем его прямая противоположность и именно потому, что для своей реальности потребует разрушения всей исторически сложившейся реальности, ее насильственной подгонки под свою абсолютизированную и уже только в этом смысле утопическую природу.

Утопия в истории очень часто произрастает из исторического идеала, вообще из идеализированных форм человеческого бытия, которые, как идеализированные, абсолютно абсолютны для форм конкретного бытия и именно поэтому абсолютно разрушительны по отношению к их конкретной природе. Они разрушают ее не просто преждевременностью своей реализации в истории, а своей абсолютизированной природой, тем, что такое бытие не выдерживает ни одна конкретная реальность. Вот почему для того, чтобы оставаться на почве исторической реальности, а не утопии, необходимо не просто больше считаться с господствующими в ней реальностями, с тем, как они сложились в переживаемый момент истории, с действующими и действительными историческими тенденциями развития, а жить ими, их осуществлением в истории, а не идеализированных форм исторического бытия.

А реальности современной истории таковы: всемирная история была, есть и в научно обозримой перспективе останется историей локальных цивилизаций, историей углубления межцивилизационных связей, но никак не межцивилизационной интеграции, образования некой единой общечеловеческой цивилизации на основе единых, лишенных всякого этнокультурного, а потому и исторического разнообразия, общечеловеческих ценностей. Последние реальность, но лишь как абстракция от их реального существования в конкретных этнокультурных формах. И иным способом, как только посредством реальности в конкретных ценностях конкретных этнокультурных общностей, общечеловеческие ценности существовать не могут, как не может существовать сама по себе абстракция, к примеру, плода отдельно от реальности конкретных плодов - груш, яблок, слив, абрикосов?

Она, как абстракция - реальность, реально существующее свойство всех плодов, то предельно общее в их содержании, которое бытийствует, однако, не само по себе, а лишь в конкретных грушах, яблоках, сливах? и только так, а не иначе. Иначе оно просто не может быть, быть просто реальностью. Аналогичным образом и общечеловеческие ценности - реальность, реально существующие свойства всех конкретных ценностей всех этнокультурных общностей, то предельно общее, высшее гуманистическое в их содержании, которое бытийствует, но также не само по себе, а лишь в конкретных гуманистических ценностях конкретных этнокультурных общностей. Иного способа для того, чтобы стать реальностью, у них просто нет.

Все это имеет ряд следствий принципиального порядка: нельзя жить одними абстракциями от реальности. Подобно тому, как реальный, а не надуманный человек питается не абстракцией плода, а реальными конкретными плодами, точно также он живет реальными ценностями той культуры, в терминах и смыслах которой он реально живет и в которых реально существуют сами общечеловеческие ценности. А это значит, что всякая попытка навязать какой-то цивилизации примат общечеловеческих ценностей над ее собственными, этнокультурными есть не что иное, как попытка заставить ее жить не реальными, а абстрактными ценностями, не реальностью в реальности, а абстракцией в абстракции, не своей историей, а общечеловеческой, то есть, по существу, чистой абстракцией, а потому и утопией, ибо абстрактное может реализовать себя в истории лишь в связи с конкретным, только воплощаясь в природу конкретного.

В этом смысле есть еще один из источников утопического в истории - это презрение к реальности конкретного, непомерная ангажированность его всеобщей природой, попытка переложить акценты бытия не на единство, в котором пребывает бытие конкретного и абстрактного, единичного и всеобщего, а на само абстрактное и всеобщее как таковые, только на один из аспектов бытия - не на все бытие, а лишь на его всеобщую абстрактную природу. В реальной истории и в рассматриваемом аспекте все это ничем, кроме как сломом цивилизационной, культурной, аксиологической идентичности, закончиться не может. А в конечном итоге и нечто худшим - освобождением культурного и аксиологического пространства одной локальной цивилизации для его захвата и отнюдь не общечеловеческими ценностями, а этнокультурными ценностями иной локальной цивилизации.

Таким образом, общечеловеческие ценности не могут стать основой для становления общечеловеческой цивилизации, как не может абстракция стать основой реальности конкретного. В действительности, существует как раз обратное соотношение - конкретное есть основа реальности абстрактного, оно порождает его из глубин своей конкретности в качестве того общего и всеобщего в своем содержании, которое характеризует весь класс феноменов данной конкретности. Поэтому подобно тому, как абстракция плода не может стать основой реальности конкретных плодов, так и абстракция общечеловеческих ценностей не может стать основой реальности конкретных локальных цивилизаций и уж, тем более, общечеловеческой. Абстракция может стать основой бытия только абстракции, абстракция общечеловеческих ценностей - основой бытия общечеловеческой цивилизации, но только в качестве абстракции. И вместе с тем, и это стоит подчеркнуть особо, и общечеловеческие ценности, и общечеловеческая цивилизация - это не иллюзии, а все-таки часть исторической реальности, ее всеобщая составляющая, но именно поэтому существующая не сама по себе, а лишь после и на основе реальности локальных цивилизаций, но никак не наоборот - до или, тем более, вне локальных цивилизаций и их системы ценностей.