Свой против своих - Фридрих Незнанский

Больше ни Турецкий, ни Поремский не узнали ничего интересного.

Когда гроб был опущен в могилу и люди потянулись к выходу, Варвара Алексеевна Саврасова включила мобильник, который тут же зазвонил. Послушав, она сказала: «Сейчас», после чего передала аппарат брату.

— Дмитрий! — закричал тот. — Случилось несчастье — мама погибла!.. Сейчас похороны — мы уже с кладбища возвращаемся…

Автобусы и машины направлялись в «Сердце России», где должны были состояться поминки. Следователь подошел к Павлу Афанасьевичу, когда тот садился в машину.

— Сочувствую вашему горю. Приложим максимум усилий, чтобы наказать отморозков. Я невольно услышал ваш разговор по телефону и понял…

— Да, сын Тамары звонил с Кипра.

— А чем было вызвано молчание?

— Телефон у него пропал. Теперь купил другой, с новым номером, — ответил Саврасов и в свою очередь спросил: — Вы на поминки поедете?

— Как раз сейчас я встречаюсь с экспертом по бухучету, который работает в нашей группе, — ответил Александр Борисович. — Нам нельзя расхолаживаться. Подобные преступления следует раскрывать по горячим следам, иначе потом придется во сто крат сложнее.

Брат Пресняковой понимающе кивнул.

Турецкий отнюдь не кривил душой, когда говорил, что ему предстоит встреча с экспертом. Владислав Александрович Поликарпов действительно обещал днем приехать к нему с первыми результатами — и слово свое сдержал.

На Петровке Поликарпова считали своим человеком. Доктор экономических наук, он часто проводил по просьбам следователей бухгалтерские экспертизы. Это был веселый, шумный человек, очень общительный. Через несколько минут после знакомства он приглашал вас к себе на дачу, после чего вы навсегда становились его другом. Отныне он регулярно звонил, чтобы справиться о новостях, обязательно поздравлял с днями рождения и другими семейными торжествами, в случае надобности предлагал свою помощь. И при всем при этом Владислав Александрович отнюдь не был назойливым прилипалой, на этого веселого, громогласного человека невозможно было сердиться. Помимо всего прочего, у него имелась страсть осыпать людей подарками, особенно теми, что удалось вырастить на дачных грядках или собрать в близлежащем лесу. Поэтому в любой организации он мог появиться с бидоном черники, пакетом картошки или черной смородины. На участке у Поликарпова имелось несколько ульев. Сейчас сентябрь. Поэтому неудивительно, что эксперт появился в кабинете Александра Борисовича с литровой банкой меда.

— Этого года, — пояснил он, — разнотравье.

По инерции несколько минут он взахлеб рассказывал о своих сельскохозяйственных достижениях. Затем от огурчиков-помидорчиков перешел к делу.

— У меня сейчас появилась ускоренная метода, — сказал он. — Я разработал тест, который неплохо позволяет развить слабые звенья. Его-то и апробировал в «Орионе». И с большой долей уверенности могу сказать, Александр Борисович, что все подозрения Троекурова обоснованны.

Поликарпов рассказал про обнаруженный им механизм странных манипуляций с деньгами, поступавшими под эгидой одной из развивающихся быстрыми темпами программ ООН.

— Одно название само за себя говорит — «Борьба с бедностью». Предназначена для стран третьего мира. Ну а поскольку Россия-матушка в их реестре занимает сто двадцать пятое место из ста сорока двух стран, то кусок пирога с барского стола, по логике вещей, нам тоже должен обломиться. И вот выясняется, что ооновские деньги без согласования с нашим Центральным банком, я проверял, поступили на счета сравнительно нового «Ориона-2002». С какой сырости именно, одному Богу известно.

— Ну и нам придется выяснить, — вставил Турецкий.

— Непременно. Это очень скользкая ситуация. Значит, деньги поступали, а сейчас у «Ориона» возникли проблемы. Недавно Центробанк отозвал у них лицензию. При этом в реестр кредиторов автоматически попадают все вкладчики, как физические лица, нас они в данном случае мало интересуют, так и юридические. Банк по-прежнему заявляет, что у него хватит средств для погашения всех обязательств, что банкротство ему не грозит. Однако мне удалось выяснить, что их финансовая отчетность недостоверна — их активы регулярно выводятся на какую-то фирму «Глобус».

— Сумма большая?

— Не просто большая, — вздохнул Владислав Александрович. — Астрономическая — почти шесть миллиардов рублей.

— То есть они жульничают? — уточнил Турецкий. — Создают фальшивые документы?

— Попросту говоря, они занимаются отмыванием капиталов, скорей всего криминальных.

— Насколько я понял, в действиях банка много неприглядного. Но все же при чем тут Преснякова? То, что «Орион» лишился лицензии с ее легкой руки, это ясно. Но ведь помимо него в эту когорту попала еще сотня банков. Только по Москве одиннадцать. Почему нужно цепляться к этому «Ориону».

— Дело в том, что у них самые большие обороты. Но и это еще не главное. Основное заключается в том, что Тамара Афанасьевна подготовила иск в арбитражный суд о ликвидации банка. То есть остальные еще могут подавать апелляции, на что-то надеяться — наверняка часть апелляций будет удовлетворена. «Ориону» же крышка. Без вариантов.

— М-да, — покачал головой Турецкий. — Крутой замес получается. Скажите, а кто там у них главный, в этом «Орионе»? Кто председатель правления банка?

