Замужняя невеста - Лариса Кондрашова

— Кажется, я даже слышу звук боевой трубы! — Жюстен встрепенулся и расправил плечи.

— Тогда что мы медлим? Вперед, мой боевой товарищ! Нас опять позвали на защиту обездоленных и угнетенных!

Глава седьмая

— Вы необычная женщина, Софи, — сказал ей Арно де Мулен, когда они вдвоем сидели на открытой веранде задней стороны дома, выходящего на скудный, неухоженный сад.

Вообще‑то они не просто сидели, а ждали возвращения Жюстена, который должен был разузнать для них кое‑что о судне «Эфенди», о его команде и грузе в трюмах…

Великолепные планы насчет посещения судна втроем по здравом размышлении были отметены. По словам старого рыцаря, Жюстен обычно располагал нужными сведениями, даже не выходя из дома. А уж если он отправлялся непосредственно на место событий, тут ему равных не было.

Так что теперь и княжна, и старый рыцарь в ожидании новостей вели неторопливый разговор, в который между делом, как в венок, де Мулен вплетал такие вот незатейливые комплименты насчет Сониной необычности.

— Если бы вы могли знать о женщинах нашего рода, то не говорили бы так, — отвечала командору Соня. — Они действительно были необычными, потому что обладали даром, которого я начисто лишена. Я просто женщина, напуганная прежней бедностью и отправившаяся в сие длительное путешествие только для того, чтобы мои потомки этой бедности не знали.

— Видите! — торжествующе улыбнулся он. — Какая женщина в наше время беспокоилась бы не о себе, а о своих потомках? Однако у вас может не случиться никаких потомков, если вы и дальше будете пренебрегать святой обязанностью каждой женщины — продолжением рода.

— Но как же я могу отдаться этой своей обязанности? — удивилась Соня. — Не зная ничего о судьбе своего венчанного мужа, с каковым пробыла вместе всего две недели, и потерявшая его из виду, похоже, навсегда. Пока я не получу достоверных сведений о его местонахождении или, не приведи Господь, о смерти, я не могу думать ни о каком другом мужчине в качестве мужа…

Она, конечно, не стала говорить о том, что у нее был роман с неким Патриком Йорком, который сделал ей предложение руки и сердца, на каковое она ответила согласием. Только смерть Патрика, с кем она не была так строга, как положено венчанной супруге, избавила ее от двоемужества и от клятвопреступления.

— Думаю, я могу вам помочь, — проговорил ее собеседник, рассеянно посматривая на яркие краски заката.

— Помочь? Но как? — удивленно поинтересовалась Соня.

— Об этом мы с вами поговорим потом, а для начала… Расскажите‑ка мне о так называемом даре, который был присущ женщинам вашего рода.

— Странно, почему вы спрашиваете меня об этом?

Она и в самом деле была сбита с толку. Соне случалось рассказывать о своих прабабках — она гордилась родством с одной из основательниц рода, Любавой, которую в свое время едва не сожгли на костре как ведьму. И с прекрасной Анастасией, попавшей в плен к татаро‑монголам и ставшей женой монгольского нукера. Но обычно рассказы о предках заводила сама Софья. Еще ни разу никто ее о том не просил, да еще так настойчиво.

— Потому что я чувствую: в вас заключена большая сила. Только вы не умеете ей найти применения, а точнее, дать ей выход, потому что не знаете себя так, как знает совершенный человек.

— Совершенный! — со смехом повторила Соня. — Много ли вы видели совершенных людей?

— По крайней мере близких к совершенству видел, — без улыбки сказал Арно де Мулен.

— Простите, моя веселость, наверное, не ко времени, — повинилась Соня. — Но где все же такие люди проживают?

— На Тибете.

— Это такое место на земле, о котором мало кто знает? — сказала она. — Что‑то вроде земного рая?

— Нет, моя дорогая, Тибет — это суровый край. Это горы на краю земли, и в них живут люди, которым ведомы божественные откровения. Тибетские монахи много знают и многое умеют, и нет им равных по мудрости на всей земле.

— И вы у них учились?

Арно де Мулен помедлил, но проговорил с сожалением:

— Нет, я был в одном из монастырей с тайной миссией и вынужден был задержаться, потому что как раз в это время сошла с гор снежная лавина и отрезала нам путь обратно…

— Но вы воспользовались вынужденной задержкой и вкусили с древа мудрости, — нетерпеливо затеребила его Соня.

— Я попросил у ламы разрешения посидеть в сторонке, пока он учил нескольких монахов простым, как он считал, премудростям. Но благодаря полученным ненароком знаниям я мог бы помочь вам высвободить вашу силу, научить ею пользоваться.

— И вы думаете, что для открытия, — она запнулась, — во мне того же дара, которым были наделены мои прабабки, достаточно всего лишь нескольких уроков неизвестных мне людей?

— Пойдемте со мной, Софи, — проговорил он, не отвечая на ее вопрос.

И сам пошел впереди, со свечой в руке, открывая одну за другой несколько дверей. Открыл наконец последнюю дверь, и перед Соней предстали шкафы с книгами во всю стену.

— Эти книги прочитаны мной с возможным прилежанием, а вот здесь, — он подвел ее к небольшому бюро, на котором стояла чернильница, лежали несколько гусиных перьев и исписанные листы бумаги, — и моя будущая книга. Как раз в ней я описываю действия, могущие способствовать духовному совершенствованию человека. Те занятия в тибетском монастыре явились для меня откровением, подтолкнули меня к поиску и изучению всех книг, какие только можно было найти, дабы из них по крупицам собрать вековую мудрость людей всей земли…

— Хозяин! — услыхали они голос Жюстена. — Хозяин!

— Если бы мне не приходилось отвлекаться на суетное… — вздохнул Арно де Мулен и крикнул: — Здесь мы, в библиотеке!

— Мсье Арно, я все узнал!

Жюстен, запыхавшийся и красный от чрезмерного волнения, появился на пороге комнаты и размахивал руками, как будто хотел привлечь к себе еще больше внимания.

— Сядь, Жюстен, переведи дух, — мягко сказал старый рыцарь, — а мы пока побеседуем с Софи о более высоких материях, чем те, что тебя подобным образом взволновали.

— Но высокие материи не помогут вам задержать корабль, который с минуты на минуту собирается отчалить от берега.

— Ну хорошо, Софи, разговор мы отложим. Послушаем пока Жюстена, что он узнал.

— Та женщина, о которой говорила мадемуазель Софи, на судне, на «Эфенди». Про мужчину не знаю, его могли спрятать где‑нибудь в трюме или запереть в какой‑нибудь каюте, а она точно на судне, Хосе ее видел!

— Это какой Хосе, — спокойно поинтересовался Мулен, — Лири?

— Он самый, мсье. Капитан нанял его привести в порядок плиту на камбузе, которая пострадала от шторма. То ли мачта на нее упала, то ли еще что… В общем, он там работал и эту женщину на камбузе видел. Лицо у нее, говорил, только странное, все в пятнах, и рука перевязана.