Покровитель для оторвы (СИ) - Найт Елизавета

— Екатерина, не зли меня! — он давит на педаль газа и машина рвется вперед.

— Это была заначка.

— Заначка твоя лежит под ковром одной бумажкой в пять тысяч в конверте. Не было у тебя больше денег. Ни хрена!

— Что? — щеки вспыхивают. — Откуда ты знаешь? Ты что следишь за мной? В моей комнате есть камеры?

Внутри все холодеет от этой мысли.

Он молчит. Напряжение можно резать ножом.

— Отвечай! — кричу я. — Ты подглядываешь за мной?

— Конечно, нет! — рычит он. — Но я прекрасно знаю о том, что происходит в моем доме!

— Вот тогда сам и разбирайся, откуда у меня деньги.

Я складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну.

От резкого тормоза меня бросает вперед, спасибо ремню безопасности, что возвращает меня на место.

— Катерина! — рычит мужчина совсем рядом.

Он хватает меня за плечо и заставляет развернуться к себе.

Я натыкаюсь на злой взгляд. В голубых глазах смешались опаляющие искры ярости и ледяного холода. Я вздрагиваю, но молчу.

Его лицо так близко. Но он сам так далек от меня.

Странно, я могу поднять руку и погладить его по щеке, но никогда больше не смогу погладить его обнаженную грудь…

Мой взгляд сам соскальзывает на пухлые губы, бритый подбородок, шею…

— Как только мы приедем, я уволю всех, — его голос звучит отстраненно.

— Что?

— Я уволю каждую горничную, кухарку, охранника… Всех, кто работает в моем доме.

Я сглатываю, но молчу.

— Уволю со штрафом…

Пауза.

— Не дам рекомендаций и позвоню в фирму по найму, добьюсь того, что ни один из них никогда больше не будет работать в приличном доме.

Внутри все сжимается.

— Ты не можешь!

— Я все могу! — ревет он. — Ты еще не поняла? Я заебался от твоих приколов! Пусть через мой дом пройдет десяток, сотня человек, пусть вся Москва гудит о том, что я свихнулся. Но вертеть собой не дам!

Я понимаю, что сделает именно так, как обещает.

— Тетя Маша, — едва слышно шепчу я.

— А шмотки?

— Что?

— Где ты взяла эти шмотки? Это не твои ботинки и куртка.

— У нее есть внучка и я…

— Я понял, — он отворачивается и снова давит на газ. Машина рывком трогается с места под злые сигналы клаксонов потревоженных водителей.

Оставшийся путь до дома мы продолжаем в полной тишине.

В подъезде я не поднимаю взгляда, когда Дмитрий сухо здоровается с не в меру вежливым охранником.

Только у самой двери его квартиры я решаюсь спросить.

— Ты ее уволишь?

— Кого?

— Тетю Машу.

— Тебя это не должно беспокоить, — говорит он и распахивает передо мной дверь.

Я пулей пролетаю по коридору и захлопываю дверь своей комнаты. Гад! Как есть, гад!

Глава 14

Со всей дури луплю подушку на кровати.

Скидываю на пол куртку, следом летит свитер. На застежке лифчика мои пальцы замирают.

А что, если камеры в моей комнате есть?

Иначе откуда Дима узнал о заначке?

Скатываюсь с кровати, отгибаю край ковра. Вот он, белоснежный конверт. Внутри красно-оранжевая бумажка. Пять тысяч рублей одной купюрой.

Оглядываюсь.

Так и не придумав, куда бы их перепрятать, заваливаюсь спать.

Не переодеваясь и только скинув джинсы уже под одеялом.

Но сон не идет. Ворочаюсь с бока на бок.

Сквозь задернутые шторы на потолок наползают длинные тени. Шум столицы за окном напрягает. В довершение урчит голодный желудок.

Откидываю одеяло и прислушиваюсь.

В большой квартире тихо.

Интересно, все уже спят?

Я на ощупь натягиваю старые шорты и футболку и выскальзываю за дверь комнаты.

В квартире действительно тихо и темно.

Я словно вор крадусь по коридору. Сердце стучит у самого горла. Словно я реально иду воровать.

Замираю в коридоре, прижавшись к стене.

Из-под двери Диминого кабинета льется тусклый свет.

Он не спит. Работает?

Не важно. Главное, чтобы он меня не заметил.

На цыпочках осторожно продолжаю красться на кухню.

