Пленники Аксиса - Владимир Сергеевич Василенко

рыжий цвет волосами, используя какое-то звукоусиливающее устройство, выкрикивал ставки, азартно указывая на людей в плотной толпе, окружавшей помост.

Я подошёл ближе, встал чуть позади основной массы зевак, неторопливо окидывая их взглядом — будто сканируя. Интерфейс амальгамы последовательно выдергивал из этой плотной людской массы контуры отдельных людей, их лица, какие-то другие важные детали — например, оружие.

— Триста пятьдесят пять таланов! Кто даст больше?! — надрывался аукционист. — Ну же, посмотрите только на это сокровище! Отличный скакун! Вы поглядите на эту мощь!

Он указал на взвившуюся на дыбы полосатую лошадь с жесткой и торчащей, как ирокез у панка, гривой. Помощники с трудом удержали её за узду, один из них едва успел отпрыгнуть, когда животное снова опустилось на все четыре ноги, гулко ударив копытами в камень. Скакун был не то плохо объезжен, не то просто испугался толпы. Скорее первое — выглядел он совершенно диким, а амальгамные линзы и моё второе зрение быстро обнаружили влияние игниса. Скорее всего, зверюга была поймана где-то в пустошах, и это был тот случай, когда игнис значительно усилил мутанта, но при этом сохранил его рассудок.

— Что?! Кто-то сказал триста восемьдесят? О, да это же почтеннейший Катон, да продлит Аранос его годы! Узнаю, узнаю вашу хватку, доминус!

Неподалёку от меня поднял руку знатный арран, одетый, мягко говоря, не по погоде в плотный расшитый наряд, напоминающий боярский кафтан, ещё и с меховой оторочкой. Рядом с ним стоял ещё один высокородный, помоложе. Их прикрывали четверо дюжих телохранителей в знакомой броне ортосов, разве что не такой богатой, как у Жнецов. Да и радиумных артефактов видно не было — только компактные самострелы и холодное оружие.

Кулаки мои невольно сжались, и я отвернулся, чтобы не выдать себя. Слишком свежи в памяти были дни, когда все арраны в подобных доспехах или в черной шипастой броне гракхов воспринимались как источники смертельной опасности.

Я продолжал искоса наблюдать за богатеями. До них было всего несколько шагов, а мой улучшенный слух позволял даже сквозь шум толпы разобрать их разговор.

— Триста восемьдесят — два! Кто больше?… — аукционист подержал театральную паузу и, наконец, сдался. — И великолепный дикий скакун уходит Евандеру Катону за триста восемьдесят таланов! Поздравляю с покупкой!

— Ну вот, говорил же! — обрадовался спутник Катона. — Выгодная сделка! Если объездить эту тварь для скачек на ипподроме, она будет стоить в десять раз дороже.

— А по мне, зря я дал себя уговорить. Если Руфус спихивает такого скакуна на обычном аукционе — что-то нечисто. Да и другие не особо-то торговались…

—Думаю, ему просто негде держать эту лошадку, конюшни в замке забиты. И кормов не хватает. Да он кучу всего сегодня распродаст, чтобы освободить склады…

Дальше я не дослушал — толпа загудела сильнее, поскольку помощники аукциониста вывели на возвышение очередной лот — человека со связанными руками и лодыжками и с мешком на голове. Несмотря на путы, пленник брыкался так, что его приходилось волочь силой. При этом он каким-то чудом умудрился врезать одному из помощников коленями в пах.

— О, а это особый товар! — источая пафос, объявил рыжий. — На первый взгляд, выглядит совсем как человек. Но на деле — опасное кровожадное чудовище, наводящее ужас на добропорядочных граждан всех северных анклавов. Оно поймано прямо здесь, в замке, и по приговору коменданта будет казнено завтра в полдень. Однако приговор может быть заменен, если найдется тот, кто обеспечит этой твари более яркую смерть — на арене!

Толпа разразилась было нестройными криками, но потом притихла в ожидании — помощники как раз потащили пленника чуть ближе к краю помоста. Я расслышал, как Катон сказал своему спутнику:

— Узнаю старину Руфуса. Умудряется заработать даже на преступниках.

— Да он даже пыль в пустошах сможет продать, если захочет, — со смехом отозвался тот.

Тем временем с головы пленника сорвали мешок, и аукционист под рёв толпы объявил:

— Встречайте — великая и ужасная Потрошительница!

То, что это именно Хестия, я понял ещё во время объявления. Из одежды ей оставили лишь какие-то грубые лохмотья, сшитые будто бы из старых мешков из-под картошки. Но в фигуре и поведении угадывалось что-то знакомое.

Амбалы-помощники заломили разбойнице руки, почти приподнимая её над помостом. Та смотрела на толпу исподлобья, сквозь пелену неровно остриженных волос, падающих на лицо. Глаза её, казалось, горели изнутри от бессильной злости.

Да уж… Аксис тесен.

Глава 5

Толпа снова загудела, я расслышал несколько выкриков о том, чтобы вздёрнуть преступницу на месте немедленно. А вот желающих воспользоваться предложением аукциониста пока не нашлось.

Я не удержался и взглянул на мир вторым зрением, частично нырнув на изнанку так, что моё физическое тело оставалось на месте, а взору открылся смежный слой.

В отличие от самой Хестии, повисшей на руках палачей с заломленными назад локтями, её жутковатая призрачная спутница бесновалась, рыская из стороны и в сторону. Страшная чёрная пасть растягивалась в беззвучном крике, окровавленные по локоть когтистые лапы сжимались в тщетных попытках ухватить кого-то. При этом призрак не отлетал от дочери дальше пары шагов, будто привязанный к ней невидимыми путами.

В этих дерганых беспорядочных движениях баньши было столько надрывного, клокочущего отчаяния, что я проникся к ней некоторым сочувствием, которое пересилило даже инстинктивный страх перед потусторонним существом.

Растрепанная, размытая фигура вдруг замерла, руки её плетьми повисли вдоль туловища. Чуть повернув голову, баньши воззрилась бездонными провалами глаз в мою сторону. Это было так неожиданно, что по спине невольно пробежал холодок. Но ещё больше меня удивило то, что произошло дальше. Призрак выпростал руки вперёд, но не угрожающе, а ладонями вверх, в жалобном умоляющем жесте. Он будто бы тянулся к чему-то, чего и не надеялся коснуться.

— Хм… Занятно, занятно… — раздалось у меня над самым плечом.

Я дернулся, сбрасывая морок, и едва сдержался от того, чтобы выругаться в голос.

Энки, неизвестно когда успевший подобраться ко мне вплотную, смотрел на помост, как завороженный. Лицо его исказилось от какого-то странного азарта, схожего с возбуждением.

— Ты её видишь? — спросил я.

Демон удивлённо покосился на меня.

— И ты тоже? Впрочем, ты же какой-никакой, но Ныряльщик… Да, конечно, я вижу её. А она — меня.

— Я вижу, она тебя не на шутку заинтересовала?

— Потом расскажу. Давай лучше понаблюдаем.

Рыжеволосый тем временем назначил стартовую цену в сто таланов. Но это не особо помогло — он до сих пор не получил даже первой заявки.

— Ну же! Неужели среди нас нет ни одного ланисты? Потрошительница может стать отличным вложением. Она свирепа в бою, как пустынная кошка!

— Ага, и возни с ней столько же!