— Скворцовская Людмила Витальевна.

Глава 16 Вдали от родины

Инспектор закупочной службы ООН Анатолий Ксенофонтович Альбицкий до сих пор не мог понять, искренен Коростылев в своих патриотических чувствах или искусно актерствует, изображает такое весьма ценимое в официальных кругах качество, как тоска по родине. При каждом удобном случае подчеркивает, что нестерпимо скучает по России, по ее березкам, квасу с редькой, краюхе черного хлеба. Спасибо, хоть не сморкается в ладонь и не ходит в лаптях.

И ведь вроде неглупый человек, а мелет такие пошлости, что уши вянут. Ностальгия, видите ли, его замучила. Если кто из знакомых спрашивает, что ему привезти из Москвы, обязательно попросит соленых огурчиков с рынка и буханку черного хлеба. И не просто черного — «Бородинский» ему подавай. Господи, добро бы говорил все эти банальности на каких-нибудь официальных митингах, чтобы журналисты донесли патриотический русский характер до широких американских масс. Так нет же — несет ахинею в приватной обстановке, когда Альбицкий сидит у него дома или Коростылевы приходят в гости к Альбицким.

Самого Анатолия ни капли не тянуло в Россию. Ему иногда приходится мотаться туда по делам, так каждый раз собирается как на каторгу. Здесь он уважаемый человек, к тому же иностранец, что дает некое ощущение исключительности. А что в Москве? В серьезных ситуациях не знаешь, к кому обратиться за помощью. Нужны знакомства, связи, на каждом шагу требуются деньги. Однако, как часто бывает в подобных случаях, Игорь уже год не летал в Москву, Альбицкий же, по закону подлости, вынужден посещать ее каждый квартал.

На этой неделе тоже нужно будет слетать, только Анатолий еще не решил, когда отправится. Там не очень много дел, справится за несколько часов. Можно прилететь в четверг, в пятницу обтяпать все делишки, потом нанести визиты родственникам и знакомым, а в воскресенье вернуться. Здесь у него сейчас дел куда как больше, чем в России. Там главное — пообщаться с родителями, которые в сыночке души не чают. Анатолий их тоже нежно любил, считал идеальной парой.

Именно за такими размышлениями застал Альбицкого звонок Игоря, ошарашившего его сообщением о трагической гибели Тамары Пресняковой. Вот, брат, тебе и твоя Россия — там даже ответственному работнику жить опасно!

Тамара была его давней симпатией, со студенческих времен. Мало сказать, симпатией — он был по-настоящему влюблен в нее, мечтал создать с ней семью. Да вот не заладилось. Разрыв произошел по ее вине. Анатолий всей душой стремился к Тамаре, и поначалу все говорило о том, что он ей тоже небезразличен. В глазах окружающих они были красивой неразлучной парой, имелось много общих интересов — и в профессии, и в быту. Налицо все условия для хорошей жизни, а все равно не заладилось.

Нехорошо так думать теперь о покойной, однако была в ней какая-то червоточинка, во всяком случае в молодости. Вроде бы не первый месяц близка с Анатолием, забеременела — и вдруг выясняется, что вовсе не он является отцом будущего ребенка. Кто именно, не говорит, а замуж за него идти отказывается: не хочу тебя обманывать, не хочу, чтобы над нами висел этот дамоклов меч — мой обман.

Так и стала матерью-одиночкой, сыну дала отчество Афанасьевич, в честь своего отца.

Анатолий очень переживал ту тяжелую ситуацию. Только время — лучший лекарь, тут уж древние действительно были правы. Постепенно страсти улеглись, все стало на свои места. Тамара одна воспитывала сына, потом вышла замуж и сменила фамилию, стала Пресняковой. Анатолий нашел себе жену с более предсказуемым характером, сейчас у них с Леной взрослая дочь. Вот только по работе он по-прежнему сталкивался с Тамарой, всегда варились в одном котле. Вся их институтская компашка по-прежнему держалась вместе, помогали друг другу: Тамара, Люда, Аркадий, он и примкнувший к ним позже Игорь Коростылев. Тамара занимала ключевой пост в «Сердце России» — одном из крупнейших банков, пристроила своего сына Диму Саврасова в систему Людмилы, в «Орион-2002», тоже банк не из последних. Потом у Димы появилась контора в офшорной зоне, на Кипре, Альбицкий тесно связан с этой фирмой. Причем работает с Дмитрием охотно: все же в глубине души ему кажется, что это его сын. Так получается по всем расчетам. Это уж другой вопрос, почему Тамара не захотела признаться в этом, скрыла. С ней такое бывало. Выкидывала странные коленца без объяснения причин. У Анатолия на этот счет два предположения. Либо ей казалось, что он не сможет обеспечить семью. Действительно, трудно было предполагать, что скромный кандидат экономических наук будет прилично зарабатывать. Либо Тамара боялась, что любой муж вольно или невольно помешает ее карьере. Сама она, еще учась в аспирантуре, фанатично относилась к своему делу, не жалела ни времени, ни сил. Заранее узнавала в разных местах о возможной работе, взвешивала все варианты, сравнивала. Ведь тогда, до перестройки, совсем трудно было найти для финансиста хорошее место. Это сейчас на них большой спрос, а тогда это не считалось особо перспективной специальностью. Шли в первые попавшиеся конторы, оклады везде были примерно одинаковы.