Не успеваю сделать шаг, как дверь распахивается и на пороге замирает Дима.

В его темной фигуре, подсвеченной тусклым светом лишь по контуру, чувствую опасность. Но не могу сдвинуться с места.

От него волнами исходит аура власти и глухой ярости. Он делает шаг ко мне, и я улавливаю нотки терпкого алкоголя.

Еще шаг. Замечаю, что он так и не переоделся. Темные брюки обрисовывают мощные ноги.

Осторожно поднимаю взгляд. Ворот светлой рубашки расстегнут, и я вижу, как в ямке у основания грудины бьется жилка.

Рукава небрежно закатаны, обнажая сильные руки.

— Екатерина, — звучит глухо и как-то обреченно. — Куда ты собралась?

— Поесть, — шепчу я.

Я как кролик перед удавом стою перед ним. Высокий, мощный, с тяжело вздымающейся грудью и горящими в темноте глазами он похож на демона из глупых женских романов.

Он прекрасен!

— Ты! — он подходит ко мне.

Совсем близко, почти вплотную. Мне некуда отходить, позади только стена.

Сквозь одежду ощущаю жар его тела. Меня с головой накрывает его запах, терпкий, пьянящий с нотками дорогого алкоголя.

Глубоко вздыхаю его снова и снова. Тело отвечает жаркой волной, прокатывающей по телу.

— Ты опять за свое? — он наклоняется и понижает голос.

— Нет, я правда поесть…

— Не ври мне! — глухой рык, и его ладони опускаются на стену с двух сторон от моей головы.

Попалась, птичка!

— Дима, я…

— Я уже не знаю, что с тобой делать, — говорит он, скользя взглядом по моему лицу. — Я пытался не замечать твоих проделок, смеяться над ними вместе с тобой, злиться и наказывать тебя. Но все без толку!

Сглатываю, подхваченная ураганом эмоций в темно-синих глазах.

— Ты непредсказуемая, взбалмошная…

— Я…

— Азартная, невоспитанная…

— Дима, я…

— Дикая… и такая желанная.

От удивления мои глаза округляются.

Едва слова слетают с его губ, я ощущаю его возросшую злость. Нет, это уже не просто злость!

Это ярость!

Он слегка отталкивается от стены, чтобы ударить с силой по ней кулаками.

— Я больше так не могу. Ты сводишь меня с ума. У меня нет сил каждый день, каждую минуту держать себя в руках, — зло выдыхает он.

— Дим, я… — я совсем не уверена в том, что сейчас скажу или должна сказать.

Но мне не суждено этого сделать.

Его ладонь соскальзывает со стены ко мне на волосы. Он перебирает шелковистые пряди между пальцами, не переставая смотреть в мои глаза. Его бешенный, затуманенный страстью и алкоголем взгляд ласкает мое лицо. Спускается на губы.

Тут же облизываю их и замечаю в полумраке, как вспыхивает его зрачок, поглощая светлую радужку.

— Ты — ведьма! — шепчет он, практически касаясь моих губ. — И я хочу тебя…

Сердце бешено стучит в груди. Кровь огненной волной несется по телу, замирая где-то между ног.

Он меня узнал. Узнал!

— Черт, — зло шепчет он, — как я хочу тебя…

Его губы касаются моих, вызывая взрыв напряжения внутри. Кровь огненной волной прокатывается по телу.

Ноги дрожат. И если бы Дима не придерживал меня, я бы точно упала.

Его поцелуй жадный, почти грубый сминает мое сопротивление.

Все мысли тут же вылетают из моей головы. Я просто замираю и распахиваю губы, стараясь напиться его поцелуем и насладиться его грубой лаской.

Куда подевалась моя хваленая собранность?

С этим мужчиной она вылетает в трубу, стоит ему посмотреть на меня.

Его язык настойчиво врывается внутрь, сметая слабое сопротивление, сильные руки шарят по моему телу, поднимая мятую футболку…

Словно удар тока по напряженным нервам бьет щелчок дверного замка.

В конце коридора, в прихожей вспыхивает яркий свет.

Следом раздается громкий цокот высоких каблуков Нелли Эдуардовны и звон цепочечного ремешка ее дорогой сумки от «Прада».

Мне хватает всего секунды, чтобы прийти в себя, выскользнуть из капкана мужских рук и почти бесшумно унестись обратно в свою комнату.